Откровение - Наталья Эдуардовна Андрейченко

в этом городе?» Я купила себе шорты с дырочками, тоже надела коротенькую маечку до пупка. Сейчас уже не помню, как я оделась, даже и не дорого, хотя вещи не были дешевыми.

И в таком полуспортивном, а главное, в полунебрежном стиле я пошла в Cafe Roma, где зависал Микки Рурк. Боже мой, это была сенсация! Он бегал вокруг меня петухом. Он затащил меня в магазин, начал лично предлагать мне очки, потом взял и подарил мне очки, потому что сказал, что именно эта пара мне идет. Он был, кстати, прав – очки, конечно, он мне дал дизайнерские. Но это было другое искусство. Он мне дал такие, знаете, круглые, супермодные, потому что мои очки были из Европы, роскошные, суперэлегантные и для другого человека, для другой женщины. И вот теперь мой образ был completed for Hollywood (готов для Голливуда). Интересные люди дополняли мое понимание, что любит Голливуд.

Кстати, когда меня в первый раз отправляли на Каннский фестиваль из СССР, у нас была очень интересная команда. Режиссер, Андрей Сергеевич Кончаловский, аристократ и образованный человек, хорошо разбирался в стиле. Еще ехали Никита Михалков, Людмила Гурченко, – как всегда, в роскошных туалетах, – министр кинематографии Филипп Тимофеевич Ермаш и я, Наталья Андрейченко. Кстати, мы получили-таки специальный приз Каннского фестиваля, все было не просто так, нас не просто так отправляли.

Так что я хочу сказать? Когда меня в нашем комитете киноискусства готовили к поездке, мне сказали: «Очень важно, чтобы днем одежда была немножечко небрежная, вы можете одеваться как угодно, даже когда вы идете в ресторан. Но вечером вы должны обязательно быть элегантнейшим образом одеты. И очень важны меха, они носят накидки. У вас есть меха?» Господи, нашли что спросить у 22-летней девочки. Какие меха? Бедная Наталья Андрейченко, как сумасшедшая, стала добывать какие-то меха и там и сям, потом кто-то для меня раздобыл (это было ужасно) какую-то норку, которая была сшита из маленьких лоскутиков, чтобы она была как шарф. Это было лучшее, что я могла себе позволить по деньгам и т. д., хотя деньги я всегда зарабатывала несметные. Но это отдельный разговор – куда те деньги уходили, когда мне было 22 года.

И самое интересное, что я так долго старалась, так старалась, но у меня не было платья. И поэтому я полетела на Каннский фестиваль вообще без вечернего платья. У меня была, правда, роскошная русская национальная рубаха в пол, вручную расшитая нитями и бисером – настоящее произведение искусства. Я ее очень любила, но, к сожалению, на ней были пятна. И она была прямой формы, поэтому очень меня толстила.

Спасибо большое Андрею Сергеевичу Кончаловскому, к которому я пришла накануне церемонии награждения и сказала, что мне вообще не в чем идти. Он каким-то образом извернулся. Очень быстро мне притащили платье – черное, шелково-шифоновое, свободное, летящее, с длинными рукавами. И у меня, естественно, не оказалось туфель. Это была головоломка номер два. Конечно, мне было очень-очень страшно, потому что я не говорила на языке и не знала, что мне делать. Я понимала, что мне нужен большой каблук, потому что платье было очень длинное. И откуда-то чудом возникла женщина, которая потащила меня в дорогой магазин, нашла изумительные плетеные серебряные босоножки на нужном каблуке, которые так подходили к черному платью.

И здесь же я вдруг увидела мерцающую камнями сумку из стекла. Она была настолько красива, с пряжкой и серебряной ручечкой, что я сказала: «Только эту сумку», – потому что со вкусом у меня всегда все было в порядке. Возможностей в Советском Союзе было меньше, но вкус, извините… Я хватаю эту сумку, которая идеально подходит к моим босоножкам. Оставляю на кассе все суточные деньги, которые мне выдали на Канны (потому что последние парижские я оставила на покупку билета на фильм Милоша Формана Hair, куда было запрещено ходить. А я пошла, посмотрела – и сразу же стала невыездной).

Так вот, возвращаясь к моему роскошному виду. Мы все вышли на сцену, да еще и получили приз, и моя сумка горела всеми огнями, как настоящее бриллиантовое чудо. Потом все газеты писали: «Она была так красиво одета, на ней не было никаких бриллиантов, с распущенными длинными русыми волосами, в летящем платье и с сумкой, которая была сделана из бриллиантов, какая удивительная русская девушка». Вот такую историю я вспомнила про Никиту, и меня унесло куда-то к нему.

18.3 Путешествия в кабриолете и «еврейская мамочка»

Поездки и приключение в Гранд-каньоне. Аренда дома в Беверли-Хиллз

И все-таки, продолжая тему первого приезда в Голливуд. Как я уже говорила ранее, Максимилиан серьезно воспринял мое желание остаться здесь. Я никогда не говорила Максимилиану в Мюнхене, что чувствую себя как дома. Он знал, какая я по-настоящему русская в душе, он знал, как мне трудно, он знал, как я люблю свою Родину. И даже несмотря на то, что иногда я уезжала на несколько месяцев подряд (а как не выезжать, если у меня родился ребенок), я безумно страдала. Моей любви к Родине и патриотизму не было конца. Он об этом знал и жестоко надо мной шутил. Правда, он меня еще, ко всему прочему, называл «мой пятилетний план», потому что у меня все было запланировано, как в Советском Союзе.

А он был такой, знаете, перекати поле – куда ветер подует, туда и понесется, хотя аристократическая структура личности – это, конечно, серьезная внутренняя организация. Я так никогда не умела. Никогда не забуду его великую фразу: «You don't travel to arrive» («Ты отправляешься в путешествие не для того, чтобы приехать»). Понимаете? Ты же едешь в путешествие – и вот это с ним получалось великолепно. Я никогда так не умела и до сих пор не научилась. Мечтаю, думаю, что это возможно, но никогда такого себе не позволяю. У меня же всегда все организовано: по дороге этот отель, остановка здесь, здесь это, здесь то. Конструкция железная. Мой концептуализм эпического сознания здесь блистает в полной мере. Макс имел двух секретарей, менеджеров, бизнес-менеджеров в Америке и Европе, и тем не менее я была лучшим его менеджером. Когда я вела переговоры по заселению в отель или чему-то еще, это было лучшее решение, потому что только я знала, что именно нужно и как это организовать.

А с Максом мы просто садились в машину, опускали крышу и ехали без намерения вообще куда-либо приехать. Особенно в Европе, когда мы катались