Место встречи - Левантия - Варвара Шутова

— А что угадывать? Отсюда досюда, — он отмерил на ладони расстояние от запястья до первой фаланги среднего пальца. — Так что, высылать сватов? Как там по классике?

— Ты обещал не торопить.

— Извини, просто обстоятельства… В общем, может…

Пауза продолжалась довольно долго. Арина подняла голову — Давыд спал.

Моня раз пять за день забежал к Арине сказать, что очень хочет видеть ее вечером. Ну и заодно бросал умиленный взгляд на спящего Шорина.

— Пошли, там твой Ангел такой цирк показывает, — шепнул Моня Арине где-то в третий свой визит.

Цирк был знатный. Шорин привез огромную стопку столичных тортов — вафельных,

с шоколадом и украшенных фруктами из помадки. Выдавал один на троих рябчиков — благо, тортик уже в коробке был поделен на куски.

Моне, Ангелу и еще нескольким «особо приближенным» досталось по персональному торту.

Попробовав кусочек, Ангел закатил глаза и сообщил, что во-первых, это самое вкусное, что он ел в своей жизни, а во-вторых, он прямо сейчас доест свой торт целиком.

Народ смотрел скептически: все-таки дело было сразу после обеда, а торт не выглядел таким уж маленьким.

Наконец трое рябчиков подошли к Ангелу и предложили пари: если он и вправду управится со своим тортом за раз, не оставив ни кусочка, они выдадут ему свой торт в качестве приза. Что случилось бы в случае Ангелова поражения — неизвестно, ибо торт он слопал в мгновение ока.

— А если я и этот торт в один присест съем — что будет? — спросил он у публики.

— Слипнется, — поставил диагноз Васько.

— Ладно, получишь наш, — заявила другая тройка рябчиков, пошушукавшись. Второй торт исчез так же стремительно, как и первый.

— А если третий съем?

Кажется, желающих спорить среди рябчиков больше не нашлось. Зрелище-зрелищем, но и самим тортика хочется.

— Была — не была! — выпалил подошедший на шум Яков Захарович. — Съешь этот — мой получишь!

И Ангел съел. По мнению публики, уже чуть медленнее. Но съел, не оставив ни крошки.

Печально потряс над столом пустую розовую коробку.

Яков Захарович выдал Ангелу его трофей.

— Ну этот хоть оставь на завтра!

— А если я и этот съем?

— Лопнешь.

Рябчики о чем-то шушукались.

— Эй, Ангел! Если ты и этот торт съешь — мы тебе две банки сгущенки дадим! С сахаром!

У Ангела загорелись золотые чертики в глазах. Четвертый торт он ел уже медленно, обстоятельно, смакуя каждый кусочек. Но справился — и победно поднял над головой пустую коробку.

Получив сгущенку, он посмотрел на нее нежно, как на любимое существо.

— Эх, что-то последний тортик был лишним. Надо чем-то вкус перебить.

С этими словами он вскрыл банку сгущенки — и выхлебал ее через край. Глядя на оторопелые лица зрителей, проделал то же со второй. И умиротворенно откинулся на спинку стула.

— Осенька! Может, тебе чайку налить? — озабоченно спросила Арина, не на шутку волнуясь о здоровье проглота.

— Ох, спасибо, Арина Павловна! Очень надо чаю! Только сахара побольше положите, а то я несладкий не пью, — заявил Ангел под свист и аплодисменты публики.

Уходя вместе с Ариной с представления, Моня улыбнулся:

— Вот какие необыкновенные таланты бывают у людей! Хоть в цирк его отправляй. Имел бы успех.

— Ладно тебе. Наголодался ребенок, — вздохнула Арина.

Моня посерьезнел, разговор оборвал, но еще раз напомнил, что вечером очень-очень Арину ждет.

Вечеринка началась как-то странно. Моня встал и сказал чрезвычайно торжественный тост про какую-то девушку, которая восхитила его своим вдумчивым отношением к миру, умением быть хорошим другом и потрясающей красоты глазами — голубыми с зеленым.

Слово взял Евгений Петрович и сообщил, что знает эту девушку дольше, чем Моня, так что, во-первых, хочет подтвердить сказанное, а во-вторых — спеть для нее. И пел. Что-то на свои стихи. Жестокий романс о буднях уголовного розыска и о том, как важны для простого эксперта надежные приятели и теплые слова.

Потом говорили, пели, плясали и показывали всякие номера остальные.

Арина заглядывала в глаза всех присутствующих женщин, пытаясь понять, какой из них посвящено действо.

Когда все желающие сказали, спели и сплясали, Моня сел к пианино и тихо запел:

Я безумно боюсь золотистого плена

Ваших медно-змеиных волос…

Арина обомлела. Неужели все это — ей? Для нее?

…Я со сцены Вам сердце, как мячик, бросаю.

Ну, ловите, принцесса Ирен! — допел Моня, делая жест в сторону Арины — и перед ней появился букет роз. Остальные захлопали, начали протягивать Арине цветы и подарки.

Арина поняла, что сейчас расплачется.

— Спасибо, спасибо, — только и повторяла она.

— Нет, ну а что? Раз ты сама день рождения не празднуешь — должен же кто-то это сделать… Мы тут тебе не самые чужие люди…

Арина плакала.

В детстве она обожала день своего рождения — мама с папой каждый год придумывали что-то новое для ее гостей. Игры, маскарады, домашние спектакли, а когда Арина подросла — почти настоящие балы.

Взрослая же Арина предпочитала праздновать день рождения дважды. Один раз — с родителями, за семейным столом, с разговорами и планами, а второй раз — с друзьями где- нибудь подальше от дома. Если погода позволяла — ехали на море. А бывало — все вместе шли в кино или театр, или на танцы. Весело было. Беззаботно.

А сейчас… Не то, чтобы Арина забыла, когда у нее день рождения, но вот праздновать факт, что много лет назад родилась какая-то девочка, которая стала теперь ею, — представлялось ей странным и абсурдным. А вот же — оказалось, вполне нормально. Даже весело.

Арина утерла глаза.

— Моня! Мне не так много лет исполнилось, может, пригласишь меня на вальс?

Моня улыбнулся с облегчением — и объявил танцы.

— Моня — настоящий волшебник, — мечтательно говорила Арина Давыду, когда они шли от Цыбина. — Ну вот как в сказках. Особые способности — это одно, а он ведь чудеса творит.

— Позер он, твой Моня, — нахмурил брови Давыд, — фокусник из цирка.

— Ну вот с днем рождения угадал…

— В личном деле подсмотрел, — отрезал Шорин.

Арина не стала говорить, что имела в виду другое, она не была уверена, что Шорин поймет.

— А еще рябчиков за нос водит. Мол, про любую девушку скажу, на что