Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам

Дарилла вернулась домой с большим опозданием.

Сначала Юрулла поглядывала с опаской: не случилось ли что-нибудь во время этой прогулки? Но Дарилла выглядела спокойной, и Юрулла осталась довольна.

А потом Хранительница на время покинула скит. В жизни Лунного ордена это случалось редко. Но раз в десять лунных лет Юрулла отправлялась бродить по Лесу и беседовать с лунным светом. И в это время ее не разрешалось тревожить.

— Анриза! Достань, пожалуйста, блюдце.

— Что случилось, Дарилла? Ты хочешь кого-то увидеть?

— Я хочу назвать имя. Того, кто за мною придет.

— Откуда ты знаешь имя?

— Анриза! Пожалуйста! Блюдце!

— Юруллы не будет еще две смены светил.

— Значит, ты старшая в ските. Закон разрешает тебе совершить обряд. Или ты шагу не можешь ступить без Юруллы?

Анриза заколебалась.

— А вдруг Юрулла рассердится?

— Разве ты нарушаешь Закон? Анриза, прошу тебя. Или ты не умеешь? — Дарилла настаивала с непонятной страннице яростью. И Анриза сдалась. Почему Юрулла должна на нее рассердиться? Правда, они еще в трауре. Но срок истекает как раз к ее возвращению. А тот, кто придет за Дариллой, появится много позже. Ведь до Лунного леса очень трудно добраться.

— Хорошо. Вели всем собраться, — Анриза сказала это, подражая тону Юруллы, и осталась собой довольна.

Скоро в большую комнату набились все любопытные. У Дариллы блестели глаза, щеки горели, а пальцы заметно дрожали. У Анризы внутри опять шевельнулось сомнение. Но, взглянув на Дариллу, она решила не думать об этом и достала живое яблочко:

— Покажешь нам то, что нужно?

Яблочко чуть не прыгало, сгорая от любопытства.

— Катись, чудесное яблочко, по меди, по серебру, и покажи того, чье имя мы назовем.

— Покажи Нариана, князя горы Казодак, — Дарилла выдохнула заветное слово. Блюдце дрогнуло, просветлело и явило им названного.

Все ахнули.

Нариан был красив неожиданной красотой, и черты его выдавали принадлежность к древнему роду. Но на спине Нариана росли безобразные крылья.

Анриза сделала знак всем остальным отступить — так что у блюдца остались только она и Дарилла — и задала вопрос, положенный по обряду:

— Смотри, Дарилла! Смотри хорошенько! Ты хочешь выйти замуж за этого человека?

Послушницы громко шептались. У князя страшные крылья, как у летучей мыши. Можно ли ждать добра от жизни с таким человеком? К тому же никто не слышал о летающих людях. Разве они еще живы? Горыны с горы Казодак не умеют летать. Может быть, это обман? Может, это ловушка? Надо спросить у Юруллы. Вдруг Дарилла поступит неправильно, если его позовет?..

Дарилла выпрямилась и повела плечами, словно хотела отбросить всех, кто болтал. Она сказала: больше всего ей нравятся крылья князя. К тому же она очень долго смотрела князю в глаза. Пусть князь доберется до скита: она желает увидеть, как он летает.

— Ты сказала. Все слышали. Ты позовешь его, и князь пройдет испытание.

Все согласились с Анризой и разошлись, перешептываясь и обсуждая увиденное.

Анриза велела яблочку закатиться в хранилище. И очень собой гордилась.

Пока не вернулась Юрулла.

Хранительнице сообщили, что Дарилла, возможно, уйдет. Она позвала крылатого князя. Тот явится для испытания.

— Крылатый князь? Нариан? Не знаю такого имени. — Юрулла казалась спокойной. — Значит, он с горы Казодак. С горы Вершинного Древа, где выродились летуны.

Дарилла насторожилась. Какое Вершинное Древо? Она ничего не знает. А Юрулле что-то известно?

Но Юрулла избегала смотреть на Дариллу.

— Это неважно. Ты еще носишь траур. А для обряда нужно белоснежное платье. До истечения траура князь не сможет пройти испытание. А без этого Лунный Закон не позволяет послушнице выйти замуж за человека.

Но это Анриза предусмотрела!

— Лунный год истечет уже завтра, с рождением новой Луны. А Нариан доберется до скита гораздо позднее. Даже птицы с горы Казодак летят сюда пол лунных года.

— Траур кончится для меня, для тебя, для других. Для всех — но не для Дариллы. Она — родная сестра недавно умершей Ассинды и будет носить по ней траур дольше всех остальных. В два раза дольше других. Так положено по Закону.

— Юрулла! Но я не знала! — Дарилла была в смятении.

— А могла бы спросить. Могла бы дождаться, пока я вернусь, и рассказать для начала, что какой-то князь тебя видел. Могла бы спросить: «Что мне делать, Юрулла?» — в речь Хранительницы прорвались обида и раздражение. — И я бы тебе рассказала о горе Казодак. Там растет Вершинное Древо — то, что вместе с Луной родилось в Начале Времен. Его доверили людям. И как они с ним поступили? Засушили его. На горе Казодак слишком много отчаянья. Это плохое место для серебристой женщины.

Дарилла не выдержала:

— А где хорошее место для серебристой женщины?

Юрулла и бровью не повела:

— Лунный лес — хорошее место и смежные с ним уделы. Это место, где серебристым ничего не грозит. Где можно спокойно следовать предназначению. Где каждое наше движение лишь умножает Белое.

— Но разве Белого нет за пределами скита? Разве летать — не значит лелеять мечту о Белом?

— Ты можешь отдать человеку все свое серебро, но перепонки не станут лебедиными крыльями. Мечтать о Белом не значит, что ты его умножаешь. Все, хватит об этом. — Юрулла заговорила властно и жестко. — Я сказала: никто не уйдет отсюда, пока не закончится траур. Довольно нам смерти Ассинды.

— Но я его позвала! Я позвала Нариана!

— Ты слишком поторопилась.

— Когда он сюда доберется…

— Не доберется.

— Но… я протянула ему путеводную нить.

— Он не пройдет болото. Я не открою ему дорогу из светляков, и он повернет назад.

— Юрулла! Не делай этого, — голос Дариллы дрожал. — Он услышал мой голос. Он может пойти без дороги. И попадет в трясину. Он погибнет, Юрулла!

— Никто не решится идти наугад по болоту. И этот крылатый князь — не больше, чем человек. Он вернется назад, к своей несчастной горе. И вернется один, без Дариллы.

Глава девятая

Нариан родился с ложбинками на спине. И для всех, кто еще мог верить, засветилась надежда, что он поднимется в воздух. Люди гор и долины снова будут глядеть на небо, и вырождению рода будет положен конец.

Когда Нариан сказал, что может стоять у обрыва, не закрывая глаз, жрец привел его к Древу. И под звуки древесных бубнов его одарили последней парой перепончатых крыльев, еще до рождения мальчика вызревших на ветвях. Нариан лишился света и воздуха, а когда его дух снова вернулся в тело, крылья прочно вошли в ложбинки у него на спине. Крылья летучей мыши стали частью его существа.