Драконово семя - Саша Кругосветов

– Илюше звонила, нет? Вот он узнает, что его любимая Марточка вернулась, запрыгает от радости! – Дочь засыпала Марту кучей вопросов: – Это ты к нему теперь собралась? Позвоню я Илюше или пусть будет сюрпризом? Что, кстати, с твоим телефоном? Может, у тебя новый? Дать тебе мой?

Марта Борисоглебовна молчала. Вместо ответа она лишь выжала из себя натужную улыбку человека, которому, возможно, хотелось бы порадоваться вместе со всеми, да невмоготу – что-то тяжелое не отпускало ее, мучительно глодало душу.

Анна терялась в догадках: почему мама сидит, грустно опустив голову, как в тот далекий день их последнего разговора? Неизвестно, что с ней случилось, где она была… Но ведь она вернулась, наступает новая жизнь, сколько прекрасных дней, чудных вечеров они теперь проведут все вместе! Перед ними вновь бесконечный путь в необозримое будущее. Все это время Анне нередко снилось, что Марта теперь в Новороссии, уехала волонтером – это вполне в ее характере. Мама всегда стремилась быть на передовой, хотела оставаться в центре борьбы за свои убеждения. Не будет больше тревожных снов Анны с грохотом взрывов и огненными вспышками на горизонте, когда она не раз думала, что именно там где-то теперь лежит ее немолодая мама, может, и смертельно раненная, среди холодных тел и залитых кровью руин. Где она все-таки была? Наконец-то вернулась, измученная, но будто изменившаяся в чем-то и как-то по-новому одухотворенная. Отчего мама все время сидит почти неподвижно, такая бледная и будто растерянная? Почему не засмеется, не расскажет, где побывала? И это ее старенькое пальто? Почему не снимет его, в доме ведь такая жара? Может, кофта под пальто изорвалась или запачкалась? Может, там совсем другая одежда… или лохмотья… Разве надо стесняться собственной дочери? Анна подумала было, что все мучения позади, а тут, пожалуйста, – вновь непонятные проблемы. Дочь ласково смотрела на Марту Борисоглебовну – готова была угождать вернувшейся из небытия матери буквально во всем, мгновенно исполнить любое ее пожелание. А ну как она заболела? Или просто очень устала? Почему молчит, даже не взглянет на нее?

Марта и вправду старалась не смотреть на дочь, точно опасаясь чего-то. Виктория и Ксения молча разглядывали бабушку – девушки сгорали от любопытства, но подойти не решались.

Анна не могла больше сдерживаться.

– Мамуля! – закричала она. – Ты хоть понимаешь, что ты дома, наконец-то дома! Что же я сижу, дура стоеросовая? Погоди, соберу на стол. Рассадин, чего стоишь, пойдем, поможешь мне, – бросила она мужу и поспешила на кухню, тот безропотно последовал за ней.

Марта Борисоглебовна осталась с внучками. Прошло не столь много времени после ее внезапного исчезновения, но внучки с их просыпающейся женственностью заметно изменились, изменилась в чем-то и их любимая бабушка Марта. Встреться они случайно на улице, наверное, не узнали бы друг друга. Все трое молча переглядывались, не находя подходящих слов, и по старой, еще не совсем забытой привычке нежно улыбались друг другу.

Тикали настенные часы, из окошка выскочила росомаха и несколько раз невнятно прорычала.

Из кухни вернулись Анна с мужем. Принесли дымящийся кофе и аппетитный кусок шарлотки.

Марта жадно выпила кофе, а к шарлотке не притронулась.

«Неужто не понравился пирог? Ей всегда нравилась шарлотка», – подумала Анна, но ничего не сказала.

– Ты раньше любила покурить после кофе. У тебя, наверное, нет сигарет? После твоей пропажи я тоже стала курить. А Вика, наоборот, бросила… Хочешь мои, Vogue Lilas? – предложила она. – Я знаю, ты любишь покрепче, но что есть…

Марта Борисоглебовна утвердительно кивнула. Курила быстрыми, порывистыми затяжками, будто куда-то спешила.

– Мама, хочешь взглянуть на свою комнату? Мы ждали тебя, сделали ремонт. Теперь там новая кровать, обои, настольная лампа… Погляди, тебе понравится… Только пальто все-таки сними. Неужели не жарко?

Марта не ответила. Встала и направилась в соседнюю комнату. Ступала тяжело и настолько медленно, словно за это время она превратилась в глубокую старуху. Дочь кинулась впереди нее, чтобы раздвинуть плотные шторы на окнах. В комнату просочился неяркий вечерний свет, показавшийся Анне каким-то слишком уж серым и безрадостным.

Мать остановилась в дверях, осмотрела с порога новую мебель, шторы, тюль на свежеокрашенных окнах – все дышало чистотой и свежестью.

– Прекрасно, – произнесла она усталым голосом.

Анна нагнулась, чтобы поправить уголок простыни, выбившийся из-под нового покрывала на кровати. Мать взглянула на хрупкие плечи дочери, на всю ее когда-то упругую, изящную фигурку и подумала: время и переживания берут свое, ведь Анна тоже не так молода… И было в этом взгляде столько невыразимой тоски и печали, но никто этого не мог увидеть, потому что муж Анны оставался в столовой, а Вика с Ксенией стояли позади Марты. Нежные лица юных девушек сияли в предвкушении волшебного праздника по поводу нежданного возвращения их кумира. Они еще не знали о том, что празднику не суждено было состояться.

– Замечательно вы это все придумали! Спасибо, родная, – сказала Марта Борисоглебовна и вновь замолчала.

В ее глазах мелькнуло беспокойство, Марте явно хотелось поскорей закончить разговор. Время от времени она нетерпеливо посматривала в окно, чтобы удостовериться, что по обочине дороги, видной через кусты сирени, по-прежнему прохаживается ее странная спутница.

– Ну как, мама? Тебе понравилось? – робко спросила Анна. Она еще надеялась увидеть счастливую улыбку на лице матери.

– Еще бы, все получилось просто здорово, – ответила мать, пытаясь через силу улыбнуться.

– Мама, мамочка, что с тобой, мамуля? – взмолилась Анна. – Ну скажи мне правду, почему ты все от меня скрываешь?

У Марты перехватило дыхание – она продолжала молчать, закусив губу.

– Анечка, дорогая! – тихо произнесла она, чуть придя в себя. – Прости уж свою непутевую мать, но мне пора.

– Уже уходишь? Мы будем ждать. Приходи побыстрей, ладно? Сюда или в нашу городскую квартиру. Ты сейчас к Илье? Скажи правду, ты к Илье? А когда к нам? – Анна чувствовала, что все это не к добру, но старалась держаться повеселей, быть в тонусе.

– Не могу тебе ничего обещать.

Марта отвечала нарочито немногословно, будто ее лишили дара речи. Взяла шапку, надела на плечо сумку и направилась к двери.

– Просто я не знаю, и все. А сейчас мне надо идти, потому что меня ждут, – печально сказала она.

– Конечно, и мы подождем, мама. Ведь ты скоро вернешься… Когда, часика через два? Постарайся часам к десяти… Я позову твою приятельницу Нику, она сегодня здесь, в Зеленогорске. Ника будет безумно рада тебя увидеть – вот это будет сюрприз так сюрприз! До ее дома метров триста, я сбегаю… Какая у тебя глупая дочь