Плохо сделано в Китае - Пол Мидлер

Моя работа в сфере экспортного производства заставила меня усомниться в качестве товаров, которыми я пользовался. Когда мои клиенты приезжали в Китай, мы проводили вместе дни и ночи. В какой-то момент я начал спрашивать у импортеров, не было ли у них таких же сомнений. Еще до того, как новости о крупномасштабных отзывах продуктов попали в газеты, импортеры, с которыми я работал, переживали по поводу качества товаров, произведенных в Китае. Они делали все, что могли, но старались не думать о нависшей угрозе. Им нужно было зарабатывать на жизнь, и, как напомнил мне один из импортеров, «в каждом деле есть свои опасности».

Дома, в Соединенных Штатах, разгорались споры. Экономисты, пропагандировавшие свободу международной торговли безо всяких ограничений, утверждали, что экономическое партнерство с Китаем помогало американским семьям экономить. Считалось, что каждая американская семья экономила в год 300 долларов в результате перевода производства в Китай. Даже если эта оценка была верна, сбережения выглядели незначительными, и не учитывались факторы риска, которые невозможно оценить количественно. Сколько стоит уверенность в том, что купленные вами товары не содержат свинца или меламина?

Когда кризис, связанный с качеством товаров, разразился по-настоящему, некоторые стали утверждать, что низкопробные товары существовали всегда. Америка прошла через точно такой же период в девятнадцатом веке. Каждая развивающаяся экономика должна через это пройти, и со временем все наладится. Тем не менее, когда политики настаивали на необходимости обеспечения свободной торговли с Китаем, они никогда не упоминали о том, что американцы в результате идут на некоторый компромисс. Если бы кто-нибудь пошутил о том, что перевод производства в Китай означал возвращение в 1849 год — время, когда в стране не было централизованной системы защиты потребителей, — в обмен на незначительные сбережения большинство потребителей было бы против.

После скандала с детскими игрушками, разразившегося в 2007 году, со мной связалось руководство компании Toys'R'Us. Они прочли мою статью об эрозии качества, опубликованную в том же году. Они хотели обсудить трудности, связанные с выпуском продукции в Китае, и один из основных руководителей очень надеялся услышать, что Китай сейчас переживает такой же период, какой Япония пережила в 1950-е годы, когда она славилась выпуском низкокачественных товаров.

Китай отличался и от Японии 1950-х, и от Соединенных Штатов девятнадцатого века. Одним из отличий был характер и широкое распространение манипуляций с качеством продукции в Китае.

Отчасти качество страдало в результате «срезания углов», связанного с экономией на сырье, или упрощением некоторых деталей технологического процесса. Но в то же время производители играли в сложные игры с импортерами, были случаи, когда производители манипулировали качеством продукции таким образом, что их клиенты не могли определить, что именно произошло с их товаром. Словосочетание «срезание углов» было слишком мягким и не описывало поведение производителей, изменявших свою продукцию так, чтобы она прошла контроль качества, выполняемый независимыми лабораториями. Никогда прежде столько производителей в одной стране не пыталось «протащить мимо инспектора» низкокачественные товары и никогда в одной стране не было такого количества иностранных специалистов, пытавшихся предотвратить катастрофу.

Моя работа в Китае состояла в том, чтобы содействовать налаживанию экономического сотрудничества между Китаем и Соединенными Штатами. Я был посредником, но после долгих лет работы в производственном секторе у меня начали зарождаться сомнения. Производители слишком хорошо умели играть в кошки-мышки. Аналитики утверждали, что качество со временем повысится и по мере развития страны проблем с качеством продукции будет меньше. Мой собственный опыт, однако, показывал, что дело обстоит иначе и со временем ситуация только ухудшается, хотя бы потому, что производители постоянно осваивают новые хитрости. Постоянный рост объемов заказов импортеров тоже не способствовал исправлению ситуации, а лишь подтверждал правоту владельцев фабрик и придавал им уверенности в собственной правоте.

