Мистер Камень - Анна Николаевна Ольховская

Я была с ним, пока он не заснул. Мы вообще не говорили – ни слова не произнесли. Я просто сидела рядом, справа, и пальцы его здоровой руки переплелись с моими пальцами.

На следующий день врачи заметили положительную динамику. Он выздоравливал – медленно, мучительно, а иначе и быть не могло после того, что он пережил! Но это был путь наверх, однозначно. Мне позволили остаться рядом с ним еще пару дней, пока не стало ясно, что прогресс стабилен. А потом мамаша Ларина взяла и вышвырнула меня вон.

Вот так просто, да. Но я ведь и была там на птичьих правах! Я вернулась из больницы, как обычно, а меня поставили перед фактом, что номер в отеле мне нужно освободить прямо сейчас, потому что у меня ночной рейс в Москву.

Я не хотела сдаваться без боя. Я позвонила матери – я позволила себе обрадоваться тому, что она поселилась во Франции. Даже при том, что она жила в паре часов езды от Парижа, все лучше, чем улететь в другую страну!

Но обрадовалась я рано (как всегда, если речь заходила о моей маменьке). Зазвучала ее любимая песня. Иоланта, как хорошо, что ты позвонила, но так внезапно! Я не готовилась! Я очень занята, а Этьен не любит неожиданных гостей. Это просто плохой момент. Удачи тебе!

У меня не было денег, чтобы организовать все самой, и я устала. Мне пришлось сдаться. Конечно, я могла бы обратиться за помощью к Владу, но он был слишком слаб, чтобы беспокоить его таким.

Мне оставалось лишь надеяться, что все образуется само собой. Уж не знаю, что ему наплели про мой отъезд, но он должен был понять, что это неправда! Я бы никогда не бросила его, не попрощавшись. Поэтому я ждала, что он сам свяжется со мной… вот только это так и не произошло.

Из Парижа через интернет просачивались скупые новости. Жизни Владимира Ларина больше ничто не угрожает. Покинул больницу. Уехал на лечение в Швейцарию. Направился на реабилитацию в Китай. Семья выражает признательность за беспокойство и просит уважать его право на частную жизнь.

Я перестала ждать. Что еще мне оставалось? Хорошо, что у меня наконец-то была любимая работа, это отвлекало. Я смирилась с мыслью, что он потерян навсегда. Так что мне можно простить мою реакцию на кладбище, когда я неожиданно увидела его прямо за своей спиной!

Я тогда сделала все, что могла. Я душу наизнанку вывернула, и только я знаю, чего мне все это стоило. А теперь эта бабища в своем костюме от «Шанель» сидит передо мной, важно надувает щеки и утверждает, что два года назад я его потревожила.

Тут даже в мамаше Лариной зашевелилось некое подобие совести, она поняла, что сболтнула лишнего.

– Я очень благодарна тебе за твое… вмешательство. За то, что ты приехала тогда. Но нельзя сказать, что его реабилитация полностью завершена, и ты можешь сделать для него кое-что еще.

– Дай догадаюсь: уступить дорогу Еве? Может, еще лепестками ее путь усыпать?

– Не паясничай. Ты прекрасно знаешь, что он все равно не будет принадлежать тебе.

– Он вообще никому принадлежать не будет, насколько я помню, крепостное право все-таки отменили.

Но в ответ на это мамаша Ларина лишь снисходительно улыбается.

– Не изображай святую невинность. Мы обе прекрасно знаем, что мужчина останется только с той женщиной, которой он принадлежит. Ева пока не способна удержать его, но это вопрос времени. Что же до тебя… У тебя был шанс получить моего сына. И я очень рада, что ты его упустила.

Глава 14

Давненько я такой злости не чувствовала! И сложно сказать, что выбесило меня больше, самоуверенность мамаши Лариной или то, что отчасти она была права. Не насчет Евы, разумеется, на Еву мне плевать, насчет меня. Знать, что ты упустила нечто важное, даже хуже, чем никогда этого не иметь.

Из кофейни я ушла так, будто ничего особенного не случилось, но только на это и хватило моего актерского мастерства. Меня колотило от обиды и возмущения, я никак не могла успокоиться. В терапевтических целях пришлось назначить встречу с Ксенией, и мы чуть больше часа обсуждали, какие же мужики – козлы, хотя обе понимали, что мужики конкретно к этой ситуации не имеют никакого отношения. Но обсуждать мамашу Ларину мне не хотелось.

Потом я все-таки перебрала новые камни, и это окончательно меня успокоило. На этот раз прислали не только необработанные кристаллы и галтовку, я получила небольшую посылочку с украшениями.

Нужно отметить, что с украшениями как таковыми я работаю редко. Сами по себе камни смотрятся куда мистичней. А украшения из бусинок чаще всего выполняются в стиле «старушкина радость», который не впечатлит даже самых суеверных моих клиенток. Мне пришлось изрядно повозиться, прежде чем я нашла нескольких мастеров, чьи работы меня полностью устраивали.

Вот от одной из таких мастеров я и получила посылку. Она нравилась мне тем, что предпочитала грубо обработанные, а то и вовсе не обработанные камни. Я редко оставляла что-то себе – если это войдет в привычку, уже не остановишься! Но тут, едва открыв коробку, я сразу поняла, что на сей раз побалую себя.

Рука сама потянулась к браслету из металла и обсидиана – черного, как ночь, без единого светлого вкрапления, похожего на застывшую нефть. Острые куски, блестящие на сколе, все как я люблю. К посылке прилагалось письмо, в котором столь понравившийся мне браслет назывался «Хищным». Сначала я решила, что это просто маркетинговый ход – украшения с названиями покупают быстрей. Но оказалось, что у браслета есть небольшой секрет, который привел меня в восторг. К тому же, обсидиан считается камнем, который изгоняет из жизни злых людей. Очень актуально для меня сейчас. Интересно, если коснуться этим браслетом матушки Лариной, она начнет дымиться? Было бы забавно!

Шутки шутками, а расслабляться мне еще рано. Разговор в кофейне здорово меня задел – я ведь тоже не железная, какой бы сильной я ни стала с годами. Но теперь, когда все в порядке, нужно вернуться к расследованию. Подтвердились мои опасения: Наташа знает об убийстве матери больше, чем говорит. Значит, она действительно в опасности!

Нужно было разобраться с ее подсказкой как можно скорее. Это загадка, придуманная шестилетним ребенком, она не может быть такой уж сложной! Это связано с работой Регины и желтым цветом. А работала она визажистом и мастером по маникюру,