Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам

— Это невыносимо. Надо добавить горечи. — Юрулла бросила веретено. — Где тут горюн-трава?

Анриза дождалась, пока Юрулла снова возьмется за пряжу.

— Аль слишком много плачет. И слезы, похоже, не приносят ей облечения. Вдруг ее горе не смоет? Вдруг желание не утихнет?

— С желанием можно спорить, пока у него нет образа.

— А вдруг она не ошиблась? Аль чувствует очень тонко. Да, это был первый встречный. Других она не видала. Но ведь и так бывает.

— Это уже не важно.

— Не важно? Юрулла! Аль посмотрела человеку в глаза. Сколько раз светила сменят на небе друг друга, прежде чем мы сумеем замолить его смерть? Разве это умножит Белое?

— Аль поступила глупо. Но не ее вина в том, что она совершила. Того, кто ее увидел, хотели убить. Поэтому и не сказали, что он увидит в зеркале. Поэтому не объяснили, что ему надо делать, если сердце забьется, желая пробить грудину.

Глава седьмая

Случается, что Анризе нужно покинуть скит — ради Ордена, ради Белого. Она обувает сапоги-страноходы, когда надо забрать ребенка — девочку лунной женщины, родившуюся в миру. У Анризы завидная участь, высокое назначение. Ей выпал счастливый жребий, и она его приняла.

Серебристым женщинам отпущена долгая жизнь. Но и они умирают. В третий лунный год от затменья потухла жар-птичка странницы по имени Мурадина, и сапоги-страноходы оказались ничьими. Все собрались на Лунной поляне, чтобы выбрать для них хозяйку. Сапоги подошли двоим — Анризе и Карозиде. Им пришлось состязаться в беге. Анриза намного обогнала Карозиду. Ее объявили странницей и вручили заплечный короб.

Через два лунных года она принесла в этом коробе маленькую Аллибину. Анриза купала малышку в родниковой воде, плела для нее обереги и рассказывала ей сказки.

— Анризочка, расскажи, как король пришел за Ассиндой. Пожалуйста, расскажи!

Эту сказку Анриза рассказывала не раз. Много-премного раз слушала Аль эту сказку. Может быть — слишком много.

— За Ассиндой пришел Кариз, король далекой Угоры. Он был огромный и сильный, с темной блестящей кожей.

— Она его позвала?

— Конечно! Иначе бы он не добрался до Лунного скита.

— А как он ее увидел? — Аль знала ответ на вопрос, но каждый раз замирала: что ответит Анриза?

— Он не рассказывал, как узнал про Ассинду. Но его звездочеты читали небо, как книгу. А у каждой из нас там есть свое отражение.

— И у меня?

— И у тебя, дорогая.

— Ну, рассказывай. Что было дальше?

— Ассинда назвала Кариза по имени. И он отправился в путь. Кариз очень долго добирался до скита. За это время Луна родилась десять раз. По дороге ему пришлось сменить слонов на верблюдов, а верблюдов — на лошадей. Но его желание обнять Ассинду от этого лишь возрастало.

— Он так сильно ее любил?

— Очень сильно любил.

— И не боялся испытания светом?

— Совсем не боялся.

— А Ассинда была в белоснежных одеждах?

— Да. Их привели на большую поляну — туда, где славят Луну. И Ассинде велели светить в полную силу. В обычной жизни никто из нас так не светит.

— Он не зажмурился?

— Нет. И не стал дожидаться, пока испытание кончится и свет хоть немного ослабнет. Подошел к ней и сгреб в охапку своими большими ручищами.

— Я знаю: он обнял ее — и успокоил сердце.

— И мы потом три смены светил лечили его ожог. Кариз смеялся и говорил, что обожженная кожа — сущая ерунда. Превратись его сердце в яичницу — было б гораздо хуже! Он был очень веселым, и все мы очень смеялись.

— И ты?

Анриза кивала: да, она очень громко смеялась. Громче всех остальных.

— А Юрулла? Тоже смеялась?

— И Юрулла смеялась.

— А ведь Юрулла почти никогда не смеется. Юрулла сердится, если за кем-то приходят. А когда за Ассиндой прибыл король Угоры, все было иначе, правда?

— Юрулла надела Ассинде на палец серебряное кольцо — знак того, что она теперь связана с человеком. Кариз ликовал, а потом захотел увести с собою невесту. Юрулла не соглашалась: придется ему подождать. Ассинде еще предстоит кое-чему научиться. Без этого жизнь в миру принесет ей мученья. Но Кариз не хотел уйти без Ассинды. Он бросился в ноги Юрулле и стал ее умолять сжалиться над несчастным. Он клянется беречь Ассинду пуще зеницы ока. Он обещает, что лишний раз не даст ей ступить по земле, — и Кариз протянул Юрулле ладони, на которых спокойно разместились бы тыквы. На лице Юруллы отразилось сомнение: может быть, уступить? Кариз это тут же приметил, подхватил Хранительницу ключа и стал вместе с нею плясать по поляне. Вот тогда она улыбнулась.

— Ты говорила, все вспомнили, что Юрулла очень красива — так светилась ее улыбка.

— Именно так и было.

— А потом? Что было потом?

— А потом Кариз увез Ассинду в Угору. И у них появилась дочка — маленькая Аллибина. Скоро она подрастет и сделается серебристой.

— А тогда за мной тоже кто-то придет? Как Кариз за Ассиндой?

Анриза гладила девочку по голове: какая смешная малышка! Жалко ее огорчать.

— Все может быть, дорогая. Лунный Закон позволяет однажды кого-то позвать. Если кто-то тебя увидит, и доберется до скита, и пройдет испытание светом, тебе тоже наденут кольцо. И ты сможешь уйти за ним — туда, куда он захочет.

— Я знаю, каким он будет. Хочешь, расскажу?

Анриза кивала: она уже много раз слышала этот рассказ.

— Он будет очень хорошим. Не будет бояться света. Ведь Кариз не боялся? И будет думать о Белом — как ты и Юрулла. (Анриза с сомнением покачивала головой.) И я его позову. Знаешь, как я его позову? На языке травы. Юрулла говорила, на языке травы произносят самое главное. А имя — это же важно?

Анриза шутливо пыталась ей возразить:

— Язык травы очень трудный. Ты захочешь учиться?

— А я уже научилась — у родниковой Сосны.

В этот момент Анриза прижимала малышку к себе — так крепко, как только могла. Она утаила от Аль, что у сказки есть продолжение.

Миновало три лунных года, как Ассинда покинула скит. И однажды Юрулла не вышла на проводы полной Луны.

Анриза сначала не обратила на это внимания: мало ли дел у хранительницы ключа? Но в полдень ей понадобились колокольца небесных коровок, и она постучалась к Юрулле.

Юрулла будто не слышала — сидела, уставившись в блюдце. Но блюдце давно погасло. И живое яблочко откатилось на край стола.

— Юрулла! На что ты смотришь?

— Смотрю на старую дуру. Могу и тебе показать!

— Там ничего не видно.

— А вот, посмотри сюда. Чем не старая дура? — и Юрулла ткнула пальцем в мутное отражение собственного лица.