Разлучи нас, смерть! (СИ) - "Ginger_Elle"

— Отпусти… Не надо.

Дэниел грубо швырнул его на диван и навалился сверху:

— Я не хотел доводить до этого, но я возьму то, что мне принадлежит.

Он рванул на Джейсоне рубашку и начал расстёгивать джинсы. Тот смотрел на него огромными от неверия глазами, но не сопротивлялся. Сила Дэниела подавляла его, и это было то, чего он хотел втайне — оказаться раздавленным и уничтоженным этой железной волей и не чувствовать уже ничего, ни вины, ни боли. Всё в нём жаждало одного — принадлежать этому человеку, снова, безраздельно, абсолютно. Он обнял Дэниела за шею, прижал к себе и начал целовать, приникая всем телом и вжимаясь бёдрами.

Дэниел торопливо расстёгивал свой ремень. В лихорадочной спешке он лишь слегка смазал головку слюной, прежде чем войти в Джейсона. Тот изогнулся и забился в его руках, вскрикнув от боли, и Дэниел лишь крепче сжал любовника и накрыл его губы своими.

Джейсон стонал и метался, и боль внутри была сильной, как никогда, но он хотел эту боль, потому что заслуживал её. Хотел, чтобы она стала сильнее — такой сильной, что смогла бы заглушить те мучительные чувства, что рвали на части его душу. В этой боли было что-то жертвенное, очищающее, почти священное, и он хотел её. Когда пальцы Дэниела обхватили его напряжённый член и искра удовольствия пронеслась сквозь боль, ему показалось, что он теряет сознание, настолько неестественным и отвратительно-прекрасным было происходящее. Он — опять, опять, опять, опять — отдавал себя этому человеку, и даже боль, которую тот причинял ему, доставляла наслаждение.

Их отчаянное и яростное совокупление не было долгим, они, не в силах сдерживаться, кончили вместе через две минуты. Дэниел отпустил его, и Джейсон только тогда понял, что всё это время не мог даже по-хорошему дышать в звериных объятиях своего любовника.

Дэниел скинул пиджак перед тем, как они занялись сексом, и всё это время оставался в одной рубашке, а сейчас, будто внезапно захотев уйти, сразу же поднялся с дивана и надел брюки. Но через несколько секунд, не успев ни застегнуть их, ни заправить в них рубашку, он бессильно опустился на диван рядом с Джейсоном. У того был напряжённый и одновременно отсутствующий вид, словно он и сам не верил в то, что только что произошло. Джейсон поменял позу и положил голову Дэниелу на колени. Тот начал осторожно гладить его по гладким, послушным волосам. В этой минуте было столько горькой нежности, что у Дэниела сердце замирало в груди.

— Что мы делаем? — прошептал Джейсон. — Что мы наделали?

— Мы любим друг друга, — ответил Дэниел, всё так же отрешенно глядя перед собой.

Он хотел насладиться каждым мгновением, запомнить каждую секунду, проведенную с Джейсоном, потому что знал: скоро волшебство развеется.

— Разве это любовь?

— Да. Желание не делает её хуже.

Они провели несколько минут в тишине, глядя на догорающий в камине огонь.

— Ты должен остаться со мной, — произнёс Дэниел.

— Я теперь знаю, кто ты. Знаю, что у тебя за жизнь. Даже если бы я хотел — это просто невозможно. Вечно прятаться и обманывать…

— Я сказал, что не буду тебя прятать.

— Дэниел, ты не можешь этого сделать, посмотри правде в глаза. Отношения со мной разрушат твою семью, репутацию и карьеру. То, что могут позволить себе художники, актёры и музыканты, не можешь позволить себе ты.

— Я готов рискнуть, — ответил Дэниел и легкомысленно добавил: — В конце концов, я буду не первым, кто сломал свою жизнь ради любви.

— Это не более чем красивая фраза… Страсть пройдёт, и ты возненавидишь меня за то, что я разрушил всё, что у тебя было. Тем более, я не слышал, чтобы кто-то пожертвовал всем ради другого мужчины.

— Оскар Уайльд, Тьюринг…

— Трагические случайности, а не осознанная жертва. Они думали, что им это сойдёт с рук, как сходило сотням их современников. Если бы они знали, каков будет финал…

Дэниел продолжать нежно касаться волос Джейсона. Через пару минут он произнёс:

— Есть одна история. Про осознанный выбор. Не трагическая, но по-своему грустная. Она произошла в начале двадцатого века в Санкт-Петербурге.

