Эллигент - Вероника Рот

– Настало время принять изменения, – заявляет она. – И я не вернусь назад.

– Разве ты не скучаешь по фракциям?

– Скучаю, конечно, – удивленно смотрит она на меня.

После смерти Уилла прошло уже много времени. И глядя на нее, я не вспоминаю больше ее брата, а вижу саму Кару. Ведь я знаю ее гораздо дольше, чем его. В ней тоже есть нечто от его добродушия: Кару можно поддразнивать без риска оскорбить.

– У эрудитов я чувствовала себя прекрасно. Сообщество людей, посвятивших жизнь изобретениям и открытиям… Но когда я узнала, как велик наш мир… Полагаю, я просто выросла из коротких штанишек моей фракции, – улыбается она. – Скажешь, звучит высокомерно?

– Какая разница?

– Для некоторых людей форма имеет значение. Здорово, что ты не такой.

Не могу удержаться от замечания, что форма некоторых людей производит на нас не самое лучшее впечатление, мягко говоря. Меня, ненавидели и избегали, как сына Эвелин Джонсон, предводительницы бесфракционников. Сейчас это мешает мне даже сильнее, чем прежде, и я не обвиняю их. Как ни крути, но я предал их всех.

– А ты не обращай внимания, – говорит Кара. – Они не способны понять, что значит принимать трудные решения.

– Ты так не поступила бы, я уверен.

– Только потому, что меня учили быть осторожной, если я не обладаю достаточной информацией, а тебе, напротив, вдалбливали, что всякий риск достоин награды, – произносит она.

– Но в данном случае награды не будет.

Она останавливается перед дверью в лабораторию Мэтью и его начальника и стучит. Ей открывает Мэтью, как всегда грызущий яблоко. Мы проходим за ним в ту самую комнату, где мне объяснили, что я не дивергент.

Трис стоит рядом с Кристиной, глядящей на меня так, будто я – какая-то гниль, которую надо немедленно выбросить. В углу притулился Калеб, лицо которого разукрашено шикарными синяками. Я хочу спросить, что с ним приключилось, но замечаю, что костяшки пальцев Трис ободраны и она подчеркнуто отворачивается от него. От меня, кстати, тоже.

– Итак, мы в сборе, – объявляет Мэтью. – Ну… сейчас… Трис, я в этом не секу, если честно.

– Точно, – весело говорит она, и я чувствую укол ревности.

Она откашливается:

– Все мы знаем, что эти люди несут ответственность за нападение на альтруистов и что мы не можем больше доверять им защиту нашего города. Мы уверены, что хотим повлиять на ситуацию, а также в том, что предыдущая попытка была… – ее глаза останавливаются на мне с уничтожающим презрением. – …опрометчивой. Думаю, мы можем сделать лучше, – заканчивает она.

– Что конкретно ты предлагаешь? – осведомляется Кара.

– Я собираюсь вывести их на чистую воду, – продолжает Трис. – Резиденция не может быть в курсе интриг своих руководителей, и мы должны показать остальным их истинное лицо. Надеюсь, тогда они изберут новых лидеров, таких, кто не будет относиться к нам как к расходному материалу. Например, можно использовать сыворотку правды, чтобы заставить их признаться…

Вспоминаю ощущение муторной тяжести, заполнившее меня, мои легкие, желудок, голову… Тогда меня потрясло, что Трис сопротивлялась сыворотке и лгала.

– Не сработает, – выпаливаю я. – Они «ГЧ», не забыла? Генетически чистые могут устоять против химии.

– Не совсем, – вмешивается Мэтью, теребя шнурок на своей шее. – Далеко не каждый дивергент устойчив к сыворотке правды. Насколько я помню, такое удалось одной Трис. Данная способность может быть повышенной у некоторых людей, к примеру, у Тобиаса. Именно поэтому я пригласил тебя, Калеб. Ты участвовал в разработке формулы. Вероятно, вместе мы сумеем разработать идеальный коктейль.

– Но я не хочу этим заниматься, – возражает Калеб.

– Заткнись… – начинает Трис, но Мэтью прерывает ее.

– Пожалуйста, Калеб, – просит он.

Калеб и Трис обмениваются взглядами. Кожа на его лице и ее кулаках почти одинакового цвета, – фиолетово-сине-зеленая, словно раскрашенная чернилами. Чего только не происходит, когда братья и сестры не ладят друг с другом и не могут найти общий язык. Калеб приваливается к столу, припав затылком к металлическому шкафу.

– Хорошо, – бурчит он. – Но только если ты пообещаешь не использовать ее против меня, Беатрис.

– Зачем? – бросает ему Трис.

– Я могу помочь, – поднимает руку Кара. – Я – тоже эрудит и работала над сыворотками.

– Класс, – хлопает в ладоши Мэтью. – А наша Трис будет пока играть в шпионов.

– А я? – спрашивает Кристина.

– Я надеялась, что вы с Тобиасом войдете в контакт с Реджи, – отвечает Трис. – Дэвид не рассказал мне подробно о дополнительных мерах безопасности в Оружейной Лаборатории, но Нита не может быть единственной, кто обладает информацией.

– Ты хочешь, чтобы я общалась с парнем, установившим взрывчатку, из-за которой Юрайя теперь в коме? – возмущается Кристина.

– Я не заставляю тебя подружиться с ним, – возражает Трис, – надо лишь выведать у него кое-что. Тобиас тебе поможет.

– Мне не нужен Четыре, – заявляет Кристина.

Она ерзает на кушетке, разрывая под собой бумажную простыню, и кидает на меня ядовитый взгляд. Подозреваю, что я также напоминаю ей о Юрайе. У меня к горлу подкатывает ком.

– Я тебе пригожусь. Хотя бы потому, что Реджи мне доверяет, – убедительно произношу я. – Люди в Бюро скрытные, необходимо действовать тонко и осторожно.

– Я буду осторожна, – ворчит Кристина.

– У тебя не получится.

– В точку, – примиряюще улыбается Трис.

Кристина пихает ее в плечо.

– Если все решено, то… – начинает Мэтью. – Думаю, мы должны встретиться снова после того, как Трис посетит в пятницу заседание Совета. Сходка ровно в пять.

И он заводит с Карой и Калебом разговор о химических соединениях, то есть о том, в чем я не разбираюсь. Кристина выскакивает наружу, оттолкнув меня от двери. Трис направляется следом за ней.

– Трис, – окликаю ее я.

– Ну, что еще? – огрызается она, но останавливается.

Мы вместе выходим в коридор. Ждем, пока все разойдутся. Трис съежилась, будто пытается стать совсем маленькой и вообще исчезнуть. Пытаюсь вспомнить, когда я в последний раз целовал ее, и не могу.

Наконец, мы одни. Нас обволакивает тишина. Мои руки начинают неметь, пальцы – покалывать. Я в панике.

– Как ты думаешь, ты сможешь меня простить? – спрашиваю я.

– Не знаю, – качает она головой и добавляет: – Мне надо все взвесить.

– Но ты ведь понимаешь, что специально я никогда не стал бы причинять Юрайе зло, – бормочу я. – Ни ему… ни тебе.

Она постукивает ногой по полу, потом кивает.

– Но я должен был действовать.

– Пострадало много людей, – говорит она. – И ты опять мне не поверил. Тобиас… хуже всего то, что ты решил, что мной руководит мелочная ревность. Я, значит, бестолковая шестнадцатилетняя девчонка?