Мертвое царство - Анастасия Александровна Андрианова

голодные глаза. Трусихой я никогда себя не считала и представить не могла, что так сильно испугаюсь у кромки леса в компании пухлой служанки. «Мельчаешь, падальщица» – пропищал мерзкий голосок в голове.

– Ивель, ну ты что? – Солона вроде бы искренне удивилась. – Да они спят все, не выскочит на тебя никто. Летом – другое дело, а сейчас – всё равно что идти на псарню, когда все собаки на охоте. Но если ты не хочешь, не будем смотреть, обратно пойдём.

Не смотреть не получалось. Мне казалось, что от леса исходит едва слышимый – скорее, осязаемый гул, и взгляд сам тянулся туда.

Из чёрной громады леса отделилась какая-то тень и шагнула в нашу сторону. Меня словно приковало страхом к земле, я таращила глаза, стараясь что-то разобрать в темноте. К нам медленно вышагивало нечто – не то лось, не то зубр, не то тур, но гораздо крупнее, чем положено быть лесному зверю. Конечно, я мало что смыслила в лесных зверях и в Царстве встречала разве что белок да лис, но что-то мне подсказывало: лось вряд ли будет намного больше лошади, тогда как это существо доросло едва ли не до размеров избы.

Проследив за моим взглядом, Солона тоже отступила и ободряюще стиснула мою руку.

– Вот ты и наткнулась на того единственного, кто на зиму не засыпает.

Существо заметило нас, мигнуло зелёными углями глаз и будто сжалось, приняв облик простого оленя. Я открыла рот. Олень медленно прошествовал мимо нас, а потом прибавил скорости и поскакал в Горвень.

– Что это? – спросила я. В горле было сухо.

– Лесной князь, – будничным тоном ответила Солона. – Отец нашего Лериса. Но ты не бойся, он меня знает, надеюсь. Людей не трогает.

– Он отправился…

– В терем, наверняка.

Мне ничуть не стало легче.

– Он меня видел! Он расскажет всё князю! Нам нужно его опередить!

Солона хихикнула.

– Не догонит смертный нечистеца, не надейся. Да и… По правде сказать, Ивель, князь сам поручил мне вывести тебя на прогулку. Но учти, я тебе этого не рассказывала. Идём?

Мне уже не хотелось возвращаться, зная, что в тереме могу столкнуться с лесовым. Я и раньше видела его из окна, но тогда он был во вполне человеческом облике – статный мужчина, пусть с зеленоватой кожей. Я разглядывала его украдкой с любопытством, но не находила ничего пугающего в его облике, разве что он двигался то слишком медленно, то слишком стремительно, будто никак не мог приноровиться к человеческому темпу.

– Зачем тогда всё это представление со стражей и чёрными ходами? – Голос мой прозвучал холоднее поднимающегося ветра.

Солона пожала плечами с таким видом, будто я спросила сущий пустяк.

– Веселее же. Что, скажешь, не так? Ну не дуйся, Ивель. Идём обратно, а то совсем замёрзнешь с непривычки.

Письмо третье. Царевичу Велефорту от царя Сезаруса

Сегодня мы долго беседовали с твоей матерью, Лефер. По правде сказать, я думаю, что оказал ей величайшую милость, позволив так долго высказывать свою странную точку зрения. Естественно, я с ней не согласен и всё равно поступлю по-своему.

Иногда я благодарю небеса за то, что ты из-за своих особенностей можешь не понимать, что происходит, и не вспомнишь этого потом. Сейчас страшно, Лефер, истинно страшно. Я выхожу на балкон и вижу, как братья убивают братьев. Это безумие, Лефер. Впрочем, моё письмо началось несколько сумбурно, мне следует быть более последовательным. Но ведь знаешь как: последовательность утомляет, когда целыми днями только и делаешь что выслушиваешь докладчиков, советчиков и командующих, так что в письмах к своему сыну я позволю себе эту роскошь.

Может такое быть, чтобы я просчитался? Как ты думаешь, Лефер, твой отец может ошибиться? Или за моей спиной всё это время плелось нечто, мне неведомое? Сам запутался и не берусь судить. Мой лекарь уже не ограничивается травами, как я раньше просил, и теперь смешивает мне какие-то сильные успокаивающие порошки – не знаю, как справился бы без них. Наверное, страдал бы бессонницей – это в лучшем случае, а в худшем – открыл бы огонь по своей столице.

Наш народ разделился, Лефер. Никогда бы не подумал, что наши люди будут так рьяно отстаивать старую, изжившую себя веру. Теперь те, кто не может расстаться с верой в Золотого Отца и Серебряную Мать, называют себя и друг друга староверцами, а новых, кто принял Милосердного, – нововерцами. Это удивительно. Страшно, конечно, но и поразительно одновременно.

Я надеюсь, Лефер, что тебя не слишком побеспокоят мои письма. Не знаю даже, читаешь ли ты их, а если читаешь, то понимаешь ли, что я пытаюсь тебе донести? В любом случае я не перестану писать и питать надежду, что хотя бы так могу разговаривать с тобой.

Но я хочу быть с тобой честен. Я мечтаю, что ты поправишься и вырастешь достойным царём, а от царя нельзя таить того, что творится в его стране. Поэтому назову вещи так, как должно.

На улицах льётся кровь, Лефер. Надеюсь, тебя не испугало это слово и ты продолжаешь читать (или слушать того, кто тебе читает?). Люди не просто разделились, люди пошли войной друг против друга. Не обычной войной, а самой страшной из войн – братоубийственной. Будто нам мало того, что наше войско разгромили одни дикари, вступившие в союз с другими! Я бросаю все силы на то, чтобы устранить беспорядки, отправляю на улицы отряды, но… Люди словно сорвались с цепей. Я не могу поверить, но им будто бы нравится убивать друг друга и вешать проповедников, громить старые святилища и поджигать новые молельни Милосердного. Будто бы им наскучила безмятежная и сытая жизнь, какую я всегда стремился наладить!

Ну ничего. Ничего, Лефер. Я всё улажу, иначе что за царь из твоего отца? Для тебя Царство выстоит и будет ещё более прекрасным, чем прежде. Прекрасным, сильным и обширным, с новыми землями и людьми, верящими в одно и то же.

Я не развязываю войну, мне важно сказать это, чтобы ты верил мне, а не тому, что тебе будут говорить другие. Если бы я хотел крови, я послал бы флот – ты знаешь, Лефер, какой красивый у нас военный флот? Мы бы подошли к Коростельцу или Солограду и за день захватили бы стольные города. Разве стал я это делать? Нет, я не позволил советникам и командующим, охочим до крови, готовить корабли. Я отправил пешие войска и стрельцов – это ведь не то же самое.

Согласен ли ты со мною, Лефер?..

Глава 9. Проповеди, письма и княжий гнев

Падальщица

После ночной вылазки с Солоной во мне мешались самые разные чувства, и понадобилась пара дней, чтобы разобраться в себе. Я была напугана, восхищена и чуточку влюблена – в Княжества, в терема, в