Охотник 2: Проклятый - Александр Робский

огне. Вдали с небес падал вертолёт, который, полыхая, врезался в здание и, в итоге, взорвался. В груди Артёма зияла глубокая порванная змеистая рана. Тело онемело, кровь, наверное, уже давно остыла, но он, не обращая внимания на это, впился взглядом в другого на крыши. Еще один молодой человек, в правой руке его был модифицированный револьвер Скитальцев, а в левой — окровавленный, легка изогнутый на конце меч. У этого человека были разные глаза… как и у его матери. Пепельно-серый и небесно-голубой.

— Ты так просто не умрешь! — сел на колено парень к Артёму.

— Мы же были товарищами… Почему Жак?.. — с непониманием во взгляде прохрипел Охотник.

— Спроси у моей матери! Ах да, она умерла… и ты был виной! Думал скрыть это от меня?!

Артём в шоке распахнул глаза. Из его рта тонкой струйкой побежала кровь, а на веках застыли слезы горечи, боли, недоумения. Он пообещал себе, что защитит Жака, не допустит того же, что случилось с Евой.

Сверху, будто раздувая огонь ярости меж двумя взглядами, приземлился вертолет. Из кабины начали выбегать люди с носилками. Они делали всё быстро, чётко, пакуя Артема.

— В отличая от тебя, я дам твоим родным проститься с тобой… ведь они помогли мне убить тебя!

— Тупой Жак! — разгневано топнул Артём, нахмурившись, и пошел дальше по коридору из стекл воспоминаний.

После того, как Жак предал Артема, парень смог выкарабкаться и залечить раны. Тогда же охота на Ванхельсингов открылась зонного. А вот чуть дальше, было стекло, где Артем мимолетно увидел своего убийцу… как именно его убили… Тут он надолго не задержался, побыстрее пошёл дальше, всей душой желая забыть этим моменты. То самое мгновение предательства, когда его обдурили и обыграли особенно по-крупному.

Наконец остановившись возле стены из мрака, он увидел то, чего видеть никогда более в своей жизни не желал. По крайней мере не пожелает, когда узрит. Высокое широкое зеркало размером с человека. Кто-то неведомый словно нашёптывал, говорил: «Вот то, что ты должен увидеть». Парень, не задумываясь, сделал шаг вперед, словно знал, что через зеркало можно пройти и окунуться в омут своих же воспоминаний.

— Прошу…прошу открой глаза!!!

Артем застыл на месте, взгляд его замер так же, а в горле застыл тугой удушающий комок. Глаза вмиг заблестели редкими слёзами, сердце пустилось вскач. Каждый раз, когда он вспоминает тот момент, ему становиться тошно, ужасно больно, жутко и просто невыносимо на душе… Отражение Артема сидело на коленях в очередном гигантском супермаркете, которых здесь когда-то было тысячи и что уже давно зарос пылью, паутиной да плесенью. Но совсем недавно это место отмерло — здесь произошла битва. Все было переломано, перевернуто, всюду царил жуткий бардак вперемешку с хаосом. А в фонтане, где последняя капля воды давным-давно иссохла, лежала женщина. Ей откусили щеку и часть глаза, одной руки не было, а живот распорот, из-за чего оттуда вылезали откусанные органы. Второй глаз был закрыт в вечной дрёма, лицо спокойное, расслабленное и ненормально бледное.

Охотник, с судорожным тяжёлым вздохом схватившись за единственную руку трупа, дрожащими руками прижал её ко лбу и, захлебываясь в слезах, твердил одно и то же в полубредовом шепоте:

— Прошу открой глаза… Прошу открой глаза…

Парень сжал руку умершей женщины и закричал на всё помещение, словно раненный зверь. Его крик разнеся эхом по всем отделам. Артем смахнув слёзы, отпустил женщину и со всей силы сразу с двух рук ударил по мрамору… И снова…и снова… Его руки уже не раз болезненно хрустнули, отдаваясь лавовыми коликами до самого плеча. Кожа стёрлась в кровь, да и вообще от плоти мало, что осталось. Однако его руки отказывались слышать, и Артём принялся стучать лбом, разбивая себе лицо в ничто.

— Твои чувства великолепны! — раздался восхищённый, наслаждающийся происходящим голос у Артема в голове. — Ты бросил её на верную смерть… Свою истинную мать! О да, как же это завораживает!

— Это был ты!!!

Артём вскочил и начал с ужасом, словно безумец, оглядываться по сторонам. Кровь мелкими тяжёлыми каплями спадала с его лица, но боли он не ощущал. Только взгляд парня светился безумием, страхом и ненавистью.

— Почему! Почему ты сделал так, что я её бросил… Почему ты не помог ей, а ушёл! Ты же дал клятву!!!

— Хм… клятва?.. Какая клятва? ХА-ХА-ХА!

Опустошение, снедающая боль, отчаяние отражались на лице Артёма непроницаемой маской. Смех безумца роковым эхом раздавался в сознании, заставляя лишь её больше погружаться в пучину страха. Как он мог поверить ему… Он был готов ухватиться за любую возможность, но выбрал всё-таки не тот путь. Какая ирония, в попытке спасти, сгубил всё окончательно… Сгубил свою любовь. Сгубил самого себя. Безумный хохот, пропитанный агонией и ненавистью к самому себе, как и смех Иного в его голове, охватил Охотника. Они смеялись вместе, в унисон, смеялись долго, сотрясая тишину кругом. Артём подошел к уснувшей навечно в грёзах смерти женщине и взял её за холодную руку. Лицо исказила гримаса боли, пустота плескалась во взгляде, а по слезам бежали слёзы. Второй рукой он достал револьвер и приставил себе к виску, продолжая безумно посмеиваться.

После падения Скитальцев, что возглавлял Первородный вампир. Ева не смогла принять этого. Орден, которому она отдала жизнь, предал её. В тот момент, когда Артем и Георг убивали орден, Ева ушла в бега. И спустя месяцы Артем смог найти её в пустошах одного давно забытого, затерянного во мраке города. Он нашёл её тогда, когда она очень нуждалась в помощи. Но, увы, монстров было слишком много… Им обоим было просто не выжить, тогда Иной благородно предложил помощь. Он убьет монстров, всех… но цену взамен не попросил. По крайней мере не указал. Какая бескорыстная удача, отличный шанс спастись им обоим. Так он думал… Ведь размышлять вовсе не было времени, и Охотник без шибких раздумий согласился. Вот только когда он открыл глаза, девушка уже была мертва, монстры ушли в глубь города, а Артём… точнее Иной, прятался на крыше здания. Словно он наслаждался этим зрелищем, Её криками и Её болью, упиваясь агонией.

— Только ты любила меня! — в какие-то моменты неадекватный смешок начал переходить в горькое завывание, а затем и в истеричные нервные вопли, которые после вновь становились смехом. — У меня больше никого нет… ни тебя, ни Георга… Я один… снова… ПРОШУ, ПРОСТИ МЕНЯ!!! — крепко прижал хладную руку