Личный оборотень королевы - Елена Арсеньева

Да, кто-то включил свет.

Лидия огляделась. Обе кровати были пусты. Железный волк сидел на полу, а напротив привалилась к стенке… Жанна! На ней тоже были наручники, на которые бдительно посматривал какой-то огромный, похожий на ожившую статую молотбойца, человек в полицейской форме. Впрочем, вид у Жанны был полумертвый, обессиленный и как будто даже обескровленный. Еще несколько полицейских заглядывали из коридора.

– Как мой отец? – не слыша своего голоса, спросила Лидия, но Грушин расслышал и кивнул:

– Не волнуйтесь, мы перевели его в безопасное место. А впрочем, после того как взяли эту парочку, ему уже ничего не угрожает.

– Я могу его увидеть? – спросила Лидия.

– Игорь, отвезешь нас? – спросил Грушин, кивнув ей. – А этих обоих в ивээс[6], пусть ждут следователей. Молотов, я на тебя надеюсь?

Огромный полицейский только хмыкнул.

Лидия в сопровождении Игоря и Грушина спустилась по лестнице, вышла из здания – и ее сразу затрясло от холода. Игорь трясся вместе с ней, потому что на нем были надеты только больничная пижама и тапочки. Грушин был в свитере и джинсах, но и он дрожал. Однако вместе с ощущением пронизывающего холода к Лидии вернулась способность мыслить не только ясно и связно, но, что гораздо важней, мыслить реалиями нынешнего дня.

– А вы нашли вафельницу? – спросила она испуганно.

– Пока нет, – сказал Грушин. – Мы обыскали квартиры Жанны, Болотова и ту, которую снимали вы, но там ничего не оказалось. В багажнике машины Табунова ее тоже нет.

Лидия приостановилась.

– Я знаю, где она. Неподалеку от ограды брошен синий старый «Москвич». Наверное, там… эти волчьи челюсти. Думаю, они должны быть без ручки. Иногда их надевали прямо на запястье, если жертва стояла близко. А ручки, как у вафельницы, прикрепляли, только если нужно было действовать издалека. Одежда моя там же, на заднем сиденье. В смысле, не моя, а тех девушек, которые… у которых я…

Она подавилась слезами и замолчала, испугавшись, что сейчас начнет рыдать из-за всего сразу: из-за этой кражи, из-за пережитого ужаса, из-за папы Саши, который теперь в безопасности… и из-за того, как Игорь вдруг поцеловал ей руку – ту руку, которая не сделала смертельного укола.

– Все нормально, – сказал Игорь. – Девушки не в обиде. Девушкам все разъяснили – мол, в ходе проведения оперативно-разыскных мероприятий понадобилось изъять некоторые предметы одежды. Они же видели в кино, как полицейский забирает первую попавшуюся машину, чтобы преступника догнать? Ну и здесь произошло что-то в этом же роде.

– Но я не полицейский, – пробормотала Лидия.

– Вопрос спорный, – буркнул Грушин, как принято выражаться, в сторону.

– А ведь вы тоже не полицейский! – воскликнула она, оборачиваясь к Игорю.

– О-хо-хо, – сказал Игорь, – я ему об этом все время твержу, Грушину, а он меня юзает почем зря в своих корыстных целях и уверяет, будто тот, кто был ментом, не может им перестать быть.

– А вы им были? – изумилась Лидия, обхватывая себя обеими руками и пытаясь согреться.

– Я военный врач, – сказал Игорь. – Ушел на гражданку после ранения, но Грушин снова зовет в незримый бой – в свой ОРАП.

Последние слова вышли невнятно – потому что зубы Игоря выбили дробь.

– Вот что, – сказал Грушин, – вы оба идите в машину Игоря и там посидите, погрейтесь, а я пойду обследую «москвичок» на предмет пресловутой вафельницы.

Он свистнул в два пальца. Рядом мигом возник полицейский с защитного цвета курткой в руках. Поскольку Грушин ее надел, это была, видимо, его куртка.

После этого потрясающе логичного вывода Лидия почувствовала, что ее мышление прояснилось окончательно. И стало еще лучше, когда они оказались рядом с черным джипом. Игорь подсадил Лидию на заднее сиденье и сел рядом с ней.

Здесь оказалась еще одна куртка, в которую оба закутались и так сидели некоторое время, унимая дрожь и прижимаясь друг к другу.

Лидия согрелась довольно быстро… потом до нее дошло, что это потому, что Игорь ее обнимает своей длинной ручищей с широкой, как лопата, ладонью. Какое-то время она всецело отдавалась этому ощущению, потом вдруг так и вздрогнула.

– Слушайте! – воскликнула она. – А ведь Грушин ничуть не удивился, когда я сказала про вафельницу. Получается, он мои письма получил?!

