Будни Снежной бабы - Евгения Вадимовна Галкина

понимание: он изо всех сил еще цеплялся за Фаину и не мог предпочесть ей другую.

Но вскоре брак с Фаиной окончательно развалился. Ее любовник оказался любовницей, что поставило точку в любых попытках наладить отношения. К борьбе за женщину с женщиной Виктор не был готов морально – это был другой мир, в правилах которого он не разбирался, и не хотел погружаться в разборки на зыбкой, чуждой ему территории.

Он для Фаины так и остался домашним тапочком, а та, что умудрилась тронуть его сердце холодными тонкими пальчиками, потерялась где-то. На месте ее дома сначала стояло пепелище, а потом принялись строить многоэтажку.

Улица Федора Пряникова исчезла с городской карты и называлась теперь то ли Горького, то ли Пушкина, как тысячи улиц по всей стране.

Странно, что, глядя на пожарище чужого ему дома, Виктор почувствовал сильное смятение. Хотелось повернуть время вспять, чтобы вновь выстроились бревенчатые стены, калитка и заборчик, а в доме милая хозяйка уплетала бы шарлотку под крики попугая.

Словно что-то родное потерял.

Год спустя он выяснил все-таки, где живет и работает Любава: она перебралась в съемную квартиру в новостройке и на первом этаже этого же дома открыла агентство по проведению праздников. Назвала – «Снегуркино».

И почему надеялся, что она приедет вместе со всеми этими емелями?

Понятно же – если она узнает его имя, то не захочет даже видеть…

Вечером устраивали фейерверк-шоу. Гости столпились на террасе и балконе, рабочие из фургончика расставляли заряды в разных углах двора.

Детей, порядком уставших, закутали в пледы, выдали им по чашке какао с зефиром. Они перешептывались, уже не в силах орать, и попивали свое какао, как приличные взрослые люди.

Родители, кто с глинтвейном, кто с сигареткой, тоже в пледах, сбились в парочки. Время такое – романтики. Стемнело, фиолетовые и сиреневые тени неба отражаются в белоснежном искристом покрове. Вдали черной щеткой темнеет лес. Звезды легко пробиваются сквозь сумерки, здесь, в пригороде, мало уличного света, и потому их хорошо видно.

Пахнет уютно: корицей и гвоздикой, мандариновой корочкой и шоколадом. Немного вином и рябиной.

Чтобы видеть получше, он спустился вниз, махнув Ваньке рукой, но тот замотал головой – рядом с ним сидела Юлька в мохнатой шапке, и оставлять такое выгодное местечко ради папы Ванька не собирался.

Звездное небо, словно цирковой шатер, взметнулось куполом, разделилось на золотые дольки.

Дети ахнули. Грянул почти майский гром и просыпался лиловый, в блеске, ливень.

Маленькая прохладная рука дотронулась до руки Виктора. Он повернул голову в надежде увидеть Ее, и увидел.

Она улыбнулась слегка – лицо от света фейерверка стало серебряным, а волосы – словно из темного льда.

– Снежная королева, – тихонько узнал ее Виктор.

– Снежная баба, – быстро сказала она, стараясь успеть до следующего залпа. – Благодарю вас за то, что обратились в наше агентство, господин Ростов.

И беззвучно рассмеялась.

Как много радости и света было теперь в ее глазах!

Она была прелестна и в своей смертельной печали, а теперь, ожившая, излучала спокойствие и нежность снега.

– Прости меня, – сказал Виктор, но не успел – она не услышала, она смотрела вверх, где носились китайские драконы, взмахивая пылающими хвостами и рокоча словно камнепад.

– Прости меня! – закричал он, когда драконы рассыпались, но на смену им лопнули и зашипели колеса сияющей колесницы, а потом – фонтан звезд обрушился на дом… дети и взрослые завыли от восторга.

Она завороженно смотрела вверх.

Тогда Виктор кинулся к музыкальной стойке, схватил микрофон и закричал в него что есть сил:

– Прости меня, Люба!!!

Последние маки уронили свои лепестки, отзвенели отголоски салюта, в наступившей тишине все с любопытством уставились на Виктора.

А Снежной Королевы нигде не было видно.

3

Настоящие мужчины не сдаются. Так думал Степан Комков, придирчиво выбирая Любаве подарок. Она любила животных – это должен был быть щенок. Какой-нибудь гигантской породы, чтобы ей пришлось переехать с съемной квартиры в прежнее просторное жилище.

Другими способами заманить Любаву обратно пока не удавалось. Комков с банкротством повзрослел и поскучнел. На его место отец поставил настоящего работягу, и подвернулся вовремя тендер на установку окон в новостройках, погубивших улицу Федора Пряникова.

Но Степану было все равно. Он остыл, и звезды с неба его больше не интересовали. Хотелось простого и обычного: пельменей. Чтобы Любава ходила по квартире и учила роль очередной нечисти. Чтобы во время приступа подагры она его пожалела и не приходилось бы строить из себя молодца-юнца в угоду любовнице.

Свобода, которую он получил, его не порадовала. Были какие-то гусарские поездки по проституткам на последние деньги, была короткая связь с соседкой, но у соседки был пудель, а пудель тяпнул его за мягкое место прямо в процессе…

Все это было очень напряжно.

Степан стремился к гармонии. Теперь эта гармония была ему обеспечена – Люба не могла иметь детей, исчез последний подводный камень их отношений.

Пора было снова брать быка за рога.

Настоящие мужчины не сдаются, думал Виктор Ростов. После развода с Фаиной прошел почти год, острота чувств к ней притупилась, а взамен пришли многие вопросы, один из них – был ли он счастлив с женщиной, которой было с ним скучно? И ответ: нет. Он был счастлив обладанием красивой и умной Фаей, но понимал, что сам он ей стал в тягость. А это означало, что ее нужно отпустить навсегда.

Ему казалось прежде, что другая не сможет тронуть его, но раз за разом возвращался в памяти к моменту, когда увидел обнаженное белое тело Любавы, исчерченное тенями и шрамами. Она была как коротенькая мелодия, то и дело приходящая на ум… Легкая, манящая.

Ее беззащитность и смелость поразили его. Первый шаг, на который она пошла, открыв свою тайну с такой простотой и доверчивостью, жгли ему сердце.

Как он мог так поступить с Любавой? Как мог бросить ее? Как мог молча стоять и слушать, как Фаина оправдывается за них обоих?

Жить с этим грузом Виктор больше не мог и поэтому однажды утром кинулся навстречу судьбе, к дому, где располагалось Снегуркино. В это же время – так сложилась судьба – в том же направлении двинулся Степан Комков, разместивший на заднем сиденье машины беспроигрышный подарок – щенка лабрадора в ошейнике с бантиком.

И столкнулись у вывески «Снегуркино», подозрительно осмотрели друг друга: один с щенком в руках, другой с ветками рябины.

«Реквизит», – подумал Степан о рябине.

«Актер», – подумал Виктор о щенке.

И они протиснулись