Искусство французского убийства - Коллин Кембридж

– Так и не нашел, – объяснил Марк несколько минут спустя. – Пойдем… Эй, ты же хотела сходить в «Ла Соль»? Я бы не отказался что-нибудь выпить.

– Конечно. – Я забыла о том, что больше не занимаюсь расследованием и что у меня болит колено. Может быть, коктейль снимет напряжение. Кроме того, я подумала, что если в «Ла Соль» все пройдет гладко, я, возможно, захочу поцеловать Марка на прощание.

Он толкнул дверь, и я вышла на холодный ночной воздух, прямо в вихрь кружащихся в переулке снежинок. Днем было тепло и солнечно, а к ночи резко похолодало, и меня охватила дрожь. Марк обнял меня за плечи, и мы направились к его машине.

Заметив в тени какую-то кучу, я решила, что кто-то оставил в переулке мусорные пакеты.

Но мне потребовалось всего два шага, чтобы понять, что темный сверток – это не мусор, а человек.

И что темная лужа на снегу рядом с ним – кровь.

Глава пятнадцатая

Кричала я или нет, я не помню. Наверное, да, но хотелось бы думать, что это был скорее сдавленный вздох, чем громкий крик. Но, к моей чести, я не отвернулась и даже не спрятала глаза. Я бросилась на помощь.

Мы с Марком подошли к телу одновременно.

Он поспешил меня отстранить, но я успела узнать неподвижное белое лицо с густой бородой.

Джонни.

Марк пробормотал что-то короткое и жесткое, а его ловкие руки врача уже оттягивали воротник рубашки Джонни, чтобы проверить пульс на шее. Но даже я понимала, что надежды нет.

– Иди внутрь, там есть телефон на столе Джонни, то есть режиссера, – приказал Марк. – Я пока посмотрю, что можно…

Я резко повернулась, поскользнулась на снегу, но, несмотря на острую боль в колене, бросилась к задней двери в надежде, что она за нами не захлопнулась.

Она осталась открыта, и я влетела в царивший за кулисами полумрак.

– Э-эй! – прокричала я в темноту, пытаясь вспомнить, где стол режиссера. – Есть здесь кто-нибудь?

Мой голос эхом разносился по похожему на ангар помещению, и ему вторило шлепание ботинок, когда я металась в попытках найти телефон.

О том, что в тени может скрываться убийца, я даже не думала. По крайней мере сначала.

Наконец я увидела небольшой ночник на нужном мне столе. Руки дрожали, пока я возилась с трубкой и набирала номер оператора, требуя соединить меня с police judiciaire[68]. Я даже помнила, что нужно говорить по-французски, и надеюсь, внятно объяснила, что произошло.

Диспетчер повторила то, что я ей передала, и подтвердила, что полицейский будет отправлен немедленно. Тут я вспомнила, что нужно попросить уведомить инспектора Мервеля.

К тому времени, как я повесила трубку, мои руки перестали дрожать.

Я без проблем вернулась к наружной двери, поскольку забыла плотно закрыть ее за собой, и лунный свет и уличные фонари просачивались в помещение и вели меня сквозь мрак.

Марк все еще был на улице. Он снял пальто и накрыл им лицо Джонни, но не отошел от тела и стоял рядом с ним на коленях.

Когда я подошла, он взглянул на меня и поднялся на ноги.

– Ты в порядке? – Он обнял меня за плечи. Даже сквозь пальто я чувствовала холод его тела. Температура на улице продолжала падать.

– Да, – выдавила я. – А ты?

– Я повидал мертвецов на своем веку, – мрачно усмехнулся он. – Работа такая.

Я прижалась к нему, гадая, не был ли он медиком на передовой. Он предложил пойти внутрь погреться, но я не сдвинулась с места.

– Что случилось? – поинтересовалась я. – Как он умер?

– Выстрел. Прямо в сердце, – кратко ответил он. Я вздрогнула, и он сжал мою ладонь. – Он не страдал, Табита. Он умер мгновенно.

Я кивнула и всхлипнула. Я плохо знала Джонни, но он казался мне хорошим человеком. И он был неравнодушен к Терезе.

Не знаю, сколько времени мы стояли и ждали. Может, час, а может, пять минут, но мы молчали, а снег все падал и начал заметать пальто, которое положил Марк.

Наконец мы услышали сирены и рев автомобильного двигателя. Хлопнули двери, по переулку загрохотали шаги, и в поле зрения возникли два полицейских; их головные уборы отбрасывали длинные тени.

– Тебе нужно пойти внутрь, – настаивал Марк. – Я пойду за тобой.

Он замерз сильнее меня, но я не видела смысла спорить. Я знала, что полиция захочет поговорить с нами обоими. И я была рада снять нагрузку с травмированного колена.

* * *

Не знаю, сколько времени я прождала в темноте. Я заняла место в первом ряду зала и невидящим взглядом смотрела на темные декорации к спектаклю «Десять негритят», когда из-за кулис выступила фигура. Мужчина прошелся перед диваном на сцене, низко надвинув на голову фетровую шляпу. Заметив меня, он резко изменил направление движения.

– Мадемуазель Найт.

– Инспектор. – Я не знала, что еще сказать. Меня все еще трясло.

Он облегчил мне задачу, спустившись со сцены, и деликатно начал то ли разговор, то ли допрос.

– Пожалуйста, расскажите, что случилось, мадемуазель. – Он внимательно посмотрел на меня, и у меня возникло ощущение, что он оценивает мое психическое и эмоциональное состояние. Должно быть, увиденное его успокоило, потому что он сел в кресло, оставив между нами одно пустое.

Я по возможности четко и ясно объяснила, как я ждала Марка, и мы вместе вышли на улицу и нашли Джонни.

– Когда вы в последний раз видели месье… Кантрелла, если не ошибаюсь? – уточнил он.

– Да, верно. Перед началом спектакля я видела его за кулисами.

– А после вы его не видели?

– Нет. Я работала в гардеробе и провела там все время, лишь ненадолго отлучившись в зал, чтобы взглянуть на спектакль.

Мервель снял шляпу и положил ее на свободное кресло между нами. Несмотря на то, что была почти полночь, его волосы были так же безупречно причесаны, как и несколько часов назад, а одежда выглядела опрятно.

– Я не знал, что вы работаете в театре, мадемуазель Найт. – Он произнес это мягко, но я уловила в его тоне скрытый намек на подозрение или раздражение.

– Я там не работаю, – хладнокровно ответила я. – Я согласилась помочь в гардеробе, так как Тереза умерла.

Он удовлетворенно кивнул.

– Я правильно понимаю, что вы и доктор Джастис ушли вместе? Вы кого-нибудь еще видели?

– Нет. Марк сказал, что искал за кулисами Джонни… И вот мы его нашли, – грустно произнесла я.

– Вы слышали