Отец Пепла - Илья Олегович Крымов

— Лети.

Злобно рыча, карпатин отступил, взмахнул крыльями, порождая вихри, и поднялся в небо, а на его место тяжело упал громадный тяжёлый шипоспинник. Почти тысяча триста стоунов мышц и костяных доспехов, семьдесят пять шагов в длину. Имя этого дракона оправдывал утыканный длинными шипами панцирь на всей спине, а также на голове, плечах и тазе. Гигант уставился на Туарэя с мрачным вызовом, в его глотке клокотало, злобные жёлтые глаза горели, но бог отвечал прямым взглядом, направив остриё копья в грудь дракона. Коротко рыкнув, шипоспинник протянул лапу над огромной золотой чашей, пролилась кипящая кровь.

Самшит зачарованно следила, как один за другим с небес опускались исполины, как покорно эти яростные и беспощадные существа получали увечья и теряли эссенцию жизни, ибо то было угодно её богу. Почти совершенному существу.

Доргон-Ругалор переродился начисто, его могучее тело покрылось сияющей полированной чешуёй, красной и серебристой, громадные крылья распахивались яркими веерами, длинный хвост оканчивался шипом, а голову венчали рога. Лицо бога, длинное, резкое, уплощилось, приобретя симметричные драконьи черты, а длинные волосы походили на нити раскалённого оранжевого железа; в груди мерцал пульсом огненный кристалл. Самшит не видела ещё ничего хоть отдалённо столь же прекрасного, источающего мощь и власть!

Невесть откуда в Пепельный дол прилетел вирмифлинг, зелёный дракон, обитатель лесов. Он был одним из самых мелких, среди тех, кто явился на зов, но и его кровь пролилась в золотую чашу. Выдохнув ядовитый жёлто-зелёный дымок, вирмифлинг встал на крыло, а следом, распугав прочих на сокровища Омекрагогаша опустился один из громаднейших драконов.

Работая над своим эпохальным трудом, Тульприс Бесстрашный сформировал класс сторнбас, — «редкие». Драконы этого класса могли быть самыми разными, но всех их объединяло несколько черт: малая численность вида, обитание в опасных для человека условиях, привязанность к природному электричеству и высокое содержание металла в теле. После драконологи пытались переименовать сторнбас в громовержцев, либо добавить дополнительный подкласс «металлических», но изначальное имя закрепилось намертво. Зиппарил был истинным представителем класса редких, хотя своими размерами в сто двадцать пять шагов и массой около полутора тысяч стоунов мог бы смутить многих тяжёлых. У него была чешуя серого до черноты цвета с графитовым отблеском, всю шкуру покрывали продольные борозды от головы до хвоста, напоминавшие узор на горле и брюхе горбатого кита; из спины во множестве росли длинные прямые шипы, сверкавшие как полированный вольфрам; голова была плоской, короткой, треугольной, без рогов и гребней, сидела на очень длинной и гибкой шее, а под нижней челюстью раздувалась воистину большая сумка. Когда зиппарил опустился на золото, меж шипов на его спине забегали разряды молний, а полусложенные крылья загрохотали как громовые раскаты. В природе эти редкие драконы преследовали грозовые фронты, сутками напролёт могли парить внутри тучевых массивов.

Зиппарил по-лебединому изогнул шею, осматриваясь маленькими жёлто-лиловыми глазами. Такие как он редко представляли опасность для наземных существ, их жизнь проходила в небе, а пищей были потоки воздушной гурханы и молнии, однако, изредка сторнбас могли побаловать себя и мясом. Зиппарил увидел множество маленьких мягких существ, и не пожелал терять возможность.

Туарэй издал рокот, без слов и твёрдых мыслей упреждая гиганта. Зиппарил мотнул головой, рыкнул, искры забегали меж его коротких металлических зубов и во множестве мест на шкуре загорелись яркие точки. Неуклюже переставляя короткие лапы, он стал надвигаться на людей. Бог взмахнул рукой, создавая сотни мерцающих огненных лезвий, которые с гудением врезались дракону в бок. Зиппарил взвыл, его голос походил на щебет мириад испуганных птиц, шея изогнулась и с зубов слетели молнии. Они с треском впились в Туарэя и забегали по чешуе, пока тот не поглотил разряд, оставшись невредимым.