Я все чаще делился своими взглядами на происходящее с импортерами, сотрудничавшими со мной. Я говорил им, что избежать манипуляций с качеством было практически невозможно, что руководство фабрики победить нельзя. Я стал циником. Работая в китайском производственном секторе, я иногда советовал клиентам не пытаться производить некоторые товары в Китае, хотя хорошо понимал, что подобные советы делали меня лицемером, похожим на мясника, шепотом рассказывающего своим покупателям о пользе вегетарианства.

Продолжая свою работу в экспортном производстве, я стал вести записи. Я пытался оправдать свою борьбу за качество продукции тем, что американские потребители только выиграют, если этим делом буду заниматься я, человек, которому действительно небезразличен результат. Но на самом деле, кого я пытался обмануть? Производителям, с которыми я работал, все сходило с рук, а у импортеров не было способов заставить своих поставщиков работать честно.

Некоторые считали, что проблемы китайского производства можно было решить, увеличив объемы тестирования продукции. К сожалению, по крайней мере, в сфере косметического производства такое решение было слишком дорогостоящим. На многих категориях своих товаров Johnson Carter зарабатывала не больше 10 центов за флакон. В двенадцатиметровый контейнер помещалось примерно 20 000 флаконов, так что импортер зарабатывал на нем всего 2000 долларов, а независимые лаборатории требовали больше двухсот долларов за каждый отдельный тест. Проверка одного флакона на наличие пяти токсических веществ могла стоить больше 1000 долларов.

Компания Johnson Carter предпочитала предоставлять инициативу своим клиентам. Если распространитель хотел проверить продукцию на наличие определенных ядовитых веществ, никто не возражал. Мы послали бы флаконы на анализ, а распространитель получил бы счет за услуги лаборатории.

После несложных подсчетов распространители быстро понимали, что вряд ли смогут что-нибудь заработать, если станут проводить детальные исследования изделий. Кроме того, что именно им следовало искать? Лаборатории нужно было сообщить, какое именно вещество она должна искать, и это вызывало трудности, ведь, если производитель использовал неподходящее вещество, нам нужно было точно знать, какое именно.

В итоге распространители предпочитали верить импортерам на слово, а тем, в свою очередь, ничего не оставалось, как довериться производителям — поверить, что они выпускали недорогие и безвредные изделия. Возможно, все так бы и оставалось, если бы не изменения, самовольно вносимые производителями в состав изделий, не создавали опасность, которую невозможно было оценить заранее.

Проверяя продукцию как-то утром, я заметил, что наше жидкое мыло с ароматом вишни странно пахнет. Я заметил этот запах впервые. Мыло, несомненно, пахло вишней, но почему-то отдавало лекарствами. Кто-то подменил ароматизатор, и вишневый аромат стал больше напоминать запах леденцов для горла.

Сестра утверждала, что ароматизатор никто не менял, но через неделю я получил из нью-йоркского офиса компании подтверждение того, что аромат действительно не соответствовал образцам, полученным от фабрики ранее. Берни беспокоился, что фабрика заменила качественные ароматизаторы дешевыми или такими же по качеству, но пахнущими не так приятно. В отношении запахов у нас были заметные культурные отличия: ароматы, привлекавшие китайских потребителей, не всегда нравились американским.

Я предложил начать закупать ароматизаторы у крупного международного поставщика. Привлечение уважаемого поставщика вместо анонимного местного производителя было единственным способом гарантировать, что руководство фабрики не испортит товар ради получения очередного крошечного выигрыша в цене. У нас был на примете один такой поставщик в Гонконге, и я отправился на встречу с ним.

Поездки в Гонконг всегда доставляли массу удовольствия. Гуанчжоу был старым китайским городом и выглядел немного запущенно. Вокруг преобладали оттенки серого. Гонконг же был городом мирового класса и всегда выглядел ярко, по крайней мере, его деловая часть.

Тем не менее жители Гонконга не понимали, как им повезло, и часто жаловались на загрязнение воздуха. Что касалось нас, жителей Гуанчжоу, мы видели так мало солнечного света, что жалобы наших соседей по ту сторону границы казались смешными. На улице в Гонконге вы, по крайней мере, могли видеть собственную тень. Фабрики континентального Китая выбрасывали в атмосферу столько мелких частиц, что небо было черным. Если солнце и проглядывало, оно казалось слабым и неуверенным, как тигр в китайском зоопарке, лишенный клыков и когтей.