Мистер Камень - Анна Николаевна Ольховская

отказываться от общения с ним только потому, что у малолетки от этого комплексы, – отрезала я.

– Я так понимаю, речь идет о Еве. Но при чем тут она? Ева справится – она моложе и порядочнее тебя, в этом ее преимущество. Я прошу тебя исчезнуть не ради нее, а ради него! Если прошлое для тебя хоть что-то значит, научись обходить моего сына стороной!

– С чего это? Когда мы вчера встречались, мне не показалось…

– Тебе и не должно казаться! – перебила меня она. – Нужно действовать наверняка! Возможно, он преодолеет тебя сам, как болячку какую-то, но лучше не рисковать! Ему нужно привыкнуть к милой, робкой девочке рядом с ним. Ты мешаешь, когда вылезаешь непонятно откуда расфуфыренная, полуголая… Кто тебя надоумил в черный покраситься? Тебе совершенно не идет, на цыганку похожа стала!

Я задохнулась от возмущения и чуть не плеснула ей в лицо моккачино с шоколадной пенкой – это было бы достаточно пафосно для нее! Но не плеснула. Взрослею.

А мамаша Ларина, словно желая добить меня, добавила:

– Ну и время могло бы помочь, если бы вы действительно не виделись полжизни. Но ты же прекрасно знаешь, что произошло два года назад в Париже.

– В этом тоже виновата я?! Ты меня туда вызвала!

– На время – и ты должна была понять, когда исчезнуть!

– Вот, значит, как… Я иногда нужна, иногда – нет… Ты хоть понимаешь, что я – живой человек? Ты не можешь использовать меня как лейкопластырь для своего мальчика! Когда есть вава – заклеила, когда зажило – выбросила повязку в мусор! – Я наклонилась вперед, заглянула ей в глаза и процедила сквозь сжатые зубы: – Ты даже не представляешь, что ты со мной сделала!

Может, и не следовало срываться, но и для меня есть предел. Чертов Париж. Как будто эта старая карга и ее сын – единственные, кому бывает больно!

Влад всегда уделял огромное внимание спорту, еще с младшей школы. Спортивная гимнастика. Думаю, чувство полета манило его куда больше, чем возможность ходить в трико. У него отлично получалось: он еще подростком начал разъезжать по всевозможным соревнованиям и таскать домой медали и кубки. Медалей у него было так много, что я не рисковала надевать их все одновременно – боялась свернуть шею. Я была единственной, кому он позволял их надевать.

После смерти Андрея он ушел в спорт с головой, тренировался так, что даже его тренер начал за него опасаться. Но Владу это было нужно, у каждого свой способ унять боль. Его имя зазвучало на международных чемпионатах, а потом и на Олимпийских играх. Насколько я помню, он взял серебро.

Так что я не могла бы забыть о нем, даже если бы хотела. Я не фанатка спорта, однако такие новости я не пропускаю. Я гордилась им – и чувствовала вину перед ним. Да, меня к нему тянуло, но я никогда не решилась бы к нему подойти, мне казалось, что со смертью Андрея я утратила такое право. И вообще, ему не до меня! Его, такого красивого, молодого и улыбчивого, обожал целый мир, я с легкой опаской ждала новостей о его помолвке и свадьбе.

А вместо этого прогремели совершенно другие новости. Прогремели в прямом смысле.

Как и многие известные спортсмены, Влад занимался благотворительностью. Два года назад он был в Париже на соревнованиях европейского уровня – и там он блистал. Когда все закончилось, его и нескольких других звезд уговорили остаться чуть дольше и принять участие в благотворительном марафоне. Тысячи людей со всего мира, большой праздник!

Я понимаю, почему он согласился. Ему всегда нравились марафоны – бег на длинные дистанции развлекал его куда больше, чем короткие забеги на скорость. Он был в отличной форме, ему не нужна была никакая дополнительная подготовка. У него не было ни единой причины отказываться!

Сначала все шло хорошо, точно по плану. А потом прогремел взрыв – теракт, как позже выяснила полиция. Взрывное устройство было установлено возле столиков с водой. Оно сработало в момент, когда мимо пробегали самые знаменитые участники марафона.

Конечно, я узнала об этом. Весь мир узнал. Мне было известно не больше, чем остальным, мне оставалось довольствоваться лишь газетными заголовками, а они приводили меня в ужас. Никто ничего не знал наверняка, но когда это смущало журналистов? Они покупали информацию у ненадежных источников вроде больничных санитарок, что-то придумывали, лишь бы звучало посочнее. Им казалось, что в этом нет ничего страшного. Как будто они не осознавали истинный смысл слов, которые транслировали сотням тысяч читателей!

Известный гимнаст Владимир Ларин оказался в центре взрыва.

Ларин в больнице в критическом состоянии.

Жизнь висит на волоске.

Ему оторвало обе ноги.

Он ослеп.

Семья тайно договаривается с российским консульством о перевозке тела на родину.

В те дни я не жила. Я просто существовала между компьютером и телевизором, дожидаясь новых новостей. Мне было все равно, где я нахожусь, что я делаю, как я выгляжу. Его судьба была для меня важнее моей собственной. Спасибо Ксении и Васе – только их усилиями я тогда не загнулась. Они приезжали ко мне по очереди, следили за мной, как за маленьким ребенком, не прерывая мой транс.

Разумеется, я пыталась связаться с семейкой Лариных – впервые со смерти Андрея! Но мне никто не отвечал, как будто я была чужим человеком или пустым местом. Почему? Этого я не знаю до сих пор. Возможно, они были в таком стрессе, что не замечали ничего вокруг. А может, не поверили в мою искренность, решили, что это журналисты уговорили меня написать им. С них станется!

Тем больше был мой шок, когда мамаша Ларина позвонила мне сама. Она предложила мне приехать в Париж и лично поддержать Влада. Это был единственный случай за всю историю нашего знакомства, когда я боготворила ее. Милая, добрая мамочка! Она поняла,