Холокост. Черные страницы. Дневники жертв и палачей - Нина Сигал

за спину и озабоченно склонив голову. Когда он говорит что-либо о транспорте, заключенным в лагере становится дурно. Сегодня отправили три тысячи пятьдесят человек.

Инге Янсен, домохозяйка, Амстердам

Пятница, 4 июня 1943 года

Сегодня днем я пошла в Колониальный институт вместе с Адрианом, который выглядел очень подтянутым и красивым в своей форме СС. В институте большая аудитория – очень красивый готический зал, который был полон людей. Мы посмотрели фильм о жизни Фридриха Шиллера[185], очень милый и интересный. Я поговорила с Диен ван Клиф и ее сестрой, обе из НСД. Они вместе управляют тремя книжными магазинами. Во второй половине дня я отдыхала, насколько это было возможно.

Суббота, 5 июня 1943 года

Сегодня утром заехала Криста ван Дейк[186], она отвезла меня повидаться с Джесси Тюльп[187]. У нее оставался мой зонтик, который я ей как-то одолжила. Они обе постоянно жаловались на «всех тех, кто должен уйти». По-моему, я довольно приземленный человек. На самом деле я всегда весела. Возможно, страдания просто проходят мимо меня, потому что я почти ни с кем не разговариваю. Вполне возможно, завтра мы отправимся на турнир за звание чемпиона между «Фейеноордом» и «АДО» на Олимпийском стадионе. Карел Лотси[188] обещал приберечь для меня местечко!

Воскресенье, 6 июня 1943 года

Была очень плохая погода, поэтому утро мы уютно провели дома, рано поужинали и отправились пешком на Олимпийский стадион, где, как оказалось, у нас были замечательные места на трибунах. Кроме очень хорошего матча «Фейеноорда» с «АДО», в котором «АДО» одержал победу со счетом 3:1, мы также посмотрели соревнования легкоатлетов и матч по гандболу. Было приятно снова оказаться на Олимпийском стадионе.

Понедельник, 7 июня 1943 года

Адриан провел 2 июня беседу перед второй встречей с ван Равенсвеем, Кроином и Эггинком из Медицинской ассоциации. Позже он услышал от ван Равенсвея, что Мюссерт действительно хочет обратиться к Гитлеру, чтобы еще раз обсудить сложившуюся ситуацию и назначить группу экспертов, включая Адриана. Тогда его не смогут обвинить в том, что в НСД нет компетентных специалистов.

Сегодня я пропустила урок немецкого. Мне просто не хотелось сидеть на жестких деревянных скамейках, и вместо этого я пошла за продуктами.

Филип Механикус, журналист, Вестерборк

Четверг, 10 июня 1943 года

Вокруг лагеря, сразу за колючей проволокой, раскинулось величественное поле пурпурных люпинов в полном цвету. Это освежающее зрелище для глаз тысяч измученных мужчин, женщин и детей, которые идут по пустынным улицам между безжизненными бараками, проблеск природы для тех, кто выглядывает из запотевших окон грязных прачечных.

Между люпинами, примерно через каждые сто метров, стоят сторожевые вышки, где несет вахту военная полиция в мрачных шлемах на грубых головах, вооруженная карабинами устрашающего вида и готовая пристрелить любого, кто попытается бежать. Вдоль колючей проволоки патрулируют дополнительные группы военной полиции, тоже с карабинами через плечо. Люпины также находятся под строгим наблюдением: всем, кому не разрешается выходить из лагеря на работу, не стоит и мечтать о том, чтобы сорвать прелестные цветы. Тем не менее весь лагерь полон люпинами. Букеты стоят на грубых деревянных столах в бараках, в старых жестяных банках на подоконниках. Они добавляют немного цвета, красоты и аромата грязным кроватям, которые теснятся друг к другу, вони нестираной одежды и потных тел. Ближе к вечеру, когда мужчины и женщины возвращаются в лагерь с работы, пыльные и потные, подгоняемые охраной, ощущающие неутолимую жажду жизни, они несут пучки люпинов, которые они сорвали в награду за свой изнурительный дневной труд.

Суббота, 12 июня 1943 года

Примерно триста человек, состоящих в смешанных браках, и их дети были сегодня утром снова вызваны в регистрационное бюро. Геммекер предоставил им выбор: либо их стерилизуют и после этого отправляют обратно в Амстердам, без «Звезды Давида» и характерной буквы «J», либо их, скорее всего, отправят в Польшу на тяжелые бесчеловечные работы. Решение, что именно выбрать, они должны принять к понедельнику.

