Автономное плавание - И. А. Намор

– В Голландии, в Амстердаме, где и оставил вам сообщение о смене документов прикрытия. Новые документы, как уверял продавец, чистые… А что, собственно, произошло?

– Ничего хорошего, но еще раз повторю: к черту подробности… – Росси замолчал, а через несколько секунд послышался шелест складываемой газеты, чьи-то приближающиеся шаги и – после короткой паузы – звяканье столовых приборов…

– Приятного аппетита, месье Аббиа! – сказал кто-то, видимо – официант.

– Спасибо, Ролан! И принесите остальное минут через десять, хорошо?

– Да, месье… жаль, что вы бываете у нас так редко, извините… – прошептав последние слова, официант отошел от столика.

– Скажите, не упоминал ли кто-нибудь из ваших коллег журналистов, – эти слова Франсуа выделил особо, – или из иных коллег в последнее время о Гааге? А конкретно – о планирующихся там силовых акциях?

– Погодите, дайте подумать… что-то мелькало… – Федорчук судорожно пытался выиграть драгоценное время.

«Ну, вот и приплыли, похоже, друг ситный, – подумал он. – Завертелись колесики после смерти Вальтера. Теперь товарищи чекисты носом будут землю рыть… Ладно, была не была!»

– Да, мелькало, – продолжил он, – но на уровне обрывков разговоров, проходных фраз… Ничего такого, чему можно придать значение и сделать выводы. Но теперь картинка складывается… – Виктор говорил быстро, захлебываясь, будто и вправду торопясь не успеть высказать то, к чему пришел внезапно, под влиянием правильно сформулированного вопроса. – Судя по всему, в Гааге кто-то кого-то увидел, знакомого еще по Румынии… или по Югославии… и этот знакомый не относится к числу… – тут Федорчук замялся, пытаясь подобрать нужное слово, – тех, чья жизнь и здоровье должны быть сохранены.

– Это кто-то из наших товарищей? – добавил он, придав голосу достаточную степень озабоченности.

– Да, – как бы нехотя ответил Росси, – и он погиб. В сложившейся ситуации у вас, Гастон, есть только один выход: немедленно… вы слышите?.. немедленно покинуть пределы страны. Тем более что вас решено направить в специальное учебное заведение на родине… Вы меня слышите?

– Слышу, месье Франсуа… – Виктор говорил медленно, не поворачивая головы. Взгляд его был прикован к вышедшим из машины и быстро двинувшимся к парадному входу «Альгамбры» пятерым крепким мужчинам в одинаковых пальто и шляпах. На ходу каждый из них сунул руку за отворот пальто, или в карман.

«Будут стрелять?» – подумал Виктор и продолжил вслух:

– Мне кажется, за нами уже идут.

– Так, Гастон… не суетитесь. Оставьте деньги на столике и идите в сторону служебного хода… направо – дверь на кухню, налево – на лестницу для персонала. Прямо – подсобные помещения. Вам – налево. Дальше…

Федорчук прервал куратора на полуслове.

– Я знаю, что дальше. Внутренний двор правого крыла, живая изгородь и каменная ограда с калиткой… Я уже был здесь, – нетерпеливый взгляд, брошенный на часы, ладонь, хлопнувшая по лбу – как знак рассеянности – и на стол упали несколько смятых купюр.

– Тогда удачи! Сумеете оторваться – выждите не меньше недели. Потом… впрочем, вы знаете, что делать потом, – последние слова Росси сказал уже в спину Виктору, подхватившему пальто и шляпу и устремившемуся в сторону спасительного выхода.

«Только бы они не перенесли засаду… только бы эти идиоты стояли там, где стояли… – мысль, больше похожая на мольбу, билась в сознании Федорчука. – Господи, пронеси!»

