Место встречи - Левантия - Варвара Шутова

галантно к воровке, — и пожалуйста, больше так не делай. Я понимаю, ты не завтракала, но люди могут бог знает что подумать.

Он подал девушке руку калачиком — и только тогда заметил, что у нее нет ног. Вздохнул, помог поставить тележку — и снова предложил руку. Так они и вышли из магазина — за руку, как влюбленная парочка.

— Зря вы так, дяденька! Они меня знают, — хрипло сказала спасенная девушка.

— Дура ты. Если уж невмоготу, лучше бы на рынке сперла или у покупателя.

— Да ну. У живых людей красть — не по совести.

— Ага. Только вот в магазине товар — это государственная собственность. Могла бы к стенке пойти как миленькая.

— Ох, больно я жизнью дорожу. Давай, красавчик, быстренько с тобой расплачусь — да и побегу дальше. Мне удобно, нагибаться не надо.

Моню аж передернуло.

— Совсем сдурела? Я не для этого… Тебя звать-то как?

— Тонькой.

— Значит так, Антонина. Давай через день встречаться на этом месте, — Моня огляделся, запоминая локацию. — Я буду тебе пожрать приносить. А воровать не надо.

— А что еще делать? Жрать-то хочется, а на работу меня брать что-то никто не торопится.

— Решим вопрос.

И решил ведь. Пристроил Тоню в артель. Девушка оказалась старательной, трудолюбивой. Первую неделю Моня слушал жалобы руководителя артели, мол, кого ты привел, — а дальше только благодарности и предложения сшить костюм со значительной скидкой. И все ведь было хорошо.

И вот эта самая Тоня лежала сейчас в переулке недалеко от Центрального рынка, маленькая, скрюченная и мертвая.

— А скажи, Монь, что у нее было с алкоголем? — задумчиво спросила Арина, разглядывая труп.

— Вот тут принципиально. Ни капли. Никогда. Даже в праздники. Даже не курила. Ну, в последнее время мы мало общались…

— Оно и видно. Судя по следам на пальцах — смолила нещадно.

— А что насчет алкоголя?

— Просто посмотри цвет кожи. Выглядит, как будто печень отказала. Хотя… белки глаз не желтые, а они должны были пожелтеть в первую очередь.

— Так, а еще? — Ангел привычно записывал за Ариной.

— Лежит тут от пяти дней до недели — точнее скажу в прачечной.

— Исключено. Вчера ее тут не было. Место не такое уж тихое.

— Да уж… И трава под ней свеженькая. Значит, приволокли. Сейчас погляжу, откуда… Черт! Бред какой-то! Вон, сам глянь — следы колес. Получается, не принесли — а прикатили прямо на этой ее тележке… Но сами следов не оставили… Ничего не стыкуется…

— Разберемся, — это уже Моня сказал. Арине показалось, что голос у него стал глухим и надтреснутым.

— А с чего вы взяли, что это вам разбираться? — вскинулся Ангел. — Может, никакого особого следа.

— Да она воздушной была… Она рассказывала, еще в школе гаданиями промышляла.

А к безногой гадалке кто пойдет? Раз себя не уберегла…

— Дай глянуть, — попросил Шорин. Моня отошел в сторону.

Шорин присел над трупом, лицо его побледнело. Затем он встал и грязно выругался.

— Проверь сам. Ни следочка.

Арине показалось, что она где-то уже видела что-то похожее. Вспомнить бы, где и когда…

— Кстати, — совершенно некстати заметил Шорин, когда они возвращались с трупом назад, — а вот если я, допустим, уеду — что вы делать будете? Вот ординарных экспертов у нас четыре штуки, а я один.

— Перебьемся уж как-нибудь, — рассеянно ответил Моня, глядя в окошко.

— Меня тут вызывали, говорят, какой-то бардак у меня в военной биографии, просили в столицу съездить.

— Ну, так поезжай.

— Не завтра, ближе к концу апреля.

— Да отстань ты от него, видишь, человек переживает, — привстала со своего места Арина.

— Да в норме я, просто что-то знакомое, а что — вспомнить не могу, — вздохнул Моня. — А ты, Давыд, если вернешься без тортика из кондитерской на Тевелева персонально для меня — так можешь вообще не возвращаться.

— А что за торт? Может и мне надо? — сунулся Ангел.

— Надо-надо! Это такое… эх… — Моня блаженно улыбнулся.

— А тебе что? Ты, кажется, не любительница сладостей, — Шорин повернулся к Арине.

— А ей — по классике: черевички, те самые, которые сама царица носит, — подмигнул Моня.

— Поищем, — серьезно ответил Шорин.

Черевички

Апрель 1947

Шорин вернулся утром двадцать девятого апреля. Ходил по каретному сараю, раздавал сувениры из столицы. Час отвечал на вопросы Васько, соскучившегося по родному городу. Прямо под окном у Арины.

— Вот ровно между площадями, на Сумской. Там, где церковь Мироносиц была. Скверик разбили, вместо часовни что-то типа беседки, а под ней — пруд. Кривой такой, но симпатичный.

Васько только угукал, требуя новых и новых подробностей.

— Да пойми ты, чудак-человек, времени у меня не было по городу шляться. По делам я там был.

Васько не отставал, но, на счастье Давыда, его позвал Моня. О чем там они трепались

у крыльца — Арина уже не слышала, но вскоре сам Давыд зашел к ней в кабинет и рухнул на диван.

Лицо у него было бледное, осунувшееся.

— Очень устал?

— Еще бы, я ж своим ходом добирался. Считай, верхом. Только Серенького успел помыть — и сюда.

Арина не сразу сообразила, что Давыд этим ласковым именем зовет свой мотоцикл.

— Удачно хоть съездил?

— Да… — Шорин махнул рукой. — Майора дали, героя дали.

— Ого! Неплохо, поздравляю!

— Угу. А в остальном — полная ерунда. Я посплю тут у тебя часок?

— Да иди ты домой, раз всю ночь ехал. Завтра придешь.

— И не подумаю. Сегодня у Мони народ собирается. Если я с работы сбегу, а у Мони покажусь —будут задавать слишком много вопросов, — Шорин откинулся на подлокотник дивана, но тут же вскочил и хлопнул себя по лбу. — Ну я болван! Главное-то забыл! Я же тебе черевички привез!

Он развязал свой мешок — и поставил перед Ариной обувную коробку.

Арина обнаружила в ней пару черных туфель, даже на небольшом каблучке и с ремешком на пуговке.

Она тут же скинула сапоги — и примерила подарок.

— И все-таки