— Это измена, — произнёс бог, — кара: смерть.

Доргонмаур поднялся, волнистое лезвие полыхнуло и десятки копий раскалённой магмы ударили по мятежнику. Зиппарила стали покрывать большие дымящиеся ожоги, но дракон не проявил страха, вместо этого сумка на его горле раздулась до огромного размера, в ней зародилось светило, сквозь кожу и мышцы стал виден скелет, а затем огромная шаровая молния зигзагами устремилась к богу. Туарэй выступил вперёд, пронзая снаряд копьём и колоссальный поток молний ринулся по его телу. Прочие драконы, парившие в вышине, нестройно ревели, наблюдая за схваткой, — она тешила их кровожадность и вызывала живой интерес. Бог поглотил заряд, и, когда горловая сумка зиппарила начала копить второй, превратился в росчерк. Неуловимый для глаза выпад разодрал надувающийся пузырь; мимолётная яркая вспышка, электричество ударило в ближайший проводник, сплавив тысячи золотых монет воедино. Вторым движением Туарэй прорвался в тело дракона через грудь, вырвался из спины и взлетел, держа бьющееся сердце на копье. Переместившись к чаше, он излил кипящие струи, а затем сердце опутали молнии, оно скукожилось, высохло, обратилось пылью.

— И так будет с каждым, — тихо сказал Туарэй, зная, что суть достигнет всех и каждого драконов, паривших над вулканом.

Он мягко повёл Доргонмауром, и по древку божественного оружия забегали ослепительные трескучие разряды молний. Хорошо, — теперь он мог опираться не только на пламя земное, но и на небесный огонь.

К завершению церемонии кровавой жертвы, не все драконы внесли свою долю. Многие из них представляли один и тот же вид, а потому не интересовали Туарэя. Решив, что в чаше достаточно кипящей крови, он издал звук, прокатившийся по всем слоям реальности, — один за другим змеи неба стали отлетать.

Однако же это ещё не было концом, потому что золото взвилось фонтаном расплавленных капель невдалеке, и под открытое небо выполз редкий гость. Этот дракон был одним из самых уродливых, каких знал мир, весь покрытый толстой пупырчатой бронёй, чёрной как обсидиан, с массивной бесформенной головой, состоявшей, казалось, из одних только челюстей, и с крохотными, тускло светившимися глазами. У дракона был длинный сегментарный хвост и четыре коротких мощных лапы по бокам, вооружённых страшными когтями; ещё две лапы располагались на спине и ничем не напоминали настоящие драконьи крылья. Хелльматвёрм, точильщик глубин, пожиратель камней и кошмар всех гномских рудокопов, поднялся на поверхность мира, услышав зов. Вне тверди он двигался медленно и неуклюже, кое-как подполз к чаше и закинул одну лапу на её край. Бог не стал отказываться и от этого невзрачного дара, кровь червя бездны пролилась и на том сбор был окончен.

Самшит нерешительно приблизилась к своему богу, её светлые глаза едва ли могли оторвать взгляд от его великолепия. Туарэй слабо улыбнулся жрице со своей высоты, возложил на её голову длань, осторожно провёл когтем по скуле и щеке.

— Ты всё сделала правильно.

Это простое признание осчастливило её сильнее, чем тысячи признаний в любви когда-либо смогли бы.

— Легат.

— Мой бог? — Фуриус Брахил опустился на колено.

— Твой народ стал свидетелем моего апофеоза. Пришло время решать вашу судьбу.

— Мы молим, мой бог.

— Не здесь. Спускайтесь в Пепельный дол, всё свершится в амфитеатре.

— В… где, мой бог?

— В амфитеатре, — повторил Туарэй, очень недовольный тем, что воин проявил такую несообразительность, ведь если бог молвил, значит, амфитеатр есть. Или скоро будет. — Ступай с ними, жрица, и позаботься, чтобы остальные последователи тоже были в амфитеатре. У нас впереди много работы, новая цель зовёт.

Глава 10

День 29 месяца дженавя ( I ) года 1651 Этой Эпохи, Кхазунгор, Пепельный дол.

Он распахнул крылья и взмыл на огромной скорости. Вверх!