Эпоха пепла 3. И пришел Король - Илья В. Попов

— Заткнись, — прошипел Кенджи. — Заткнитесь вы все! Вы — проиграли. Это не ваш мир и он никогда не будет принадлежать вам! Я — Кенджи из Тихого Потока! А вы — всего лишь эхо, которое рано или поздно умолкнет!

Вопль, в котором ярость смешалась с болью, едва не оглушил его, а потом… Потом вдруг наступила блаженная тишина. Кенджи раскрыл глаза — и обнаружил себя лежащим на спине, насквозь вымокшим от пота. Приподнявшись на локтях, он огляделся и остановил взгляд на Азе, что настороженно наблюдал за приятелем, сжимая топор.

— Сколько я был в отключке? — спросил Кенджи.

— Наверное, для тебя это длилось куда дольше, чем для нас, — с заметным облегчением выдохнул Аз, подошел к Кенджи и помог ему подняться на ноги. — Видел бы ты себя со стороны — катаешься туда-сюда, воешь, в землю ногтями вгрызаешься… Даже Бурану стало не по себе.

Тигр лишь громко фыркнул и тряхнул башкой. После он подошел к Кенджи, осторожно обнюхал его руку и лизнул ладонь. И от этого Кенджи отчего-то стало вдруг невероятно спокойно. После он взглянул на Оракула — выглядел он ужасно. Чешуя его темнела и слезала со шкуры, при каждом вдохе и выдохе из паста доносился протяжный хрип, рана, где не так давно находилась сфера, увеличилась почти вдвое. Однако в глазах дракона не было боли или печали — только облегчение и благодарность.

— Надеюсь вам удастся совершить задуманное и вернуться домой, — голос Оракула был едва слышен; напоминал он отзвук ветра, что с каждым мгновением становился все тише и тише. — Прощайте. И… Спа… си…

Договорить Оракул не успел. Он вдруг замер — а потом взвился ввысь, под потолок пещеры, точно надеясь в последний раз увидеть небо и вдохнуть свежий воздух. Не долетев до свода, Оракул на миг замер — а потом рассыпался на тысячи тысяч мелких белесых крупинок, что медленно опадали вниз и исчезали, едва достигнув земли. Кенджи как завороженный смотрел на этот снегопад, пока не пропала последняя крупинка — и вместе с ней, без сомнения, ушла целая эпоха.

Хотя нет. Уйдет она чуть позже — когда вслед за заклятым врагом на тот свет отправится еще один чудом уцелевший реликт.

— Итак, какие планы? — поинтересовался Аз.

— Жнец упомянул Творцов при нашей первой встречи, — произнес Кенджи. — Думаю, поэтому он выдвинулся в сторону Черной Кузницы — чтобы встать под знамена Пепельного Короля. Туда же везут Белого Лиса, Ясу и Куму — а значит, мне нужно как можно быстрее преодолеть Хрустальные Пустоши и…

Кенджи запнулся. А что дальше? Пробиться сквозь орды варваров и демонов, войти в Кузницу и сокрушить Творца? Это не удалось сделать Святому Войску, состоявшему из лучших бойцов и заклинателей. Есть ли у Кенджи вообще шансы? Однако чего у него точно не было, так это выбора — он зашел уже слишком далеко, чтобы отступать.

— Звучит неплохо, — хмыкнул Аз. — Предлагаю выдвинуться прямо на рассвете.

— Вы хотите отправиться со мной? Это самоубийство, — покачал головой Кенджи.

— Ага, а до этого мы из оленьих костей свистульки мастерили.

Кенджи по очереди взглянул на Мальчика и Бурана — однако те, похоже, целиком и полностью были на стороне Аза.

Что ж, как минимум, шансы Кенджи только что увеличились минимум в три раза.

Глава 13

О том, что в одиночку выжить в Хрустальных Пустошах было бы если и не чудом, то чем-то близким к оному, Кенджи понял практически сразу. Во всяком случае, для него, уроженца юга. И дело было вовсе не в демонах, диких зверях или варварах — за несколько дней, проведенных в Пустошах, Кенджи со спутниками лишь один раз видели вдалеке лисицу, что тут же взмахнула хвостом и скрылась в ближайшем подлеске — а в умении найти и обустроить сухое и теплое место для ночлега, проделать в замерзшей реке лунку, чтобы поймать рыбу на самодельную удочку, которую также необходимо было сделать собственными руками, выследить дичь по едва-едва заметным следам, найти под снегом съедобные корешки и многих других вещах.

Для Аза, родившегося и выросшего на севере, все это было рутинными занятиями, как и для Мальчика. Кенджи же пришлось впитывать новые знания буквально на ходу — и это оказалось довольно трудно, надо признать. Не менее тяжело, чем отрабатывать приемы под зорким присмотром Рю. Костяной крючок не хотел цепляться за нить, но до крови протыкал подушечки пальцев. Олень испуганно убегал, стоило только Кенджи подкрасться на расстояние выстрела — как потом оказалось, его выдал сменивший направление ветер — а как-то раз, в попытке продолбить лед, Кенджи и вовсе ушел в воду по пояс и потом еще долго сушил у костра промокшие вещи.

Однако со временем Кенджи приловчился ко всему, даже вытаскивать оленьи сухожилия, что шли на нитки; оказывается, то была целая наука: неверный надрез или неосторожное движение легко могли все погубить, а другого зверя можно было выслеживать невероятно долго, даже с помощью Бурана, который иной раз уходил с первыми лучами солнца, а возвращался лишь глубокой ночью. Он либо молча ложился у костра — это значило, что охота не удалась — либо громко урчал, дергая усами и метя хвостом; то означало, что где-то неподалеку есть дичь и, возможно, скоро всех четверых ждет сытный ужин.

На севере к добыче относились с особым трепетом. Даром не пропадало ничего: большая часть мясо разрезалось на пластины, высушивалось до тех пор, пока не становилось черным и ломким, а потом делилось на куски, которые хранили в специальных мешочках вместе с травами. Из костей вытапливался жир, которым наполняли бурдюк, сами же они шли на крючки и иглы, сухожилия превращались в нитки и запасные тетивы, клыки или