Длань Одиночества - Николай Константинович Дитятин

— Нет времени объяснять! Мы должны бежать!

— Мы можем помочь, мастер, — угодливо заговорил Шок.

— Да, владыка, можем, — присоединился Трепет. — Мы выведем вас отсюда. Мы здесь каждую трещинку знаем! Они часто устраивают облавы, мы привыкли убегать.

Аркас благодарно посадил бабочку себе на плечо. В проеме показался обледеневший солдат, покрытый белыми наростами изморози. За спиной его тяжелели голубые баллоны. Ни в кого конкретно не целясь, он выставил перед собой сифон странного оружия.

Никас бросился на него.

Вшшшшиссс!!!

Холод ударил в потолок. Аркас почувствовал, как ладони примерзают к стальному дышлу ледомета. Обдирая кожу, он освободился и ударил кулаком. Противогаз агента глухо отозвался на удар, полетели ледяные чешуи. Он зарычал, пытаясь ответить, но тут ему в ногу вцепился Трепет. Подоспел Шок. Он вонзил свой зубастый нож в сочленение между нагрудным доспехом и каской.

Агент заклокотал. Ноги в тяжелых щитках подогнулись.

— Падай ты, сучара! — завизжал художник.

Наконец, им троим удалось вытолкнуть умирающего солдата в коридор. Тот грохнул об пол и затих. Аркас быстро осмотрелся.

— Пока никого! — выпалил он. — Но они зачищают трущобы. Скоро придут другие.

Молчание. Журналист оглянулся. Обитатели «скромной студии» богобоязненно заглядывали ему в рот. С треском упал Дунай. Его осколки разнесло по полу. Мягко топая обрубками, пробежала Элен и прижалась к колену Никаса. У Романа катились слезы.

— Ну, чего встали? — прошипел Аркас. — Быстро сваливаем отсюда!

Глава 7

Террор стоял перед водами Бессознательного.

Долог был его путь до этого сакрального места. Минуя слои Многомирья, Террор спускался все ниже по спирали времени, наблюдая, как деградирует и упрощается цивилизация. Как сложные цепочки причинно-следственных связей разлагаются на узлы простых реакций. Как отступает здравый смысл.

И возвращается Геноцид.

Злобный, закованный в цепи титан. Ужасное существо, пышущее темным пламенем, покрытое шкурой черного пепла и макабрическими узорами из костей. В глубоких траншеях, прорезающих спину, копилась кровавая жижа, бурлящая от жара. Пасть, гремящая чугунными заслонками, извергала вопли невинных.

— Я — вестник Максиме и Одниночества, — выл Террор. — И я говорю от их имени: готовься! Твое время приходит. Освобождение. Месть!

Титан натягивал цепи, бешено ревя.

Оригинальная планета Земля оборачивалась в обратную сторону.

Наконец, человечество спряталось. Почти исчезло. Прим долго бежал темными чащами. В первобытном образе леса, где со всех сторон на него щелкали клыкастые пасти. Бескрайние буреломы вставали на пути, темные пещеры — манили. Солнце первых лет человечества едва касалось узловатых корней.

Когда наступала ночь, ночь абсолютной темноты, в которой ориентировались только убийцы, Террор отращивал кожистые крылья. Он парил, глядя на рычащую неизвестность внизу. Ужас, который обитал там, был ему непонятен. Даже опасен. То был ужас, древний, как первая жертва. С ним невозможно было говорить. Его можно было только выпустить. Открыть дорогу, как стихийному потоку необоримой силы.

И достиг Террор берега великой Воды. Из нее вышла жизнь. Жизнь, уже зараженная страхом жертвы и жаждой хищника. Этой болезни предстояли миллионы лет эволюции. Расцветов и сдерживания. Блокад, созданных цивилизацией и законом. Ее источник, ее первый штамм, находился там. В глубине. Нечто настолько первичное и чистое, чего никогда не ощутить человеку.

