Волк - Генри Олди

В противном случае они быстро жирели.

— Где сектор Марка? — спросил Юлий.

— Шестой А/С, — Нума для верности ткнул пальцем. — Два первых ряда. Остальные спят. Им в первую смену…

Коммерческий директор компании «Нумэрг», Нума Сальвус разговаривал так, словно в кабинете не было никого, кроме него и Юлия Тумидуса. Лысого с госпожой Зеро он старательно игнорировал. Еще в университете Нума отличался редким вольнодумством. Круглолицый, огненно-рыжий студент упражнялся в остротах, меча стрелы в деканов и ректора, контрразведку и службу безопасности, сенат и правительство. Это обеспечивало Нуме оглушительный успех у женщин.

— Выведи данные отбора, — попросил Юлий.

Пальцы Нумы легли на сенсорную панель. Он работал медленнее профессионального техника, но Юлия устраивал такой вариант. Еще по дороге, обсудив ситуацию, они с госпожой Зеро сошлись на том, что Нума — лучший вариант. Вольнодумец? Острослов? Зато верный товарищ, не побоявшийся уведомить Юлия насчет интереса «спецуры» к Марковым рабам. Личные отношения, сказала старуха, залог успеха. Если бы вы знали, господин Тумидус, сколько полезных случайностей подворачивается нам под руку благодаря личным отношениям…

«Кому — нам?» — поинтересовался Юлий.

«Нам, — пожал плечами лысый. — В широком смысле».

Ожидая, пока Нума закончит, Юлий смотрел на рабов. Что-то мешало, как соринка в глазу. Проанализировав ситуацию, Юлий понял: исчезло равнодушие. Не до конца, но в значительной степени. Рабы воспринимались им со сложным, плохо объяснимым чувством. Нет, не люди. Вся психофизиология помпилианца не могла позволить такой поворот событий, и Юлий хорошо знал, почему. Так кто же, если не люди? Вернее, что? Рабы моего сына, подумал он. Причина в этом. Тревога, надежда — вот что окрашивает восприятие Юлием Тумидусом рабов Марка Тумидуса. Батарейки в серых робах — часть Марка, его ментальная периферия. Они сидят здесь, и я безразличен к ним, но на том конце поводков — мой сын, и это все меняет.

— Вот…

Столбики данных на первый взгляд соответствовали стандартам. Но опыт Юлия сразу подсказал, где зарыта собака. Не веря своим глазам, он смотрел на уровень энергоресурса. Этого не могло быть, потому что этого не могло быть никогда! Если рассудок соглашался принять эмоционально окрашенное восприятие рабов, найдя логичное объяснение, то существовали вещи, перед которыми пасовала любая логика.

— Ага, — кивнул Нума. — Я тоже сперва обалдел. Ты бы видел дежурного техника! У парня от нервов чесотка началась…

— Что там? — вмешался лысый, сгорая от нетерпения. — В чем дело?

Старуха сделала шаг вперед:

— Я жду объяснений.

— Энергоресурс, — Юлий указал на сферу. Левой рукой он сыграл на панели мелодичное арпеджио. Нижний левый сектор укрупнился, позволяя собравшимся не напрягать зрение. — При отборе энергии он должен падать. За одну смену ресурс понижается в незначительной степени. Тем не менее, это отражается в статистике. По этому пункту вопросы есть?

Госпожа Зеро отрицательно мотнула головой.

— У рабов моего сына ресурс остается на прежнем уровне. Энергия сбрасывается с них в трансформатор, но это не сказывается на ресурсе. Характеристики внутренней свободы сохраняют стабильность. Такое впечатление…

— …что их подпитывают извне, — закончила старуха.

— Я бы сказал иначе. Если воспользоваться аналогиями, то складывается впечатление, что у рабов возникла способность к фотосинтезу. Солнечная энергия, понимаете? Такое ощущение, что они сидят на самом солнцепеке и поглощают кванты света. Разделение зарядов в реакционном центре, перенос электронов по транспортной сети, синтез…

— Аденозинтрифосфата, — проявил лысый внезапную образованность. — И восстановление кофермента никотинамиддинуклеотидфосфата. Вы что, хотите нас убедить, что рабы вашего сына превратились в кактусы?!

— Заткнитесь, Мамерк! — рявкнула старуха.

Она подошла к «окну». Ладонь госпожа Зеро держала над лбом, на манер козырька, как если бы в зале и впрямь полыхало летнее солнце. Волнуется, понял Юлий. Она очень волнуется. Спина прямая, как флагшток. Голова откинута назад, словно шея устала держать тяжесть. Раньше все это было для нее абстрактно, а сейчас воплотилось в конкретике: зал, рабы, Нума, я…

— Рабы отдают энергию, — произнесла старуха странным, звенящим тоном. — Они отдают, но уровень их внутренней свободы не убывает. Я не удивлюсь, если с какого-то момента ресурс рабов Марка Тумидуса начнет расти. Господин эксперт, у меня к вашему сыну уйма вопросов.

