Авантюристы - Ольга Крючкова

– Как скажешь! Я на всё согласен. Только бальник – человек Ламанского. Тебе об этом известно?

– Да. Но деньгами он не побрезгует. Берёт он за свои услуги десять рублей.

– Хорошо, это не деньги. С бальником всё ясно… А, чем бы соблазнить Ламанского? – Сигизмунд задумался.

Утром Сигизмунда осенило: он посмотрел на свой серебряный перстень с евкдаловым[36] камнем, приобретённым по случаю в Иркутске полгода назад. Ещё тогда Ламанский, заметивший обнову торговца, не преминул высказаться по этому поводу: «Отличная вещица. Умеешь ты, Сигизмунд, выбирать. Евкладовый камень – такая редкость по нашим временам, говорят, его месторождения на Урале вконец истощились».

Припомнив слова майора, торговец направился к нему, тот же изволил завтракать.

– Доброго здоровья, ваше благородие, – Сигизмунд поприветствовал хозяина.

– А это ты… Присаживайся, откушай со мной.

– Премного благодарен, – гость сел за стол, прислуга тут же поставила ему прибор.

– Сергей Викторович… – начал Сигизмунд, поигрывая своим перстнем на свету, камень же, уловив солнечный лучик, отражал его, переливаясь оттенками розового и фиолетового цветов.

– Ах, Сигизмунд, до чего ж хорош твой евклад – просто чудо! – Ламанский прервал трапезу и залюбовался камнем.

– Ваше благородие, я знаю, что перстень вам шибко нравится…

– Не то слово, – подтвердил хозяин.

– Поэтому я хочу его вам подарить, – Сигизмунд снял перстень с пальца и протянул Ламанскому, тот же оторопел от такого предложения.

– Право – не откажусь! Но скажи, ведь твой подарок – не просто так?! А? – хозяин пытался догадаться о причине такой щедрости.

– Вы правы – не просто так. Прошу вас позволения одолжить мне Варвару на два-три дня, я собираюсь в Нерчинск…

– Как тебя задела эта бабёнка! Да, что ни говори, – хороша бестия! А в постели!

– Задела, – подтвердил Сигизмунд.

– Ладно, бери уж, я щедрый. Но учти…

– Не волнуйтесь, Сергей Викторович, если что – вы ни причём…

– Вот-вот.

Глава 5

Сигизмунд, отъехав на телеге от острога на достаточное расстояние, достал из мешка лабашок и пайбу[37], протянул их Варваре.

– Вот, оденься, так сойдёшь за местную крестьянку.

Женщина послушно скинула телогрейку, облачилась в крестьянскую одежду и поклонилась любовнику.

– Не поминай лихом, Сигизмундушка. Мало ли что…

Мужчина растерялся.

– Ты что такое говоришь?! Как я без тебя?

– Всякое при этом бывает. Знай, если умру – любый ты мне…

Сигизмунд привлёк Варю и поцеловал в губы.

– И думать не хочу о плохом, всё будет хорошо. Иди.

Варя вошла в тайгу и, обойдя бурелом, направилась в указанном Сигизмундом направлении к болоту. Примерно через час неспешного ходу она заметила баглю[38] поросшую болотным борщевиком. Женщина, превозмогая страх, вступила на шаткие брёвнышки и, держа наготове длинный шест, начала медленно продвигаться вперёд.

Стояла звенящая тишина… Неожиданно затрещал болотный кулик, вслед за ним нетигель[39]. Варя передвигалась почти крадучись, стараясь не думать о том, что вокруг багли могут быть многочисленные бадараны[40], и если оступишься – всё медленная смерть, будет засасывать час, а то и более.

Погода стояла прохладная, только сошёл снег, от частого дыхания шёл пар, но Варе было жарко. Она остановилась, перевела дух, сняла с головы платок, и снова двинулась вперёд. Наконец, в сером болотном тумане показалась хижина бальника. Варя перекрестилась:

– Слава Богу, дошла…

Не успела Варя постучать в дверь хижины, как она отворилась, перед ней появился сам бальник: высокий, худощавый, его совершенно седые длинные волосы свисали паклями; длинный вытертый до дыр сюртук, потерявший первоначальный цвет висел на нём мешком, на ногах были надеты крестьянские лапти, подшитые грубой кожей.

– Здравствуй, голуба! Травить пришла?

Варя кивнула.

– Каков срок? – поинтересовался бальник.

– Месяц, может чуть больше…

– Справимся. Деньги при себе?

Варя достала из кармана лабашка ассигнацию.

– Вот, – протянула она, – возьмите.

Бальник выхватил ассигнацию костлявой рукой и произнёс с нетерпением:

– Заходи. Дашь себя осмотреть?

Варя замялась:

– Зачем это?

– Может у тебя не месяц вовсе, а больше: помрёшь тогда, – пояснил хозяин хижины.

Женщина задумалась: «Коли снасильничает – всё равно, какая теперь разница…»

– Я согласна…

– Вот и хорошо, – обрадовался бальник, в его, казалось бы, бесцветных глазах неожиданно вспыхнули жёлтые огоньки.

Варя не на шутку испугалась: «Неужто, оборотень какой?..» И оробела…

– Так ты заходишь, или рожать решила? – поинтересовался бальник.

– Нет, нет, захожу.

Пересилив себя, Варя вошла в хижину, которая оказалась весьма просторной. Посередине стоял стол огромный стол, уставленный колбами, баночками, в реторте шипел какой-то раствор; через два небольших оконца поникал скудный свет, поэтому горело множество свечей; в дальнем углу виднелась деревянная кушетка с матрацем, набитым сеном; под потолком висели пучки трав, распространяя приятный запах.

– Раздевайся и ложись, – бальник указал как раз на кушетку в дальнем углу.

Варя скинула с себя лабашок, тёмно-коричневое платье, оставшись лишь в нижней льняной рубахе и панталонах, что по здешним понятиям считалось роскошью.

Бальник тотчас заметил сию принадлежность женского туалета, недоступную простой крестьянке или поселянке.

– Как там поживает Ламанский? – неожиданно спросил он.

Варя вздрогнула, её обуял животный страх, ноги подкосились.

– Это начальник строга-то? – уточнила она, стуча зубами.

– Он самый…

– Не знаю. Откуда же мне знать простой поселенке, я острог стороной обхожу?

– Ну-ну, – промычал хозяин. – И все у вас на поселении в таком белье расхаживают?

Варя поняла свою оплошность, но было уже поздно.

– Погоните? – спросила она упавшим голосом.

– Да нет… Но плату придётся повысить, так сказать, за конфедециальность.

– За что? – не поняла женщина.

– За тайну…

– А-а. Но у меня больше нет денег.

– Ничего, ты со мной так расплатись по-женски.

Варя почувствовала, как страх сменился отвращением, голова закружилась, к горлу подкатил тошнотворный комок.

– Не бойся меня, я – не Ламанский. Обойдусь без причуд. Один я здесь живу, порой заходят крестьянки, да поселенки, но такая красавица как ты – впервые.

Бальник подошёл к женщине и дотронулся худощавой рукой до её полной груди, ей же показалось: леший прикоснулся… Затем мужчина спустил бретельки её рубашки, и тяжело дыша, начал целовать плечи, мять грудь, наконец, женщина ощутила, как его пальцы скользнули между ног…