Принц-сокол - Франческа Гиббонс

Конья негромко зашипела.

Дети в карнавальных костюмах притихли, а Миро внутренне сжался.

– Ты правда принц? – спросил малыш.

– Нет, – ответила девочка-оленёнок. – Конечно же нет!

Миро окатило волной гнева: «Как они смеют сомневаться в моём происхождении!» А далее последовала ещё более могучая волна стыда: «Конечно, они мне не верят, с какой стати? Я ведь ничего не знаю об этой стране».

Но призрак матери звал его вперёд.

Он почти видел её, идущую через поле и оглядывающуюся на него на ходу. Миро откинул с глаз волосы, решительно обошёл девочку-оленёнка и зашагал вперёд.

– Эй, все! – заорал мальчик в маске волка. – Этот болотный мальчишка идёт в Королевский дворец! Бегите сюда, смотрите, как он превратится в цветок!

Глава 63

Когда Миро, Казимира и Конья приблизились к Королевскому дворцу, их уже сопровождала целая толпа. Там были дети, подбадривавшие Миро. И взрослые, делавшие вид, будто они пришли присмотреть за детьми.

Разум Миро разрывался от воспоминаний. Некоторые из них были его собственными – воспоминания о песнях, которые пела ему мама, о её руках, её объятиях.

Другие были рассказами мамы о её детстве. Бабушка Ольга и бабуля Нела были знаменитыми любителями пеших походов. Каждый раз, когда им предстояло принять непростое решение, они уходили в горный поход и пропадали на несколько дней. И каждый раз королевы возвращались домой с совершенно неожиданным выходом из положения, который раньше никому не приходил в голову.

Миро был внуком горных королев. Значит, это были и его горы тоже.

Как же он мог забыть об этом?

Наверное, люди так долго и так часто говорили ему, кто он такой и кем он должен стать, что они вытеснили все мамины рассказы из его памяти.

Одни люди говорили, что Миро не может быть королём, потому что он слишком похож на своего дядю.

Другие твердили, что было бы лучше, будь оба его родителя родом из Ярослава. Они хотели видеть Миро светлокожим и светлоглазым.

Подхализль говорил, что Миро предназначено стать королём, а значит, он не может быть никем другим.

Они ошибались.

Все они.

Мамины истории возвращались к Миро, словно подарки, которые она любовно упаковала и спрятала до того времени, когда он будет готов их получить.

– Я помню, – прошептал Миро.

Он стоял перед входом в королевские сады. За воротами был дворец. Он был целиком сделан из камня, за исключением хрустальной купольной крыши.

Миро никогда в жизни не видел таких зданий. Дворец был прекрасен. С такого расстояния трудно было разглядеть как следует, но Миро показалось, что купола были сделаны из тысяч сверкающих ромбовидных стёкол.

Позади дворца виднелось ещё одно здание, очень похожее на первое, но не такое грандиозное.

Тяжёлая каменная плита лежала перед входом в сад.

– Никто не может переступить через неё и остаться собой, – предупредила девочка с оленьими рогами на голове.

Сад зарос горными орхидеями. Они все цвели, несмотря на осень. Что-то подсказывало Миро, что эти орхидеи цветут здесь круглый год.

– Все эти цветы, они… люди? – спросил он.

– Ага, – ответил малыш с бобровым хвостом, вырастая около Миро. – Я ещё ни разу не видел, как это происходит! Вот здорово!

Миро хотелось бы, чтобы в голосе малыша звучало чуть меньше радости.

Сквозь заросли орхидей вела дорожка, упиравшаяся прямо в дворцовое крыльцо. И в саду, и во дворце было так тихо… как будто всё застыло, ожидая, что будет делать Миро.

– Ты уверен, что хочешь попробовать? – спросил мальчик-волк.

Он приподнял свою косматую маску, и Миро увидел его лицо – оно было круглее, чем у Миро, но такое же смуглое. Миро замер. Впервые в жизни он оказался в краю, где люди были похожи на него.

– Как только ты шагнёшь в сад, назад пути уже не будет, – продолжал мальчик. – На твоём месте я бы не рисковал…

Внезапно Миро охватил такой страх, что ему захотелось повернуться и убежать прочь.

– Не надо! – крикнул кто-то из толпы.

– Не делай этого, – поддержал другой голос.

«Люди говорят всякое, – прозвучал голос его мамы. – Пускай. Они не смогут изменить тебя».

Миро посмотрел на Казимиру. Лицо у неё было очень бледное.

– Я хочу домой, к папочке, – сказала она. – Я хочу… хочу…

– Я знаю, – со вздохом ответил Миро.

– Вдруг ты превратишься в орхидею? – спросила Казимира. В её голосе прозвучало что-то, похожее на беспокойство.

– Со мной всё будет хорошо, – прошептал Миро так тихо, чтобы только Казимира могла его услышать. – Не забывай, ведь это дом моей мамы.

«Но это не твой дом, не так ли?» – спросил негромкий голос в его голове.

Миро уставился на свои босые ноги, на ногти, едва различимые под слоями грязи и засохшего ила. Правда была в том, что он не знал ответа. Он носил фамилию Кришнов, унаследованную от отца. И он никогда раньше не был в Недобыте.

Значит, он всё-таки больше Кришнов, чем Сокол… верно? Нельзя же быть и тем и другим одновременно?

Но знаменитые бабушки Миро могли быть сейчас там, в этом дворце с резным каменным крыльцом и сверкающей крышей! Миро отчаянно захотелось увидеть их.

Он поднял одну ногу. Его пятка зависла в нескольких дюймах над садовой дорожкой. Его сердце колотилось так сильно, что Миро казалось, будто его слышат все люди.

Он опустил ногу.

Ничего не произошло.

Тогда Миро переставил вторую ногу рядом с первой.

И опять ничего не случилось.

Конья ткнулась в Миро своим бархатным носом, и он сделал ещё один шаг в глубину сада. Узел страха ещё туже затянулся в его груди.

– Он входит! – закричал кто-то из толпы. – Болотный мальчик входит во дворец!

Миро посмотрел на свои руки, проверяя, не превратились ли они в листья. Нет, его пальцы были на месте, как положено. И руки, и ноги тоже.

Тогда он нервно, пронзительно рассмеялся – больше от облегчения, чем от чего-то ещё.

И зашагал вперёд, раскинув руки в стороны, словно шёл по натянутому канату. Узел в его груди стал ослабевать, а толпа за его спиной скандировала: «Болотный мальчик! Болотный мальчик!»

Орхидеи по бокам от Миро качали своими головками, наполняя воздух нежным ароматом.

Призрак его матери плыл впереди. «Не останавливайся, мой маленький Миро. Ты такой молодец!»

Две мышки прошмыгнули по дорожке, и Миро чуть не упал, пытаясь не наступить на них. Его тело действовало не так, как обычно. Он слишком устал. Он слишком долго пробыл на болотах…

Но теперь всё было хорошо.

Он почти