В этой истории заключена своя ирония. Когда немцы ввели меры по изоляции евреев в нашей стране, многие евреи, которые были женаты на арийках, расторгли свои браки (иногда временно), чтобы защитить свои семьи и сохранить свою собственность. До прошлого года, когда речь шла о детях от смешанных браков, немцы проявляли в этом вопросе определенное уважение, и даже в случаях, если брак был расторгнут, детей не отрывали от родителей, а также освобождали от депортации всех евреев, состоящих в браке с лицами нееврейской национальности. Те, кто расстался со своими супругами из числа арийцев, часто сожалели о таком решении.

То, что немцы давали одной рукой, они забирали другой. Сначала они отказались от своих гарантий тем, кто состоял в расторгнутых смешанных браках. Затем они разорвали свои обещания для супругов бездетных смешанных браков (исключение составляли те смешанные браки, супруги в которых были воцерковлены или крещены до 1 января 1941 года). А теперь они заставляют тех, кто состоит в смешанных браках и имеет детей, проходить стерилизацию, чтобы избежать нацистского ада в Польше. Те, кто расторг свои браки, чтобы спасти свои семьи, больше не должны испытывать никаких сожалений, если только они не предпочтут стерилизацию, чтобы избежать поездки в Польшу. Для мужчин, чья супружеская жизнь закончилась из-за импотенции, выбор, который ставят перед ними немцы, не особенно сложен. Однако для мужчин в расцвете сил это ужасно. Они находятся в когтях Молоха[189], который никогда не выпускает свою добычу.

Вестерборк превратился в пасеку. Вчера рой пчел, включая их матку, залетел в лагерь и был собран в бочку из-под масла. Очевидно, пчелы не имеют ничего против того, чтобы жить среди евреев.

Четверг, 17 июня 1943 года

Уровень детской смертности здесь вызывает серьезную тревогу. На этой неделе умерли двое детей из одной семьи, четырехлетний мальчик и двухлетняя девочка, в то время как их мать беременна третьим ребенком. Эта семья прошла через концлагерь Вугт. Смертность на данный момент составляет пятнадцать детей в неделю. Вот пример того, как здесь лечат больных детей: ребенка, у которого была инфекция среднего уха, отправили в открытом автобусе в Академический медицинский центр в Гронингене, одного, без матери, отца или какого-либо другого сопровождающего. Там ему сделали прокол[190], после чего сразу же отправили обратно на автобусе в Вестерборк, где отец забрал его у ворот лагеря. Этот ребенок в течение шести месяцев непрерывно болел, у него были грипп, ангина и т. д. Воспаления среднего уха, горла, внутренних органов и другие инфекции здесь очень распространены. Климат здесь плохой, сырой, и много пыли.

Мирьям Леви, секретарь, Амстердам

Это была безумная спешка, но 19 июня[191], к Шаббату, я все успела сделать: постирала занавески, заполнила кухонные полки съестными припасами, натерла полы воском. Было чисто, как на палубе, надраенной матросами, пусть это будет смотреться и на похвальбу. Я трудилась не покладая рук, потому что хотела, чтобы мама осталась довольна. В тот день у меня был «день открытых дверей». Я пригласила твоего отца и остальных, а также Эйтье[192], Джо Пронка (бойфренд Бобби, который мне очень помог. Он много чего умеет и выполнял для меня разную работу). Тетя Фина заказала безумно вкусную помадку, испекла настоящие бисквиты со сливочным маслом, которое я купила на черном рынке (дешево, по 10 гульденов за полфунта), а еще купила на черном рынке торт, настоящий сдобный торт.

Я совсем забыла сказать, что в тот четверг нас заставили сдать наши велосипеды. Был представлен новый список, и на наших велосипедах будут новые номера. Я хотела бы получить его обратно к понедельнику. На той неделе профессору[193] сказали, что по состоянию на понедельник (т. е. на 21 июня) должны были вступить в силу некоторые правила, благоприятные для евреев, что побудило меня сказать Эйтье: «Вот теперь мы обязательно получим плохие вести». Когда Гансы[194] говорят «благоприятный», на самом деле это