– Получил, – кивнул Игорь. – Они пришли на его планшет, и в это же самое время ему позвонил дежурный по УВД, который все же решил доложить, что его некоторое время назад спрашивала какая-то девушка, которая потеряла кошелек, который он нашел.

– А это пшеница, которая в темном чулане хранится в доме, который построил Джек, – пробормотала Лидия. И тут же изумилась: – Но тогда как же он смог так быстро меня найти и оказаться здесь?

Игорь чуть отодвинулся и посмотрел на нее недоумевающе. Лидия немедленно потянулась за теплом его руки, и он вернулся в прежнюю позу, бормоча:

– Неужели вы думаете, что Грушин весь день сидел и ждал вашего мыла?! К тому времени, как он пришел вас навестить… я правильно понял, что вы в это время уже не спали? – Он уже знал имя убийцы. Правда, не был уверен насчет его сообщницы.

– А как он узнал, кто такой железный волк? – встрепенулась Лидия, пытаясь повернуться к Игорю, но теперь он властно вернул ее на место:

– Подробно расскажет он сам, но все началось с телефона вашего отца. Вернее, с его отсутствия. Его нигде не могли найти, и легко понять, почему: видимо, убийца опасался, что в глубинах памяти телефона сохранится номер, с которого вашему отцу звонили, чтобы вызвать его на эту странную встречу. Но убийца забыл о тех возможностях, которые имеют сотрудники полиции, особенно такого ранга, как Грушин. Им несложно установить список всех номеров, с которых поступали звонки на тот или иной телефон. В подходящее время звонили с мобильника, принадлежащего некоему Вадиму Пашутину. Однако это именно тот парень, который в десять вечера был убит вместе со своим приятелем неподалеку от улицы Дунаева… я так понял, покойный Сережа Табунов изо всех сил пытался повесить это ужасное убийство на вас?

– Пытался… – тихо сказала Лидия. – Хотя, наверное, уже знал или подозревал, что дело в Жанне.

– Ну, на этот вопрос уже никто не сможет ответить, – с сожалением сказал Игорь. – Извините… может, вам это слышать неприятно, но мы когда-то дружили с Сергеем, и мне его очень жаль. Измена и смерть жены его сломили, он стал легкой добычей для преступников, которые измывались над его психикой, как хотели.

– Мне его тоже жаль, – против воли, но искренне сказала Лидия, которая не могла забыть мучительного выражения глаз Табунова.

– В вас, знаете, что самое удивительное? – вдруг повернул к ней голову Игорь.

– Что?

– Вы очень красивая и очень добрая. Такое ощущение, что вам всех жаль, даже своих врагов. Это редкое сочетание! Я не могу забыть, как ваши слезы на меня капали, когда вы подошли сделать укол какому-то жалкому наркоману, чтобы спасти своего отца, а вместо этого воткнули иглу в матрас. Я таких, как вы, еще не видел. А уж я столько в жизни перевидел, что иногда на нее скучно смотреть. Но вы… И еще, понимаете, мне все время казалось, что вы видите нечто большее, не только то, что происходит, а что-то более далекое, как бы второй план событий…

Лидия так и застыла, не сводя с него глаз. Откуда он знает? Как он понимает? Как он до такой степени знает, понимает и чувствует ее?!

– Еще не все рассказал? – Запыхавшийся Грушин распахнул дверцу и уставился на Игоря и Лидию, которые сидели, укутавшись одной курткой, и сосредоточенно смотрели в глаза друг другу.

– Э‑э… – сказал Игорь. – Нет, не все. Я остановился на самом интересном месте.

– Ну, тогда я тебе помогу! – воскликнул Грушин, захлопывая их дверцу, вскакивая на сиденье водителя и кладя рядом с собой какой-то сверток защитного цвета.

«Да ведь это плащ! – сообразила Лидия. – А в него, наверное, завернуты свитер и брюки, которые я у медсестер украла».

– Извините, – сказала Лидия. – Можно я пока так посижу? Мне больше неохота все это надевать.

Конечно, ей было неохота. Тем более что сидеть прижавшись к Игорю было так тепло и спокойно!

Почему он ей там, в палате, руку поцеловал? В знак восхищения ее добротой? Или…

– Конечно, конечно! – воскликнул Игорь пылко.

– Ну да, – сказал Грушин, оглядываясь и меряя их обоих взглядом. – Я так и предполагал, Лидия Александровна, что… что вам будет неохота все это надевать.

Повернулся к рулю, включил мотор и сказал:

– Давайте-ка поедем, а я вам тем временем поведаю, что и как. Я когда ваши выводы читал, просто диву давался этой изощренной догадливости. И даже завидовал, если честно. Вот и мне теперь охота немножко похвастаться.