Личный оборотень королевы - Елена Арсеньева

У Мишки был с собой факел; он нашел у входа в конюшню старый бочонок, где были припасены еще несколько просмоленных факелов, и зажег парочку от своего. Тут же мы увидели Кроу с проломленной головой. Мишка бросился проверять остальных лошадей – на счастье, Вера Сергеевна до них не добралась!

Мы с Григорием Васильевичем тоже взяли факелы и вошли в дом. Я со всех ног бросилась наверх, туда, где спал Алекс, но на полпути споткнулась о чье-то лежащее на площадке тело.

Посветив, я увидела, что это Любаша. Голова у нее тоже была проломлена.

Держа ружье наготове, Григорий Васильевич пошел впереди, а я за ним, дрожа от страха и каждую минуту ожидая, что из-за угла на меня бросится обезумевшая миссис Дуглас. Однако мы дошли до моей спальни, а потом и до ее кабинета, где увидели распахнутый настежь шкаф и раскрытый сундук Вольфа Дугласа…

Сундук был пуст! Тут же валялся окровавленный топорик и амазонка Веры Сергеевны вместе с кучкой ее белья.

Значит, она разделась донага и взяла в руки оружие, которым привыкла действовать. Я помнила, как выглядели чудовищные волчьи челюсти со страшными зубами. Ручки, с помощью которых можно было бы орудовать челюстями на расстоянии, Вера Сергеевна оставила в сундучке – она взяла только широкий металлический браслет, с помощью которого волчьи зубы надевали на руку. Требовалась недюжинная сила пальцев и ладони, чтобы убивать волчьими зубами, однако я теперь не удивлялась, как это Вера Сергеевна в образе кучера так легко управлялась с лошадью и тяжелой, громоздкой каретой, в которой везли нас с господином Великановым.

Сердце мое готово было выскочить из груди при мысли, что она могла расправиться и с Алексом, однако он был, к моему великому счастью, жив.

Увидев меня с факелом, он вскочил с постели и бросился в угол, заслоняясь руками и в ужасе крича:

– I am in the blaze! Я в огне!

– Успокойся, Алекс! Огонь уже погас! – со слезами воскликнула я, выбрасывая факел в окно. То же сделал Григорий Васильевич.

После этого мальчик потихоньку успокоился, мне удалось взять его на руки и выспросить. Оказалось, что Вера Сергеевна была здесь и обещала, что ночью в гости к Алексу придет его отец, который превратился в волка, и они все вместе уедут в Англию, в свой старый дом.

Мы с Григорием Васильевичем в ужасе переглянулись. Она сошла с ума! Она задумала убить собственного сына!

Какое счастье, что она этого еще не сделала!

– Я должен найти ее, – сказал Григорий Васильевич. – Найти и остановить.

– Нет, – умоляла я его, – нет, мы должны дождаться рассвета, и вообще, наверное, скоро приедут люди, полиция, Иван Сергеевич…

Мы прождали какое-то время, но никто не появился. Потом мы узнали, что страх перед оборотнем и перед той кровавой картиной, которую люди нашли в Демино, был так силен, что даже стражники побоялись приблизиться ночью к Заярскому, где властвовали силы зла, пробужденные Верой Сергеевной! Они решили дождаться утра, бросив, таким образом, на произвол судьбы всех обитателей нашего имения…

Мы ждали, наверное, полчаса, и все это время нам чудилось, что дом полнится криками и стонами. Наконец Григорий Васильевич не выдержал и твердо сказал, что идет на разведку. Он вручил мне валявшийся у порога кабинета топорик, но уверял, что это оружие мне не понадобится. Он поклялся, что спустится только до первого этажа флигеля, а в другие комнаты не пойдет. Собственно, именно так он и собирался поступить, однако до него долетел чей-то стон… он пошел на помощь и увидел бедного Ивана Сергеевича, лежащего с перерванным горлом.

Чудовище не пощадило и родного брата!

Поняв, что ничем не поможет своему старому другу, Григорий Васильевич решил вернуться к нам с Алексом и все-таки ждать рассвета рядом с нами, наверху, охраняя дверь… однако он не знал, что Вера Сергеевна уже прокралась мимо него и устремилась к нам.

Я в это время взяла Алекса на руки и, пытаясь укачать его, бродила из спальни в кабинет – как вдруг услышала доносящиеся снизу гулкие шаги. Они были мало похожи на человечьи… больше это напоминало размеренный цокот копыт, и я в ужасе вспомнила башмаки с копытами вместо подошв, которые лежали в сундучке, а потом исчезли.

Я поняла, что к нам приближается смерть…

Мелькнула страшная мысль, что Григорий Васильевич не вернулся потому, что Вера Сергеевна уже убила его, и, признаюсь, на миг я готова была сама подставить ей свое горло, настолько велико было мое горе. Но у меня на руках был Алекс… я должна была спасти его.

– Мы можем вылезти из окна, – сказала я ему, но он панически боялся высоты.

Делать было нечего. Я поняла, что должна встретиться с оборотнем в бою.

