Синдром Дездемоны - Ольга Егорова

– У меня есть… другой телефон. Вот. – Алька извлекла из кармана свой старенький мобильник. – Он подключен.

– Отлично. Номер мне скажи.

Алька продиктовала номер.

– Теперь мой записывай.

Алька послушно записала.

– И не нервничай. Все будет в порядке. Я тебе обещаю, – сказал он коротко и направился уже к выходу. Алька послушно поплелась за ним.

– Ты… туда пойдешь? На этот склад?

– А куда же еще? – удивился он, зашнуровывая ботинки.

Алька промолчала в ответ, просто не зная, что и сказать. Все происходящее напоминало сон – хороший или плохой, она пока не успела разобраться. С трудом верилось в присутствие в ее квартире и в ее жизни этого человека – слишком высокого и широкоплечего для ее маленькой прихожей, слишком не похожего на людей, составляющих ее привычное окружение.

«И на кой черт я ему сдалась? – подумала Алька. – Я, Пашка и все мои проблемы? Сперва денег дал, теперь брата выручать собирается. Странно все это».

– Тебе лет-то сколько? – зачем-то спросил он напоследок, уже взявшись за ручку двери.

– Двадцать два, – ответила Алька. – А что?

– Ничего. Просто выглядишь на шестнадцать. Хорошо сохранилась.

Эту свою последнюю фразу Тихон Вандышев произнес, по всей видимости, вместо «до свидания».

– Тихон, – остановила она его уже на пороге, неловко потянув за рукав серой куртки. – Я…

Он постоял некоторое время в проеме двери, внимательно глядя на нее своими темными цыганскими глазами.

– Да, конечно, я буду осторожен. Я непременно надену свой бронежилет, а на голову – мотоциклетную каску. У меня есть, с юности еще осталась. От нее пули, как горох от стены, отскакивают!

– Нет у тебя никакого бронежилета. И каски тоже нет. А если бы и была…

– Все будет хорошо, – сказал он и коротко дотронулся пальцами до ее щеки. Быстро отдернул руку, как будто обжегся, и спрятал ее в карман. – Все будет хорошо. Не переживай, правда.

– Ты ведь не обязан… спасать моего брата.

– Не обязан, – согласился он. – Просто, знаешь, жизнь – скучная штука, и иногда очень хочется ее чем-нибудь разнообразить. Внести, так сказать, свежую струю. Я понятно выражаюсь?

Алька улыбнулась в ответ.

Ничего другого ей и не оставалось…

Свернув с Каширского шоссе, Тихон выехал на МКАД, пристроившись в плотный ряд машин ближе к обочине. Улыбка Аллы Корнеевой, подаренная ему на прощание, до сих пор почему-то маячила в зеркале заднего вида и ужасно мешала ориентироваться на дороге.

«Ты не обязан спасать моего брата», – сказала она ему.

Не обязан! А кто же тогда, интересно, обязан спасать этого самого брата, если не он? Сам кашу заварил – сам ее теперь и расхлебывай! Спрашивается, кто продержал целых двое суток у себя дома Аллу Корнееву? Пушкин, что ли? По чьей вине полоумный братец отправился на поиски сестрицы? Разве высунул бы он нос из своего убежища, если бы его сестра не пропала? Вот так-то! Получается, что обязан. Очень даже обязан он, Тихон Вандышев, спасать теперь этого тронутого «маленького» братца!

Но уж зато теперь и права надрать этому придурку уши у него никто не отнимет!

В отношении ушей Тихон был настроен весьма и весьма решительно.

Улыбка Аллы Корнеевой все маячила в зеркале заднего вида и изредка мелькала, отражаясь в стеклах проезжающих мимо машин. И никуда от нее было не деться. Да Тихон и не пытался в общем-то никуда от нее деваться. Улыбка Аллы Корнеевой ему очень даже нравилась.

И вся остальная Алла Корнеева ему нравилась тоже.

Нравилась, приходилось это признать!

Но нравилась как-то странно, как-то по-особенному и совсем не так, как нравились другие женщины.

За тридцать два прожитых года Тихону успело понравиться немало женщин. Несколько десятков, а то, может, и добрая сотня. Ему было с чем сравнивать. Нет, сначала все было нормально и совершенно обычно. Сначала, когда ему понравились ее глаза, руки и… что-то там еще, Тихон уже не помнил. Это была нормальная реакция мужчины, не лишенного эстетического вкуса, на красивую женщину.

То есть девчонку, поправил себя Тихон и принялся рассуждать о природе своих чувств дальше, попутно в десятый или двадцатый раз уже набирая номер телефона Толика Аникина. Толик Аникин, по всей видимости, оглох, и это было совсем некстати. Тихону он был нужен просто позарез.

Девчонку, мысленно повторил он, вспоминая ее – ту, что увидел сегодня, буквально несколько минут назад, на пороге пятнадцатой квартиры в доме номер восемь по улице Бутлерова. Больше шестнадцати ей и в самом деле было дать трудно – бледное лицо без косметики, испуганные зеленые глаза, светлые, с рыжиной, ресницы и губы, искусанные в кровь и оттого яркие, как…

Как те самые вишни, что росли у них под балконом во дворе на старой квартире!

И на вкус такие же – Тихон даже не сомневался. Они и пахли вишнями, эти губы, – он почувствовал запах в ту секунду, когда наклонился к ее лицу, чтобы убрать тонкую спираль рыжих волос со щеки. Почувствовал и с трудом заставил себя отвлечься от мыслей о поцелуе.

Она бы точно выгнала его, если бы он прямо с порога полез целоваться!

Или, может, не выгнала бы?

Может, зря он, дурак, не полез?..

Да что теперь об этом!

Алла Корнеева, какой он увидел ее сегодня на пороге пятнадцатой квартиры, показалась ему сногсшибательной. Именно сногсшибательной, другого слова и не подберешь! В белой футболке, явно с чужого плеча, вытянувшейся от многочисленных стирок, и в коротких шортах из высоко обрезанных старых джинсов она была просто королевой красоты! За три года своего брака с Натальей Тихон повидал множество королев красоты, и ему было с чем сравнивать. Алла Корнеева была всем королевам королева…

А что было в сногсшибательной Алле Корнеевой самым сногсшибательным – так это ее коленки!

Когда она уселась напротив него на диване, скромно, как ученица, поставив рядышком эти самые коленки, Тихон просто обомлел. В жизни он повидал немало женских коленей, и еще ни одни не вызывали у него подобных чувств. Круглые, белые и гладкие, эти коленки были похожи на два яблока сорта «белый налив». И их ему тоже поцеловать захотелось, еще как захотелось! Каждую по очереди и обе вместе. И снова по очереди и снова вместе. И так – раз сто хотя бы. Для начала.

Нет, никогда в жизни он ничего подобного не испытывал.

Вишневые губы, яблочные коленки…

– Алло! – Трубка наконец прорезалась голосом безнадежно оглохшего Толика Аникина.

– Наконец-то, – вздохнул Тихон. – Что у тебя с ушами?

– Уши на месте! – после секундной паузы – видимо, проверив наличие ушей – бодрым голосом отрапортовал Толик.

– Точно?

– Точно.

– Мне нужен пистолет.