— У меня тоже, — кивнул Юлий.

— Кактусы, — с брезгливостью фыркнул лысый. — Ненавижу кактусы.

— Резюме? — спросил консуляр-трибун Рутилий.

— Мы наблюдаем, — Юлий говорил внятно, медленно, с нарочито четкой артикуляцией. Ему казалось, что военные иначе не поймут, а если поймут, не запомнят, — целый ряд изменений, нехарактерных для традиционной помпилианской энергетики. Рабы центуриона Пасиенны освободились, что сигнализирует о смерти хозяина. При этом их ресурс понизился до нулевой отметки, а сами рабы впали в кому. Рабы декуриона Фабиуса начали освобождаться в произвольном порядке. О поправке на выход за рубежи Ойкумены меня уведомили, и значит, это также сигнализирует о смерти хозяина. Энергоресурс рабов декуриона Фабиуса вырос в разной пропорции, рост зафискирован аппаратурой контроля. Рабы…

Он помолчал, собираясь с духом.

— Рабы обер-декуриона Тумидуса…

— Унтер-центуриона, — поправил военный трибун Матиен.

Педант, он терпеть не мог ошибок в чинах и званиях.

— Рабы унтер-центуриона Тумидуса сохраняют постоянный уровень ресурса, несмотря на участие в процессе энергозабора. Спонтанных освобождений не зарегистрировано. Из всего вышесказанного я делаю вывод…

— Бред, — фыркнул Матиен. — Ахинея.

— Факты, — по-волчьи, всем телом Юлий повернулся к начальнику аналитического отдела. — Если ваши специалисты не в силах свести факты в систему, это не повод отмахиваться от очевидного. Над экипажем «Дикаря»…

— Над теми, — уточнил военный трибун, — кто, вероятно, остался жив…

Юлий долго смотрел на Матиена. Его не торопили, не требовали продолжать. В конце концов, военный трибун отвел взгляд, притворившись, что занят пересмотром документов. Совещание, подумал Юлий. Шесть часов, гори оно огнем, утра. Управление внешней разведки сектора. Я спал три часа. Нет, меньше. Ведомственная гостиница. Сносный полулюкс, без соседей. Я боялся, что ко мне подселят лысого Мамерка. Хорошо, что я предупредил жену заранее. Валерия умница. Дура сочла бы, что я у любовницы. Закатила бы скандал.

— Над теми, кто остался жив, ставят эксперименты. Цель экспериментов: дистанционное управление энергоресурсом рабов путем воздействия на хозяина. Экспериментаторы — разумные существа, знающие, что делают. Я не в силах представить воздействие флуктуации континуума или природной аномалии, которое привело бы к таким последствиям. Из этой посылки я и предлагаю исходить.

— Эксперименты подобного рода, — спросил консуляр-трибун Рутилий, — когда-нибудь проводились?

Юлий пожал плечами:

— Мне об этом ничего неизвестно.

— Разрешите?

Рутилий кивнул:

— Мы вас слушаем, легат Стаберий.

— Скажите, обер-манипулярий Тумидус, — при каждом слове легат Стаберий рубил ладонью воздух. Резкий, порывистый, он сразу понравился Юлию, в отличие от штабной крысы Матиена. — Вы допускаете, что варвары…

— Цивилизация поздне-варварского типа, — встрял Матиен. — С технологическим вектором развития. Таковы данные зонда, подтвержденные «Иглой». У нас нет причин не верить этим сведениям.

— Варвары! — рявкнул Стаберий. — Чихать я хотел на вектор! Орбитальные жестянки, вот и весь вектор! Обер-манипулярий Тумидус, вы верите, что грязный варвар способен управлять связью помпилианца и его рабов? Встать между львом и его добычей?!

Юлий ждал, пока легат успокоится. Обер-манипулярий Тумидус? Впору было предположить, что Стаберий обращается к кому-то другому. На входе в здание Юлия не хотели пропускать. Встали стеной: нет, и все. Госпожа Зеро превратилась в фурию, лысый Мамерк вцепился в служебный коммуникатор, брызжа слюной. Не прошло и пяти минут, как на лацкане у Юлия повис старомодный бедж: объемное фото, фамилия, воинское звание. Ниже, мелкими буквами значилось: «эксперт».

— Верят в бога, — сказал он легату. В висках стучал пульс, под веки словно песку насыпали. — Обратитесь к брамайнам, у них тьма богов на любой вкус. Я оперирую фактами. Вам трудно их принять? Поверьте, мне не легче вашего. Простите, я сяду. Всю ночь не спал, голова раскалывается…