— В Санкт-Петербурге в России? — спросил Джейсон.

— Да, в России, и даже при царском дворе. У императора Николая II был двоюродный брат, великий князь Дмитрий Павлович. Он был примерно одного возраста с детьми царя. Ходили слухи, что, возможно, император назначит именно его своим преемником вместо тяжело больного наследника Алексея в обход более близких родственников. Чтобы подкрепить право на престол, он должен был жениться на старшей дочери царя Ольге. Это не был бы брак по расчёту в чистом виде, они росли вместе, симпатизировали друг другу. К тому же, Дмитрий был привлекателен, нравился женщинам, одна брошенная любовница в отчаянии даже в него стреляла. В общем, это был блестящий молодой аристократ. Чудесная жизнь, прекрасные перспективы… Но потом при дворе появился князь Феликс Юсупов, один из самых красивых мужчин своего времени. До этого он учился в Оксфорде, куда семья отослала его не столько ради получения образования, сколько чтобы избежать скандала. Его поведение нельзя было назвать безупречным по многим причинам, в том числе и из-за интереса к мужчинам. Когда он вернулся домой, то встретился при дворе с Дмитрием Павловичем. Они стали друзьями, развлекались вместе, и, естественно, вскоре поползли слухи — пристрастия Юсупова были известны. Есть версия, что Дмитрий уже был помолвлен с великой княжной Ольгой, когда началась его дружба с Феликсом. Царь несколько раз грозился расторгнуть помолвку, если Дмитрий не разорвёт компрометирующие отношения. Никто не знает, стали ли Дмитрий и Феликс любовниками, или всё ограничилось простым увлечением, но тем не менее, ради этого увлечения Дмитрий отказался от руки царской дочери. Он перечеркнул своё будущее и возможность занять трон. И он, несомненно, понимал, на что идёт. Он понимал, что упускает главный шанс в своей жизни, но не мог отказаться от человека, которого любил.

— И чем всё закончилось? В то время в России они не могли жить долго и счастливо.

— Юсупов вскоре женился — по любви — на племяннице царя. Ходили слухи, что Дмитрий пытался расстроить свадьбу, даже сам делал предложение невесте Феликса в надежде, что родители предпочтут его. Но всё закончилось именно так: один готов был разрушить свою жизнь ради другого, а тот… Тот просто ушёл.

— Грустно… Принести всё в жертву тому, кому твоя жертва не нужна.

Джейсон лежал, слушая ровное биение своего сердца. Ему стоило сейчас встать и уйти, но не было сил нарушить их с Дэниелом близость.

— Это ошибка, — сказал он тихо. — То, что случилось сегодня… Может быть, так нам легче будет расстаться, завершить то, что было.

— И ты сможешь? Сможешь вот так спокойно уйти и забыть?

— Не знаю… Нет, — признался Джейсон. — Всё это время мне было очень плохо. Я чувствовал себя использованным и преданным, но хуже всего мне было потому, что тебя не было рядом и никогда уже не будет.

— Ты хочешь остаться со мной? Скажи честно, в глубине души ты хочешь этого? — спросил Дэниел.

— Да, — не сомневаясь, ответил Джейсон. — Несмотря на всё, что ты сделал, я хотел бы остаться с тобой, потому что теперь я уже не могу понять, как жить без тебя.

— Ты останешься со мной. Если потребуется, я заставлю тебя.

— Не говори глупостей, Дэниел. Ты не можешь силой держать меня при себе.

— Могу. И я сделаю это. Ты знаешь меня.

Джейсон резко поднялся. Он ничего не сказал, только поднял с пола брошенные джинсы и начал их надевать.

— Джейсон… — голос Дэниела чуть дрогнул.

Джейсон проследил за его взглядом и тоже увидел: на внутренней стороне бедра остался смазанный и уже потемневший кровавый след. Он на секунду замер, а потом равнодушно застегнул джинсы и произнёс, усмехнувшись:

— Теперь так всегда будет между нами? Ты ведь это мне пообещал только что.

Дэниел одним движением бросил Джейсона на диван и прижал всем весом.

— Да, мальчик, если ты не смиришься, — тяжёлым угрожающим голосом произнёс он. — Ты принадлежишь мне, и если придётся вбивать это в твою упрямую голову силой, я так и сделаю. Не вынуждай меня… Или это как раз то, чего ты хочешь? Хочешь твёрдой руки?