Невеста тирана (СИ) - Семенова Лика

Она повернула на лестницу, но тут же остановилась, глядя наверх. Джулия проследила ее взгляд и увидела стоящего на вершине Фацио. На собственных ногах, в наброшенном на плечи черном плаще. Он едва заметно наклонил голову:

— Матушка.

Та натянуто просияла и посеменила наверх, протягивая руку. Но Фацио ее не принял. Тираниха помрачнела:

— Я не вижу вас уже несколько дней, сын мой…

— Разве вам не озвучили мой приказ?

Джулия похолодела: он все слышал. Наверняка большую часть разговора. И, судя по всему, все видел.

Тираниха прижала руку к груди:

— Да, но…

— Возвращайтесь к себе, матушка. Я посещу вас, когда сочту нужным. Сеньора Джулия, — он посмотрел вниз, — а вы останьтесь.

Глава 50

Стало невыносимо стыдно. Какой бы не была эта кошмарная женщина, но она мать владетеля Альфи. Не стоило все это говорить… Будто схлынул какой-то дурной лихорадочный морок. Джулия стояла в полнейшем ужасе, смотрела, как тираниха развернулась, спустилась с лестницы и прошла мимо, будто Джулия стала пустым местом. Даже Доротея не взглянула на нее.

Она боялась посмотреть наверх. Замерла, глядя под ноги. Лишь слушала, как разливаются в гулкой тишине звуки отдаляющихся шагов. Словно тревожный набат. Господь всемогущий! Ведь никто не тянул за язык! Все выскочило само собой, точно в каком-то нервном припадке. Сама сотворила — самой и отвечать…

Фацио молчал. Вероятно, ждал покаяния. Мать… какая ни есть. Фацио мог относиться к собственной матери, как угодно, хотя бы на правах сеньора. Но Джулия не имела права говорить подобное в присутствии посторонних. Тем более, слуг! Впрочем… тираниха тоже… Став сеньорой Соврано, Джулия встанет выше этой стервы. Чем бы не обернулся этот брак. Вероятно, в этом и вся причина.

Джулия глубоко вздохнула, подняла голову, инстинктивно вытирая о юбку взмокшие от волнения ладони. Посмотрела на лестницу, но Фацио не увидела. Неужели он оказался настолько разочарован, что ушел? Джулия сотворила знак, отгоняющий беду, обогнула перила и шагнула на ступени. Но, тут же, припустила бегом — Фацио сидел на полу, прислонившись спиной к каменным балясинам. Плащ распахнулся, и под ним виднелась голая грудь с яркими розовыми росчерками едва затянувшихся шрамов. Он вновь был глянцевый от испарины.

Джулия опустилась рядом, тронула его раскаленный лоб:

— Зачем вы поднялись, сеньор?

Она решительно взяла его за руку и принялась считать вслух, но успела лишь до тридцати пяти. Даже толком не ощутила накатившей слабости.

Фацио отнял руку:

— Хватит.

— Зачем вы встали? Вам нельзя.

Он тяжело поднялся, ухватившись за перила. Похоже, этот выход стоил ему последних сил.

— Ты никогда не смогла бы остановить мать. Я не мог допустить, чтобы она увидела мое состояние.

Джулия кивнула:

— Пойдемте, вам нужно лечь.

Нужно было вернуть Фацио в кровать, разговоры потом. Джулия помогла ему вернуться в покои. Фацио задержался у двери Дженарро. Уже рассвело, комната наполнилась ровным теплым светом, и поверженная мощная фигура камердинера прекрасно просматривалась на запачканной кровью простыне. Он по-прежнему лежал на спине, закрыв глаза, грудь тяжело вздымалась. На повязке уже проступила свежая кровь. Скоро нужно сменить.

Фацио вздохнул:

— Ты говорила с Мерригаром?

Джулия покачала головой, понимая, что не сделала очевидной вещи.

— Принеси ему своего зверя.

Она ничего не стала спрашивать, лишь кивнула:

— Хорошо.

Лапушка по-хозяйски разлегся на покрывале, и лишь повел огромными ушами, когда они вошли в комнату. Джулия, наконец, уложила Фацио в постель, а зверек бесцеремонно устроился в подушках прямо над его головой. Спокойно и невозмутимо, будто делал так много-много раз. Спальня была полна утреннего солнца, но Лапа по-прежнему ярко светился голубым, словно мягко жемчужно сияла каждая шерстинка. Джулия уже ничему не удивлялась — не было сил.

