Наемники смерти - Антон Кравин

И Момент мертв! Он ударил кулаком стену, покачнулся, сел и сжал виски, пытаясь думать.

Черт, как мир качается, это – контузия, краски выцвели, потолок навис над головой… Тихо застонали слева, Астрахан глянул туда. В углу ворочался и хрипел Прянин.

Почему он выжил, этот очкарик, неумеха?

«Отставить, капитан Астрахан! Отставить тупые вопросы. Помоги-ка лучше товарищу. Что с Пряниным? Ранен? Ну-ка, ну-ка…»

Преодолев неловкое и неумелое сопротивление Доцента (тот, видно, не соображал и решил, что по его душу и тело явились враги), он осмотрел пострадавшего. Ничего серьезного, пуля оцарапала бедро – и только. Тугая повязка с антибиотиком на всякий случай. Прянин зашипел, взгляд стал осмысленнее.

В гулкой пустоте комнаты висела пороховая гарь. Дышать было трудно.

– Данила… А, что? Извините, я, кажется, немного…

Он был мужественным человеком, доцент Прянин. Астрахан знал крепких мужиков, верещавших при виде крови. Знал циников, рыдавших над малейшей царапиной. Прянин поправил очки, осмотрелся и попытался встать. Ахнул, вцепился в руку Данилы, шатаясь.

– Ерунда, Данила Тарасович, ерунда, сейчас расхожусь. Не обращайте внимания. Однако…

Тут Прянин заметил Кондрата.

Видно, в горячке боя сознание Доцента отключилось и смерть спутников осталась для него незамеченной. А теперь вот дошло. Прянин побледнел под слоем крови и налипшей пыли, покачнулся сильнее, крепче сжал локоть Данилы:

– Это же… Но позвольте… Но как же так?..

Момент лежал лицом в пол. Астрахан перевернул его, вытащил из нагрудного кармана паспорт. Пролистал: фото цветное, на нем – юноша двадцати лет. Очень серьезное лицо. Подбородок слегка скошенный, глаза с прищуром, щеки впалые. В ухе – серьга. Пиджак, рубашка в клетку, даже галстук присутствует. С неумело завязанным узлом под кадыком.

Геннадий Олегович Филипов. Тридцать лет ему недавно исполнилось…

Бережно и аккуратно Астрахан убрал паспорт в карман. Прянин подковылял к Кондрату и отыскал его документы. Паспорт уголовника Астрахан не стал пролистывать. Успеется. Данила собрал оружие, хромающий Прянин нагрузился припасами, и они покинули НИИ.

Но не успели отойти и десяти метров от здания, как долбанул Всплеск.

Прянина он сразу сбил с ног. Астрахан и сам не устоял, упал на колени. Небо над Сектором стало цвета свернувшейся крови. И будто кто-то закричал. Астрахан понял, что кричит он сам, а Доцент подвывает в такт чьему-то мощному, ритмичному дыханию…

Дышала Глубь. Равномерное, как волны океана, движение, мягкие толчки силы. Вдох… Выдох…

На Данилу накатили видения.

По выгибающейся горбом земле к нему шел легкий и нереальный подросток. Нет, ребенок, но очень высокий для своего возраста… Худой, нескладный, ключицы выпирают, все тело перемазано грязью, волосы спутались в сальный войлок. На парнишке камуфляжные штаны, футболка на два размера больше, чем нужно. В руке – палка. Парню будто бы плевать на Всплеск, на багрянец вздувшегося неба, на невиданной силы волны, колеблющие деревья, как траву. Парень шел и все никак не мог дойти, он шел очень долго, а Данила стоял на коленях, и выл Прянин.

А потом все кончилось.

Стало плоским серое небо. Выпрямилась трава. Стих ветер. Остался только подросток, с интересом и тревогой рассматривающий Прянина.

– Говорящий? – ломающимся голосом позвал подросток. – Говорящий, ты жив?

Прянин зашевелился. Астрахан поднялся и помог ему встать. Очки у него были густо заляпаны грязью – пот заливал стекла, пыль налипла. Доцент вытер их о штаны, но лучше не стало.

– Жив, жив… Маугли, это ты?

Мальчишка переступил с ноги на ногу, покрепче сжал палку пятнистыми, как у чупакабры, руками. Он, видно, хотел подойти ближе, оценить состояние своего драгоценного Говорящего и не решался. Прянин улыбнулся.

Данила не слушал их – размышлял, оглядываясь.

Раньше он шел за «черным ящиком» и наживой. А теперь? Теперь за Мариной. Да, он пойдет за ней. И за ответами на все вопросы. Он должен узнать всю подноготную происходящего, потому что не сможет спокойно жить дальше, просто сбежав сейчас из Сектора.

А еще он возьмет отца за горло и, чувствуя, как дергается кадык под пальцами, спросит, знает ли он про свойства биотина.

Знает ли президент, что с каждой инъекцией он все больше превращается в чудовище?

И что за дети родятся у тех, кто колет себе биотин?

– Посмотрел, Маугли? Что видел?

– Да, Говорящий. Я смотрел. Женщину увели туда. – Парень ткнул палкой вправо. – В Сердце.