Я решила подстеречь страшную убийцу в кабинете, спрятавшись за дверью. Алекса невозможно было оставить одного в спальне – я боялась, что оборотень направится сразу туда и убьет его. Поэтому я велела ему сесть на пол между стенкой и шкафом и молить Бога о милости.

– Хорошо, – сказал он, крестясь одной рукой, а другой сжимая… маленький ножик Вольфа Дугласа.

Это мужество ребенка вызвало слезы на мои глазах!

Чтобы Алексу не было страшно в темноте, я зажгла свечу и поставила ее против шкафа.

Потом отошла к двери, встала за ней и стала считать минуты, остающиеся от нашей жизни.

Гулкие, размеренные шаги оборотня приближались. И вот дверь открылась…

– Alex, where are you, my child? – тихо позвала Вера Сергеевна. – Алекс, где ты, дитя мое?

Мальчик молчал, помертвев от ужаса.

Еще бы! Я только потом поняла, какая жуткая картина открылась его глазам: обнаженная, с распущенными волосами, Вера Сергеевна вступила в комнату, протягивая к нему надетую на руку волчью челюсть с кровавыми клыками…

Но как только она вошла, я резко рванула створку двери к себе, а потом с силой двинула ее вперед – так, что она защемила Веру Сергеевну. Та вскрикнула от боли, и я выскочила из-за двери и обрушила топорик на голову оборотня.

Вера Сергеевна рухнула ничком.

Алекс прижал ладонь ко рту, давя вопль. Я тоже.

Подсвечник закачался, пламя заплясало по стенам, и мне чудилось, что кудри Веры Сергеевны змеятся и расползаются по полу, но присмотревшись я увидела: это кровь струится из ее головы, путаясь с локонами и растекаясь по темным половицам.

– Сашенька, все хорошо! – воскликнула я, протягивая к Алексу руки, и он бросился в мои объятия.

Мы не замечали ничего, потрясенные, почти задыхающиеся от облегчения… мы не замечали, что Вера Сергеевна очнулась, медленно подняла окровавленную голову, а потом вдруг рывком вскочила и бросилась на меня, протягивая вперед свое страшное оружие – волчьи челюсти!

– Берегись! – долетел до меня чей-то крик, и Алекс, увидевший, что происходит, взмахнул своим перочинным ножичком, пытаясь защитить себя и меня.

В это мгновение грянул выстрел… Вера Сергеевна сильно качнулась вперед, ударилась о шкаф всем телом и сползла на пол с кровавой раной в спине.

Железная волчья челюсть, которую она продолжала сжимать, лязгнула в последний раз.

Алекс с изумлением смотрел на свой ножик, половина лезвия которого была словно откушена.

В комнату вошел Григорий Васильевич с ружьем, ствол которого еще дымился, – я даже ощутила кисловатый запах пороха. Григорий Васильевич мгновение смотрел на залитое кровью тело, потом отбросил ружье, протянул руки – мы с Алексом кинулись к нему, прижались…

– Все кончилось, – сказал он. – Все кончилось, мои любимые!

И правда – все страшное кончилось для нас. Мы с Григорием Васильевичем вскоре обвенчались и покинули Заярское. Нам еще предстоит решить, что делать с имуществом Веры Сергеевны и ее страшным оружием.

Дом – наследство Алекса – будет, конечно, заброшен.

Собирая вещи, я еще раз взглянула на книги, оставшиеся от Вольфа Дугласа, все эти труды чернокнижия и колдовства, – и увидела среди них тот самый том «Британники», о которой упоминал когда-то мой отец. Я перелистала том и узнала, кто был предок Дугласа – тот человек, который посеял семя зла, человек, который смастерил челюсти железного волка.

Его называли любимым оборотнем королевы. Это была шутка – очень недобрая шутка! Она стоила ему жизни…

Дуглас был очень предан королеве и решил помочь ей соединиться с сэром Робертом Дадли, ее возлюбленным. Дадли бы женат. Дуглас решил убить его жену. В один роковой день, когда все обитатели дома Дадли отправились на ярмарку, заболевшая леди Мэри осталась одна. Когда ее нашли, она лежала внизу лестницы, но шея у нее была не сломана, а перекушена страшными железными челюстями.

Можно было подумать что угодно, однако нашлись свидетели, которые заметили Дугласа, который тайком прокрался в дом Дадли…

Да, Вольф Дуглас был необыкновенно предан королеве и готов для нее на все! Но королева не оценила его преданности. Она отвернулась и от Роберта Дадли, и от Дугласа. От первого – чтобы ее не обвинили в прелюбодеянии и пособничестве в убийстве. От второго – чтобы ее не обвинили в связи с колдуном и оборотнем. Дадли всю жизнь горевал об упущенных возможностях. Он был уверен, что стал бы королем, если бы не эта досадная оплошность со скандальной смертью его жены. С трудом удалось распустить слух, что леди Мэри «всего-навсего» сломала шею – это спасло Дадли от костра.