Откровение - Наталья Эдуардовна Андрейченко

я приняла решение для себя. Я не собираюсь терять Наташу. Я не собираюсь сейчас для того, чтобы играть американские роли, становиться вдруг американкой. Вот эти «хай», «бай»[15] я не смогу делать, потому что я та, кто я есть, и я столько сил и любви вложила в эту Наталью Андрейченко, что я ни за что никаким американским бизнесам не буду это продавать и отдавать. Джули меня не поняла, она со мной не согласилась, сказала: «У вас практически абсолютный музыкальный слух, вы можете научиться говорить без акцента», а я ответила: «Давайте уберем мой акцент настолько, чтобы я могла играть любую европейскую женщину от русской до чешки. Мы будем делать немножечко другой акцент для французских ролей, предположим, для немки хотя бы, чтобы у меня не было русского акцента». И мы начали работать над этим.

Господь вел меня очень правильным путем – как всегда, буду делать миллионы реверансов, благодарить Господа, Вселенную, мироздание за ту любовь и за правильный ход событий, которые Господь Бог и мироздание для меня устраивали.

Меня находит кастинг-директор проекта «Петр Великий», Марион. Она была просто в восторге от меня, от моей работы, от моей игры, и когда Максимилиан просто по дружбе ей позвонил и сказал, что вот мы сейчас находимся в Голливуде, она была в таком восторге, что немедленно рассказала об этом всем. На тот момент она работала на проекте Клинта Иствуда, потрясающего режиссера, суперзвезды, с огромным бюджетом. И самое интересное, что Клинт Иствуд посмотрел мою работу в «Петре Великом», кусочки «Военно-полевого романа», потому что он был номинирован на «Оскар» в 1983 году. И как действительно большой художник, величайший режиссер и продюсер с такими возможностями, который мог сам выбирать и диктовать, он взял и утвердил меня на роль без проб. Вот оно, начало, вот оно, счастье.

И вдруг в эту игру точно так же, как в Мюнхене несколько месяцев назад, вступает Максимилиан Шелл. И начинает читать сценарий. И там есть сцена, где героиня полуобнаженная (или что-то типа этого) занимается любовью в кадре, и вот он начинает лично звонить Марион и спрашивать, как Клинт собирается снимать эту сцену, передайте ему, что я хочу с ним поговорить. Вы понимаете, таких вещей делать просто нельзя ни в одной стране, а уж в Голливуде тем более. Если бы Макс просто захотел поговорить с Клинтом про жизнь, я уверена, что они бы встретились. Тем более что были знакомы. Но когда он заявляет такие вещи через продюсера…

И ровно через двое суток раздается звонок от Марион, кастинг-режиссера этого фильма, которая говорит: «Максимилиан, Клинт Иствуд задает встречный вопрос: „Кто будет режиссировать Наташу в этом проекте? Максимилиан Шелл или я?“».

На этом проект для меня был закрыт.

Клинт Иствуд от меня отказался на всякий случай, чтобы не было никаких проблем. Кому это дерьмо нужно, особенно в Голливуде, когда вся планета отправляет к ним лучших людей? А люди все едут и едут, и в результате не делают никаких карьер, в большинстве своем остаются официантами и т. д. и т. п. Но самые красивые и талантливые люди со всей планеты едут в Лос-Анджелес, пытаются быть актерами, сценаристами и в результате заканчивают жизнь водителями, официантами, швейцарами и консьержами. Так что это меня, конечно, очень сильно потрясло. Я тогда еще не понимала, что такое – получить экранизацию в Голливуде. я тогда еще ничего не понимала. Именно тогда ко мне пришла мысль: «Ты в тюрьме». Точка.

Я, наверное, даже не знаю, как бы я смогла это пережить, но случилось другое событие, которое, отвлекло мое внимание очень серьезно. Это моя глупая история с зубом, очень трагичная. История о том, как я чуть не умерла. Об этом говорил весь город. И после этого часто, когда со мной знакомились большие актеры и режиссеры, они говорили: «А, так это вы та молодая русская красавица, которая умирала в лучшем госпитале Cedars-Sinai от безумного дантиста».

18.5 Смерть от зуба

«Лучший» врач с личным вертолетом, гангрена и ночь перед операцией

Это был 1990 год. Как вы помните, мой агент приказал отбелить зубы и сделать голливудскую улыбку. Я думала, что я просто пойду к дантисту и он положит какую-то пасту, чтобы это все отбелить. Но дантист провел комплексное обследование, и, вместо того чтобы просто отбелить мои зубы, ассистентка дантиста выкатывает мне счет на 27 000 американских долларов. Вообще, нормально? Мне показали, что в СССР когда-то давно в моем зубе была забыта иголка, когда делали рут-канал. В общем, показали всякие гадости… Я им говорю: «Вы мне зубы будете делать или нет?» В результате мне нанесли отбеливающую пасту, я не смогла ее терпеть, потому что она щипала так, что я кричала как сумасшедшая, смыла эту пасту и сказала: «Пошли вы все на фиг, не буду я ничего отбеливать».

27 000 долларов в 1990 году – вы вообще понимаете, какие это деньги? Но дело в том, что меня все-таки убедили в необходимости лечения. В моем зубе действительно застряла иголка, я это видела на снимке. Мне сказали, что из-за этого практически начиналось воспаление, хотя зуб меня и никак не беспокоил. Но вот, мол, если начнется воспаление, вы потеряете все зубы. Наверное, это все была ложь.

Доктор был очень непростой. Имя этого доктора – Поль Готье. Работал он в Беверли-Хиллс и был личным дантистом бывшего президента Рейгана, поэтому это не просто такая шваль неизвестно откуда и ничего не понимающая, а это большой дантист. И безответственный человек. Как сейчас помню, в пятницу он вырывает мне зуб и забывает прописать антибиотик, который в Америке обязателен. Если он знает, что у меня может начаться воспаление, как можно так было делать? Но он отправляет меня домой, отдав мне на руки карточку с номером телефона его партнера, человека, который делает зубные каналы, и говорит: «Не дай Бог что, ты с ним свяжешься, и вы вместе решите все вопросы без меня». Я не поняла, почему без него. Только потом я узнала, что этот Поль Готье был настолько богат, что жил в лагуне Бич и летал на работу на собственном самолете. И работал он только со вторника по пятницу, три дня в неделю, а потом улетал на самолете домой.

А я домой пошла пешком. У меня начался чудовищный флюс, поднялась температура, я очень плохо себя чувствовала. На следующий день, в субботу, к нам