Под куполом - Стивен Кинг

— Кто?

— Наш покойный шеф полиции. И, так случилось, что я в хороших отношениях с его женой — вдовой. Она не пылает любовью к Джиму Ренни. К тому же она умеет хранить тайну, если кто-то убедит ее в том, что та этого достойна.

— Джулия, ее муж еще даже не остыл.

Джулия с отвращением вспомнила атмосферу похоронного салона Бови и скривила лицо в печальной и отталкивающей гримасе.

— Возможно, и так, но комнатной температуры он уже достиг. Однако я принимаю ваше замечание и аплодирую вашей способности к сочувствию. Но… — она ухватила его за руку. Барби удивился, но не почувствовал отвращения. — Это не обычные обстоятельства. И здесь не важно, как сильно у нее болит душа, Бренда Перкинс все поймет. Вы должны сделать свою работу. Я смогу ее убедить в этом. Вы секретный агент.

— Секретный агент, — повторил Барби, и вдруг его накрыло парочкой дерьмовых воспоминаний: спортивный зал в Фаллудже и заплаканный иракец, почти голый, лишь в заштопаном хиджабе[133]. С того дня, после того спортзала, он уже не желал быть секретным агентом. И вот, вновь тоже самое.

— Итак, я…

Утро было теплым, как для октября, и хотя ресторан уже закрылся (клиенты могли выходить, но не заходить), окна были приоткрыты. Через окно, которое выходило на Мэйн-стрит, долетел звонкий металлический скрежет и вопль боли. Следом послышались протестующие вопли.

Над кофейными чашками, с одинаковыми выражениями на лицах — удивление и опасение — Барби и Джулия обменялись взглядами.

«Вот оно и начинается», — подумал Барби. Он понимал, что это не так — все началось еще вчера, когда установился Купол, — но вместе с тем он знал, что все начинается именно сейчас.

Люди, которые сидели за стойкой, бросились к дверям. Барби встал и тоже присоединился к ним, за ним и Джулия.

Чуть дальше по улице, за северным краем городской площади, созывая прихожан к службе, начал бухать колокол на верхушке Первой Конгрегационной церкви.

5

Джуниор Ренни чувствовал себя классно. В это утро лишь тень боли присутствовала в его голове, и завтрак легко осел в его желудке. Он думал, что, наверняка, даже сможет съесть обед. Это было хорошо. В последнее время пища вызывала у него отвращение, часто только от самого ее вида ему хотелось рыгать. А вот в это утро — нет. Овсяные блины с беконом, бэби.

«Если это апокалипсис, — подумал он, — пусть он наступит быстрее».

Каждый внештатный помощник действовал в паре с полноценным офицером. Джуниору достался Фрэдди Дентон, и это тоже было хорошо. Дентон, лысый, но все еще стройный в свои пятьдесят, имел репутацию серьезного авторитета… но случались исключения. Когда Джуниор еще играл в школьной команде, Фрэдди был президентом Клуба обеспечения «Уайлдкетс» и люди рассказывали, что якобы он наказывал одинаково всех футболистов, всех без исключения. За всех Джуниор отвечать не мог, но знал, что однажды Фрэдди простил Фрэнки Делессепсу, а самого Джуниора наедине дважды уговаривал этим стандартным: «На этот раз я тебя штрафовать не буду, но в дальнейшем веди себя более рассудительно». Джуниору в партнеры могла достаться Веттингтон, которая, наверняка, мечтала уже под конец первой смены запустить кого-нибудь из ребят себе в трусы. Станок у нее — что надо, но во всем другом неудачница. Его не выбил из колеи тот прохладный взгляд, которым она его одарила после принятия присяги, когда он с Фрэдди проходил мимо нее, отправляясь на дежурство.

«Там, в кладовке, хватит места и для тебя, Джеки, если потрахаешься со мной», — подумал он и рассмеялся. Господи, как это чудесно, чувствовать теплый свет у себя на лице! Хрен знает, когда он чувствовал себя так хорошо.

Фрэдди спросил, не понимая:

— Что-то смешное, Джуниор?

— Да ничего особенного, — ответил он. — Просто у меня все классно, вот и все.

Их задача, по крайней мере, на это утро, состояла в патрулировании Мэйн-стрит («Чтобы показать наше присутствие», — объяснил Рендольф), сначала пройти по одной ее стороне, а потом назад по другой. Приятная служба под теплым октябрьским солнышком.

Они проходили мимо «Топливо & Бакалея», когда услышали изнутри громкий спор. Один голос принадлежал Джонни Карверу, завмагу и совладельцу магазина. Второй бубнил что-то, словно глину жевал, и Джуниор не смог его узнать, но Фрэдди Дентон подкатил глаза.

— Неряха Сэм Вердро, чтобы я так жил, — произнес он. — Блядство! А еще же даже и полдесятого нет!

— Кто это, Сэм Вердро? — переспросил Джуниор.

Губы Фрэдди превратились в сплошную белую линию, которую Джуниор помнил еще с его футбольных времен. Это было то самое выражение лица Фрэдди: вот, сука, нарвались. И вместе с тем: да бля, заткнись.

— Ты еще не знаком со сливками высшего общества нашего города, Джуниор. Сейчас будешь иметь возможность наверстать упущенное.

Голос Карвера произнес:

— Сэмми, я и сам знаю, что уже десять часов, и вижу, что деньги у тебя есть, но все равно не могу продать тебе вино. Ни сейчас утром, ни сегодня днем, ни позже вечером. Может, и завтра тоже не смогу, пока не закончится эта дьявольщина. Это приказ самого Рендольфа. Он у нас новый шеф.

— Хер с бугра он! — откликнулся другой голос, но так неразборчиво, что Джуниор услышал это, как хевбуаон. — Пит Рендольф — это кусок говна около дырки в очке Дюка Перкинса.

— Дюк умер, а Рендольф запретил продажу выпивки. Извини, Сэм.

— Только одну бутылочку «Громовицы»[134], - проскулил Сэм. — Мне очень надо. Ну же, я могу заплатить. Давай же. Сколько же мне нужно здесь еще торговаться?

— Ну, черт с тобой.

Сердясь на самого себя, Джонни отвернулся к заставленной пивными и винными бутылками предлинной, на всю стену, полке, как раз в тот миг, когда по пандусу к магазину поднялись Джуниор и Фрэдди. Вероятно, он решил, что одна бутылка «Грома» не будет большой ценой за то, чтобы спровадить прочь старого пьянчужку, тем более несколько покупателей заинтересованно ждали продолжения шоу.

Написанное вручную печатными буквами объявление на полке гласило однозначно: АЛКОГОЛЬ НЕ ПРОДАЕТСЯ ДО ОСОБОГО РАСПОРЯЖЕНИЯ, но это чудовище все равно потянулось за бутылкой, которые стояли посреди полки. Именно там выстроилось наиболее дешевое пойло. Джуниор служил в полиции меньше двух часов, но понял, что видит очень нехороший пример. Если Карвер поддастся этому растрепанному алконавту, другие, более порядочные клиенты будут требовать и себе таких же привилегий.

Очевидно, такой же мысли придерживался и Фрэдди Дентон.

— Не делай этого, — предупредил он Джонни Карвера, и к Вердро, который смотрел на него красными глазищами обожженного полевым огнем крота: — Не знаю, достаточно ли сохранилось живых клеток в твоем мозгу, чтобы прочитать, что там написано, но знаю, что ты слышал, что тебе было сказано этим человеком: никакого алкоголя сегодня. Давай-ка катись на свежий воздух. Завонял здесь все.