Фацио опустил голову на подушки, Джулия обтерла его взмокшее лицо. Молчала. Ждала, что он упрекнет за мать. Но Фацио тоже молчал. Может, ждал объяснений?

Джулия отстранилась, опустила голову:

— Вы все слышали, да? — Она нервно теребила на коленях кусок оторванного полотна. — Я не хотела все это говорить. Это было непозволительно.

Он молчал. Смотрел на окна, наконец, повернул голову, и красивое смуглое лицо исказилось кривой усмешкой.

— Ты часто извиняешься?

Джулия даже растерялась от этого вопроса. Пожала плечами:

— Тогда, когда считаю, что была несправедлива или неправа.

Фацио вновь помолчал, глядя в сторону. Поднял глаза:

— Сейчас ты была неправа?

Теперь молчала Джулия. Она боялась быть неправильно понятой, но нужно было что-то ответить. Да, Фацио говорил, что не питает иллюзий по поводу собственной матери, но он сын и сеньор… Он может говорить, что угодно.

— Сеньора — ваша мать. И, уже поэтому, я была неправа.

— А она?

Джулия вновь молчала. Наконец, все же ответила:

— И она неправа.

Уголок его губ вновь дрогнул. Фацио нашарил руку Джулии и сжал, будто опасался, что она могла сбежать:

— Как ты оказалась в подземелье? Ведь к этому как-то причастна моя мать? Я прав?

Она не хотела лгать. Хотела рассказать так, как есть.

— Я не знаю, сеньор. У меня нет доказательств, поэтому я не могу никого обвинить. Есть лишь записка с догадкой Розабеллы. Она просто хотела предостеречь.

Фацио нахмурился:

— Что за записка?

Джулия тут же пожалела о своей опрометчивой откровенности: вдруг он будет недоволен, и бедняжка Розабелла пострадает еще и от собственного брата? Но отступать было поздно. Записка таила единственную улику против тиранихи.

Джулия достала из-за корсажа помятый сложенный листок:

— Вот. Я не хочу тайн. Но пообещайте, сеньор, что вы не станете ни в чем винить Розабеллу.

Он забрал бумагу:

— Не стану. Если ты об этом просишь.

Прозвучало так, что Джулия смущенно опустила голову, а сердце часто забилось. Будто ее просьба была очень важна. Фацио внимательно прочитал записку. Его губы вновь дрогнули:

— Розабелла любит тебя.

Джулия чувствовала, что краснеет.

— Смею на это надеяться. Я тоже полюбила ее. Она очень славная.

— Как сестра передала эту записку?

Джулия рассказала все по порядку. Умолчала лишь о том, что прибежала в бухточку ополаскивать измазанные ядом пальцы в морской воде. Фацио слушал бесстрастно, но при упоминании скрытого в скале грота его лицо побледнело. И чем дальше Джулия продолжала рассказ, тем мрачнее оно становилось.

Он выслушал до конца, до того самого момента, как очнулся в подземелье. Долго молчал, глядя перед собой. Наконец, посмотрел в лицо:

— Где находится этот грот?

Джулия пожала плечами:

— Я не знаю… Где-то между бухтой и садовыми террасами. Недалеко от расщелины, которая не позволяет пройти вдоль берега дальше.

— И проход скрылся, как только ты вошла?

Она кивнула.

— Во сколько ты вошла в грот?

Джулия покачала головой:

— Я не знаю. Должно быть, после полудня.

Фацио вновь помолчал. Прикрыл глаза, тяжело дышал, сжав губы.

—Ты сможешь снова отыскать его?

Джулия вновь пожала плечами:

— Не знаю. Проем ведь закрылся. Но там был старый каменный столб, к которому привязывают лодки. Я попробую.

— Хорошо…

Фацио снова замолчал. Казалось, он забыл про Джулию и полностью погрузился в свои мысли. Она подалась вперед:

— Сеньор, скажите, ради всего святого, откуда ваши раны?

Он будто не слышал.

— Сеньор… Ведь вы неуязвимы ни для болезни, ни для клинка. Тогда что это? Что вытянул из вас Лапушка?

Фацио молчал. Джулия тронула его руку:

— Я не заслуживаю вашего доверия?

Он мягко сжал ее пальцы, поднес к губам, но Джулия тотчас выдернула руку и едва не подскочила на стуле от неожиданного резкого звука дребезжащего колокольчика. Снова и снова.