Обольщение в красном - Мэдлин Хантер

— У меня под стулом появилось привидение? — спросил маркиз. — У тебя настолько шокированный вид, будто ты увидела там призрак.

Одрианна взяла себя в руки.

— Просто мне в голову пришла одна мысль, которая полностью отвлекла меня от происходящего. Мне нужно оставить вас. К тому же я и без того слишком долго испытывала вашу доброту, — проговорила она.

— Боюсь, я не проявил к тебе того внимания, на которое ты рассчитывала, — заметил Морган.

— Ваши советы были честными и справедливыми, а ваше сочувствие — искренним, — промолвила она в ответ. — И вы даже не представляете, насколько я вам благодарна.

Уходя, Одрианна закрыла за собой дверь в библиотеку и отправилась на поиски доктора Фенвуда. Тот оказался в гардеробной, где укладывал в шкаф белье.

— Мадам! Что-то случилось с милордом? — встревоженно спросил он.

— Нет, я только что вышла от него, и с ним все было в порядке, — поспешила успокоить его Одрианна. — Но я хочу кое о чем у вас спросить. Маркиз может хоть немного шевелить ногами?

— Нет, не может, — ответил доктор Фенвуд. — Он получил ранение в позвоночник, а потому лишен чувствительности и обездвижен ниже пояса. Нет, он не может двинуть ногой.

— А есть ли хоть какой-то шанс на выздоровление?

— Разве только чудо. Был, правда, один немецкий доктор, который говорил, что со временем… Он утверждал, что был свидетелем случаев, когда парализованное тело после нескольких лет выздоравливало. Однако было проведено расследование, которое поставило под сомнение репутацию того доктора. Так что вынужден повторить: нет, мадам, милорд на всю жизнь останется таким, каким вы видите его сейчас.

Одрианна ушла. Нет, не может она внушать родным Моргана пустые надежды, основанные на том, что она что-то там почувствовала под своей щекой. Возможно, ей вообще показалось, что одеяло шевельнулось. Или это она сама чуть сдвинулась с места, отчего одеяло и скользнуло в сторону.

Но все-таки: что, если нога под одеялом действительно дрогнула?

Себастьян вернулся на Парк-лейн далеко за полночь. Долгая поездка верхом в Гринвичскую обсерваторию немного уняла его тревогу, а несколько часов наблюдения в телескопы за звездным небом заставили забыть о гневе. Конечно, вернувшись в свои покои, он не мог бы сказать, что полностью укротил свою ярость, но у него уже не было желания всадить кулак в стену.

Себастьян подготовился ко сну. Накинув халат, он отпустил лакея. И посмотрел на дверь, ведущую в спальню Одрианны.

Без сомнения, она спит. Но, будучи чертовски обязательной, она не станет возмущаться, если он ее разбудит. А если ей это и не понравится, она сможет завтра поплакать в компании его брата. Себастьяну захотелось пойти в ее спальню и взять ее пятью разными способами, чтобы доказать ей, что большая ее часть принадлежит ему.

Внутренний голос подсказывал ему, что идти к ней не стоит совсем. Здесь же не было Хоксуэлла, который мог бы удержать его, чтобы он не превратился в осла, так что придется ему самому сдерживать собственные порывы.

Упав на кровать, Себастьян стал вспоминать разговор с Андерсоном. Он никак не мог решить, что делать с той информацией, которую получил от инвалида. Надо выбрать новое направление расследования, однако сделать это следует очень осторожно. Себастьян не хотел бы впутывать в это дело какого-то нового человека, который мог появиться на его пути, или ерошить перья членов Совета по боеприпасам.

Себастьян все еще размышлял над своей новой стратегией, когда дверь из спальни Одрианны отворилась. Она заглянула к нему — точно так же, как сделала это перед балом, когда была в своем красном платье.

Но сегодня не самая подходящая ночь для того, чтобы думать об этом наряде.

— Ты не будешь возражать, если я войду? — спросила она. — Я знаю, что уже очень поздно.

Это уже перебор даже для самых благородных намерений. Она не понимает, что играет с огнем. Он должен немедленно отослать ее прочь.

— Разумеется, ты можешь войти, — услышал Себастьян собственный голос. — Здесь ты всегда желанная гостья.

Она пересекла комнату и подошла к кровати.

Себастьяну показалось, что вид у его жены весьма игривый, когда она забиралась в его постель. И она рада видеть его. Это его очаровало. Если она опять по своей воле поцелует его, то, пожалуй, он возьмет ее только двумя способами. Черт, возможно, он при этом даже прочтет какое-нибудь сентиментальное стихотворение.

— Я ждала твоего возвращения, — сказала Одрианна. — Я слышала, как ты ходишь по гардеробной, а когда ты не пришел ко мне, поняла, что ты и не собираешься этого делать, потому что уже слишком поздно. — Она улыбнулась. — Ты так внимателен ко мне.

Брови Себастьяна приподнялись.

— Да ладно тебе, — проговорил он. — Уже поздно, я немного не в себе. И я рад, что ты пришла, коль скоро я сам не отправился к тебе.

— Я должна была прийти, — промолвила Одрианна. — Мне необходимо поговорить с тобой об очень важном деле.

Итак, она явилась сюда не для удовольствия и даже не для того, чтобы составить ему компанию. Она чего-то хочет. Стало быть, тремя разными способами.

Себастьян стал лихорадочно вспоминать сексуальные позы, которые он когда-либо пробовал, как знаток выбирает подходящее случаю вино из огромного выбора редких напитков.

— Это имеет отношение к твоему брату, — продолжила Одрианна.

Нет, именно пятью способами. По крайней мере.

— Говори. — Он должен распробовать ее на вкус.

— Сегодня днем произошло нечто экстраординарное, — сообщила Одрианна.

Ее глаза заблестели от возбуждения. Он все устроит так, что эти глаза будут наблюдать за тем, как он берет ее в один из пяти раз.

— Его нога шевельнулась, я почти в этом уверена!

Перед внутренним взором Себастьяна, рисующим ему эротические картинки ее экстаза, словно упал занавес.

Одрианна сказала что-то столь нелепое, что он должен был не просто рассмеяться в ответ, а объяснить, что это невозможно.

— Я была у него и сидела совсем рядом, и одеяло шевельнулось! Это было слабое, едва заметное движение, но я тысячу раз вспомнила, как это было, и абсолютно уверена в том, что не ошибаюсь: его нога действительно чуть шевельнулась.

— Секунду назад ты говорила, что почти уверена, а теперь ты уже абсолютно уверена. Так «почти» или «абсолютно»?

— Ты сердишься?

— Нет, не сержусь. Но если ты ошибаешься, а я тебе поверю, то Морган будет чудовищно разочарован. Возможно, это заставит его впасть в меланхолию, из которой он не выйдет до конца своих дней.

Одрианна кивнула и задумалась.

— Нет, я не «почти» уверена, — сказала она. — Я совершенно уверена.