Прянин с Астраханом переглянулись. В Глубь. Вот и ответ, собственно: никакой «черный ящик» папане не был нужен. Ему с самого начало нужно было, чтобы Данила привел Марину сюда, максимально близко к Глуби. А дальше пройти – не в человеческих силах. Отец использует Марину как… как отмычку? Он считает, что Глубь или то, что спрятано в ней, пропустит Марину и тех, кто будет с ней, в себя?

– Ладно, – сказал Астрахан, – спасибо вам, Прянин, за компанию. Возвращайтесь к своим дикарям, будете у них повелителем мух. А мне пора. Эй, парень, Маугли! Сердце – это туда?

– Да, – согласился подросток. – Там. В воде.

– Ну, тогда я пошел.

Голова все еще болела и кружилась. Данила понимал, что в таком состоянии солдат из него никакой, но не мог сидеть сложа руки.

«Только бы не микроволновка, – думал он, тщательно глядя под ноги и пытаясь разбудить в себе чутье проводника. – Только бы не микроволновка, в ней дохнуть мучительно…»

– Данила Тарасович!

Астрахан обернулся и понял, что смешной и храбрый доцент Прянин со своим пятнистым воспитанником идут за ним.

– Данила Тарасович! Вы же один в Глубь не пройдете! Мы с Маугли вам поможем.

– Поможете… – пробормотал Данила. – Да как вы мне поможете?

Пацан глянул презрительно, с прищуром, мол, что ты, жалкий человек, знаешь о наших путях, о тропах пятнистых чупакабр?

– В Сердце, – сказал он. – Они пошли в Сердце. Идем.

Маугли скользнул вперед. Прянин поспешил следом, стараясь попадать след в след.

– Пойдемте, пойдемте, – прошептал он, хромая мимо Данилы, – Маугли замечательно ориентируется на местности. Дети, знаете, совершенно не боятся Глуби. Наоборот, они считают ее чем-то вроде Бога. Для Маугли это – такой хадж, паломничество по святым местам. Пойдемте, Данила. Девочку жалко, да и мне любопытно.

Штанина на его бедре пропиталась кровью, но Прянин этого не замечал.

Да уж, команда! Вооруженный палкой пацан, доцент-энтомолог или кто он там и контуженный Астрахан. Данила невесело рассмеялся, махнул на все рукой и пошагал за мальчишкой.

* * *

Искажения в Глуби, у самого центра Сектора были такой силы, что их чувствовал даже Данила. Маугли поминутно останавливался, озирался, выбирал, куда поставить ногу, прежде чем сделать шаг. Астрахан ощущал искажения как недоброе чужое присутствие, жадный взгляд, усиленный оптикой прицела. Так уже бывало раньше, в горах.

Опасность кругом. Маугли принюхивается, тычет в мох палкой, и палка вибрирует. Рядом стоит, едва переводя дух, покачиваясь, Прянин.

Мох вспучивается, выстреливают вверх бурые ветвистые плети, оплетают палку, тянут на себя.

– Сосало, – со знанием дела комментирует Прянин. – Попадешь – и сгинешь.

Маугли, выдернув палку, огибает искажение по краю, что-то бурча и покачивая головой. Гнус над ухом уже не жужжит – воет. Что это? Кровососы какие-то мелкие? Маугли не обращает на насекомых внимания, только трясет валенком волос, а вот Астрахану и Прянину приходится туго: их атакует, их просто облепливает гнус, набивается в уши, глаза и нос, в рот лезет, дрожа крылышками.

Прянин отплевывается, Данила пытается стряхнуть эту гадость хотя бы с лица.

– Крылатки, – говорит Маугли, не оборачиваясь, – тихо. Улетят.

Крылатки отстают через несколько метров.

Деревья оплетены лозой, она чует пришлых, тянется не к Маугли, к Прянину и Астрахану. Багровые кусты шевелят хищными лианами. Данила шагает ровно и смотрит на тощую, пятнистую и невообразимо грязную спину их проводника.

Сектор живет. В природе нет ничего земного. Другие тона – серый и красный. Постоянное движение, ненасытность первобытной утробы. Вот высунулась из подлеска бугристая башка хамелеона – генофонд лягушки, коровы и, кажется, рыбы. Глаза так точно щучьи. Хамелеон жадно смотрит на путников, но не нападает. Язык – совсем как у настоящего хамелеона – вылетает из широкой пасти с тонкими длинными зубами, и бегущая мимо чупакабра исходит смертным криком.

Вот стая вырвиглоток. Серым ковром стелется. Прянин ранен, вырвиглотки чуют кровь, Астрахан наводит на них автомат.

Маугли замахивается палкой и что-то кричит вырвиглоткам. На миг они останавливаются, вожак стаи оседает на задние лапы, щерится.

– Сюда! – длинный прыжок в сторону, и Маугли оказывается в середине четко очерченного пятна.

Проплешина. Астрахан медлит. Прянин кряхтит, примеривается. Ему не допрыгнуть. Маугли понимает это, перескакивает обратно. Вырвиглотки растеряны, не нападают.