— Первородная страсть Насилия, — прошептал Девел, вынырнув из течений прима-образа. — Не надо. Не делай этого.

— Теперь ты говоришь со мной, как с равным, — произнес Террор, погружая лапу в Бессознательное. — Более того: просишь меня. А раньше только приказывал. Но страхом управляет воля. А у тебя ее больше нет.

— Твоя роль не изменилась, — Девел пытался сконцентрировать себя, но тщетно. — Ты и теперь слушаешься приказов. Но их отдает существо много хуже меня! Почему ты подчиняешься ему? Неужели тебе не нравиться твоя роль? Особенно теперь. Когда ты доминируешь. Ты ведь всегда этого хотел.

— И получил, — откликнулся Террор. — Весь смысл моего существования, это борьба за господство. Но когда страх побеждает, все теряет свой смысл. Охваченный мной разум — ничто. Мразь. Он отвратителен. Моя победа — синоним смерти. Я уже обречен на бессмысленное существование. Одиночество принесет покой. Всем.

— У тебя миллионы воплощений, все еще ведущих борьбу! — умоляюще вскричал Девел. — Ты всего лишь одно из них!

— Именно поэтому Одиночество избрало меня своим гвардейцем, — невозмутимо ответил прим. — Оно знает все. А теперь замолчи.

Он вошел в Воды по колено. Непроницаемая толща. Угрожающая. И жаркое солнце наверху, создающее неестественный, беспримерный свет. Террор пошел вперед, все больше погружаясь в Бессознательное. Что-то касалось его ног. Быстрые движения гибких щупалец, усеивающих дно. Песок был мягким, засасывающим, прим увязал в нем. Когда вода коснулась груди, он обернулся акулой.

Бессознательное сомкнулось над острым плавником.

Прим поплыл вниз. Солнечные лучи ломались в спокойной воде. Едва касаясь отмели, они почти исчезали на незначительной глубине. Террор некоторое время видел дно: желатиновый слой первичного бульона, в котором шевелилась робкая жизнь. Легкие побуждения, стремления и мимолетные похоти. Нужные, но забытые слова. Мелкие страстишки.

Мелководье резко обрывалось. Вот оно, еще под плавниками, а через секунду — бездонная падь. Отвесная стена вниз. Террор остановился на краю. Поглядел вниз. С глубины донесся далекий ультразвуковой рев. Почти не слышный. Он коснулся прима на излете, передавая однозначную информацию.

«Оставь надежду».

Какая досужая театральность, подумал Девел, выглядывая из-под плавника Террора.

Террор ринулся вниз. Через минуту он уже ничего не видел. Только редкие силуэты. Неповоротливые, массивные, — они появлялись совсем рядом, словно заинтересованные посторонним движением, а потом отступали. Террор чувствовал, как они проплывали мимо, едва не касаясь. Холодные течения, нагнетаемые их плавниками. Он забывал сам момент встречи, а очередное змеиное тело все шелестело рядом, проплывая мимо. Метр за метром. Метр за метром.

Иногда вокруг него робко расцветали слабые бактерицидные свечения. Страх не обращал на них внимания. Это были ловушки для дураков. На фоне этих огней мелькали бугристые тела. Огонь моментально гас. Страх чувствовал шкурой короткое сотрясение в воде.

Потом он услышал.

Железные щелчки. Т-энк. Т-энк, т-энк, т-энк. Страх остановился. Он понятия не имел что это такое. Чудовища были знакомы и понятны. А этот сигнал был неестественен и подозрителен. Чтобы не утонуть, Террор плавал кругами и размышлял над тем, что делать дальше. Т-энк, т-энк. Тишина. Т-энк!

Наконец, он решил не огибать этот участок. Максиме ясно дала понять, что время — решает все.

Прим устремился вперед. Щелканье приближалось. Сначала оно казалось сосредоточенным в одной точке, но потом Террор понял, что щелкает множество одинаковых предметов, беспорядочно наполняющих пространство. Он заплыл на их территорию и