Полчаса назад, выглянув на задний двор отеля «Флорида», отделенный от задворков «Альгамбры» каменной оградой с парой калиток, он заметил двух мужчин, внешний вид и поведение которых однозначно указывали на их принадлежность к одной из французских силовых структур… Вроде того молодчика, которого Виктор – или тогда еще Дмитрий? – «приголубил» в Марселе. Парный пост перекрывал пути возможного отхода с места встречи, и с этим надо что-то делать…

Крадучись, буквально – на цыпочках, Федорчук подобрался к калитке, где должны были стоять полицейские – «или контрразведчики? А какая на хрен разница?» – и внимательно прислушался. Чиркнула спичка, кто-то негромко закашлялся, прикрыв рот. В ответ что-то злобно прошипели свистящим шепотом.

«Тут они, голубчики…»

Легко перемахнув с ходу невысокую ограду, Виктор обрушился прямо на голову засаде, подмяв под себя одного шпика и успев крепко врезать ногой в падении, точно в живот, другого. Свернув шею оглушенному врагу, – рука на подбородок, другая – на затылок… и резкий рывок отозвавшихся хрустом позвонков, – Федорчук тут же поднялся, прикрываясь безжизненным телом. Получивший удар в солнечное сплетение полицейский стоял на коленях, но уже оправился и тянул из кармана револьвер…

Время, казалось, начало растягиваться. Достать оружие мертвеца Виктор не успевал, поэтому просто сунул руку в карман чужого пальто, нащупал пистолет, стоявший на боевом взводе, и просто подняв руку вместе с полой, дважды нажал на спусковой крючок.

Выстрелы сквозь толстый драп пальто прозвучали негромко, а два отверстия на груди так и не успевшего обнажить ствол шпика стали лучшим подтверждением того, что Федорчук успел раньше.

Он успел сделать сегодня все, что хотел, но, уже сидя в купе парижского поезда и пытаясь унять дрожь в руках, задался одним вопросом: «А теперь-то что делать?..»

Но ответа на этот вопрос у него пока не было…

Глава 9. Шерше ля фам

Олег Ицкович, Париж.

Январь 1936 года

Пока ехали в Париж, времени для размышления над злободневными проблемами нового бытия почти не оставалось. Баронесса требовала повышенного внимания к себе, а, кроме того, то ли и в самом деле была страшно болтливой, то ли ее на нервной почве несло, но только казалось, что Кайзерина Николова не замолкает ни на мгновение. И ведь не дура. Это-то очевидно. Не глупости порола и не чепуху молола, если не считать чепухой тайны мадридского, то есть, разумеется, болгарского двора. Грамотная, интеллигентная речь, разумные, если не сказать больше, мысли, своеобразный юмор – порою грубоватый, иногда циничный, но всегда подлинный – и знаний разнообразных вагон и маленькая тележка, но, помилуй бог, как же всего этого для Ицковича много! Так что расслабиться удалось только в Париже, где они остановились в солидном, но не обязывающем отеле. Вообще-то баронесса собиралась в «Риц», но Олегу удалось ее переубедить. Ему там светиться ни к чему, да и дороговато. Но и ей, если подумать, там сейчас лучше не появляться.

– По родственникам и знакомым соскучилась? – поднял бровь Олег. – Тогда, может быть, к мужу съездишь, проведаешь старика? – так затейливо он озвучил простую мысль: «Пошла нах… заткнись, достала!»

Красотка поджала губы, сверкнула зеленью глаз, вдруг ставших изумрудными, но спорить перестала и, отобедав в обществе «кузена Баста», отправилась отдыхать, успев пожаловаться на мигрень. А вот кузену спать не хотелось совсем, но и гулять по Парижу оказалось некомфортно. Погода испортилась. Под ногами слякоть, и сверху тоже что-то такое капает, не слишком очевидное: то ли снег с дождем, то ли дождь со снегом. Одним словом, просто Амстердам или Питер, а не Париж, но делать нечего. А раз так, пришлось идти в кабак. Вообще, получалось, что в новой своей ипостаси – или