Эпоха пепла 3. И пришел Король - Илья В. Попов

громче грома, и их чудные сооружения. Как оказалось, наш мир не являлся колыбелью Творцов — прибыли они из таких далеких краев, что долететь туда не смог бы ни один из нас при всем желании.

Кенджи вспомнил слова Червя про миры, что сталкиваются друг с другом, плывя во тьме.

— Они рассказали, зачем им понадобился этот мир? — произнес Кенджи.

— Да, — ответил Оракул. — Их родной дом погибал — то ли из-за последствий какой-то катастрофы, то ли после разрушительной войны — и они искали новый. Творцы уверяли, что не причинят никому вреда, обещали поделиться технологиями, которые нам и не снились, взамен прося только дать им спокойной жизни. Признаться, впервые столкнувшись с кем-то, кого можно считать ровней, мы опешили и долго не могли принять решение. Все серьезные вопросы решались советом, куда входили все зрелые драконы. Кто-то уговаривал уничтожить вторженцев и забыть об их существовании, другие напротив — жаждали новых знаний, маясь от скуки. Мнения разделились практически поровну, ни одна сторона не могла взять верх, и, быть может, это и стало фатальной ошибкой. Быть может, решись мы сразу — и наш род выжил бы. Быть может…

— Похоже, насчет мира кто-то соврал, — хмыкнул Аз.

— Я не могу сказать точно, кто именно нанес первый удар, — после очередного молчания вздохнул Оракул. — Думаю, теперь оно уже и не важно. Главное то, что спустя короткое время весь мир превратился в побоище. Моря выходили из берегов, осушались и превращались в пустыни. Вековые деревья осыпались пеплом, горы разрушались и возникали вновь. На нашей стороне была магия, на стороне Творцов — технологии, что на их уровне развития были неотличимы от самого могучего волшебства. Мы обрушивали на врагов кислотный дождь — они же в ответ били по нам из засады жезлами, что стреляли огнем. Мы заставляли бураны заметать их дома — Творцы же обустраивали лаборатории глубоко под землей, где собирали доспехи, что шли в бой сами собой.

Оракул умолк. Пред глазами Кенджи вдруг одна за другой замелькали картинки: гигантские глыбы, пронзающие небо, висящая пред ним черная гладь, оглушающий рев раненой твари, жар пламени, в котором рождалось очередное вместилище, резкая вспышка боли, пронзившая все тело…

— Мы думали, что уже ничего в этой жизни не сможет нас удивить, — тем временем продолжил Оракул; признаться, Кенджи стоило огромных усилий вслушиваться в слова дракона и противиться настойчиво лезущим в голову воспоминаниям; вот только кому они принадлежали?.. — О, как же мы ошибались. Творцы строили смертоносные механизмы, что плевались железом, с легкостью пробивающим наши шкуры. Мало того — они умели управлять самой плотью, пытаясь создать из более примитивных созданий настоящих чудовищ, что могли бы бросить нам вызов, и даже смерть не всегда могла остановить Творцов. Некоторые из них носили с собой специальный сосуд, в который с помощью ритуала помещали души павших сородичей, чтобы они служили и после своей гибели.

— Вместилища… — прошептал Кенджи. — Сферы…

Так значит, те сферы содержали души Творцов. Теперь понятно, чей голос Кенджи слышит у себя в голове и чья жизнь раз за разом проносится у него перед глазами во сне — а иной раз и наяву. Это также объясняло, почему тот, другой, пришел в такую ярость при виде дракона — мало кто способен удержать себя в руках при виде заклятого врага. Помнится, и сам Кенджи чуть было не бросился на Жнеца с голыми руками, когда ублюдок посмел упомянуть Тихий Поток. Или же та злость принадлежала Творцу?..

— Тем удивительней мне видеть в тебе души Творцов, — произнес Оракул, устремив взгляд на Кенджи. — Они неустанно пытались найти способ переродить павших сородичей в новых телах — но каждый раз терпели неудачу. Быть может, будь у Творцов чуть больше времени… Однако как же так вышло, что ты спокойно сосуществуешь вместе с ними и мало того — владеешь свободой над своими мыслями и поступками? Если ты не против, я бы попробовал забраться чуть глубже в твой разум — обещаю, это не будет больно.

— Я согласен, — твердо сказал Кенджи.

Оракул прикрыл глаза. Кенджи же почувствовал, как в голову ему точно проникла чья-то невидимая рука. Странное ощущение и, признаться, весьма и весьма неприятное. Помимо этого Кенджи услышал вопль Творца, чей голос просто дрожал от ярости и возмущения — и с каждым мгновением он становился все громче и громче. И если от обычного шума можно защититься, заткнув уши, то что делать, если оный гремит прямо в твоих мыслях? К счастью, довольно скоро Оракул открыл глаза — и Творец, мало-помалу, тоже начал затихать.

— Удивительно, — спустя несколько мгновений задумчиво произнес Оракул. — Насколько я помню, Творцы пытались перемещать сознание павших соплеменников в тела более примитивных созданий, но вскоре бросили это занятие, так как практически всегда ритуал заканчивался смертью обоих. Похоже, со временем воля представителей рода людского стала заметно крепче, чем раньше, особенно если учесть, что в тебе нашли пристанище сразу два Творца. Первый из них был смертельно ранен огнем моего собрата. Похоже, подоспевшие на помощь Творцы успели вызволить сознание соплеменника, в надежде когда-либо помочь несчастному. Можно сказать, он спит так глубоко, что практически мертв — но силы его все равно огромны по сравнению с человеческими возможностями.

Второй же Творец пал в самый разгар ожесточенной схватки и, наверное, сам того не осознавая, до сих пор рвется продолжить бой. Мысли его столь путаны и хаотичны, что я не могу прочитать ничего, кроме жгучей злобы, столь яростной, что за годы заточения буквально свела его с ума. Он жаждет крови — не важно чьей и, словно дикий голодный огонь, готов пожрать все, что попадется на глаза.

Кенджи припомнил ту бушующую внутри ярость. Да уж, прожить многие сотни веков, даже не осознавая, что произошло, один на один с подобным чувством… Рехнуться от такого может каждый. Даже пришлец из другого мира.

— Так Пепельный Король… Уцелевший Творец? — высказал предположение Кенджи.

— Увы, я впервые слышу это имя, — вздохнул Оракул. — Однако не удивлюсь, что это так. После долгих лет затянувшейся войны и драконы, и Творцы поняли, что победителей в ней, скорее всего, уже не будет, и уцелевшие в бойне останутся доживать свой век на развалинах мира. Оставшиеся