Расплата за жизнь - Эльмира Нетесова

— О ком вы упомянули? Кто его хотел убить? — спросил следователь.

— Ничего не скажу! Сами ищите! — принялся успокаивать Кешка Любовь Ивановну. — Успокойтесь, мать. Мы найдем гада. Даром не пройдет ему! — глянул на арматурный штырь, измазанный кровью.

— Вы предполагаете, что Петра убил Михаил Митрошин, муж сестры Попова? — спросил у Быковых Потапов.

— Кто же еще! Он, подлюка! Недаром исчез из питомника. Испарился. Но я его сыщу. Но вы откуда его знаете? О нем Петр только нам говорил.

— Не спешите с выводами. Но почему вы его подозреваете?

— У них недавно разборка была! Мы Петьку тогда отняли. И сказали тому козлу, чтобы не возникал близко, покуда дышит. Но он свое взял!

— Что именно? — насторожился Потапов.

— За дом хотел взять с Ольги Петька. Свое. Законную половину суммы. Мы ему помогали. Но баба мужика своего разыскала. Тот Петьку нашел. Велел отказаться от своей доли. Пригрозил иначе душу выпустить. Сказал, что тот с него на северах с лихвой взял. Ну, Петька к нам. Мы стенкой за него встали. Ну тот скотина, уходя, буркнул: мол, еще не вечер, не вся песня спета. Мы его облаяли матом вслед. Он исчез. И вот нате, он свое сделал! — говорил Димка.

— Михаил? Он и мне звонил. Дня три назад. Сказал, чтобы я образумила сына, заставила его забрать кое-какие документы. Я ответила, что в дела сына не лезу. Он бросил трубку. А Петя, когда его спросила о Михаиле, ответил, что это рабочие дела и он их решает самостоятельно, — вспомнила Любовь Ивановна.

… Милиция и прокуратура Орла в тот же день взялись разыскивать Митрошина Михаила, исчезнувшего из питомника в день смерти Петра Попова.

Но ни в доме жены, ни на лесных делянках его не было. Ни дети, ни жена не знали, где он. Милиция следила за домом Митрошина днем и ночью. Но тщетно. Ни сам Михаил, ни его предполагаемые друзья не появлялись.

Митрошина с месяц искали среди живых, потом среди мертвых. И в конце пятого месяца выдохлась милиция. Разуверилась в результате прокуратура. Объявленный на человека розыск не дал результатов. Об исчезновении Михаила искренне жалели старики-рабочие лесопитомника да младший внук, любивший деда по-детски преданно и чисто. Он ждал Михаила каждый день, прилипнув к окну. И не верил в плохие отзывы о человеке, какого любил больше всех на свете.

Братья Быковы за эту любовь возненавидели мальчонку. Заметив его в окне, сжимали кулаки. Но и ориентировались: коль торчит в окне мальчуган, Михаил домой не появлялся.

Потапов и Соколов не занимались поисками Митрошина. Он их не интересовал.

Вадим и Александр ни на минуту не выпускали из виду Быковых. Следили за каждым шагом братьев. Знали о них все. А те, словно почувствовав пристальное внимание, притихли. А может, сама ситуация складывалась в их пользу. За прошедшее время у Иннокентия появился еще один ребенок. Сын!

Роды у Тоськи принимала Люся Потапова. Она сказала:

— Малыш родился хорошим. Здоровеньким. Безо всяких патологий. С прекрасным весом — в пять килограммов.

Не появлялся в Орле гость из Прибалтики. Перестал навещать Быковых. А может, те перестали его приглашать, потеряв к рижанину всякий интерес.

После смерти Петра братья Быковы лишь два раза навестили мать Попова. Убедившись, что Любовь Ивановна пережила стресс, взяла себя в руки, перестали заходить к ней, интересоваться здоровьем. Тем более что найти убийцу ее сына им не удалось. И Быковы уже не говорили, что рано или поздно достанут его из-под земли.

Знали Вадим и Александр не только о жизни Быковых. Не выпускали из виду Маркова. Анатолий Фомич, вернувшись в Ригу из Орла, несколько раз побывал за границей. В Германии. Пригонял оттуда подержанные машины, ремонтировал, продавал их в Россию, на Украину, в Белоруссию. За все время два раза позвонил Иннокентию Быкову, да и то лишь в самом начале. А потом будто забыл о них.

Любовь Ивановна, похоронив сына, поначалу носила траур. Но прошли сорок дней. И женщина стала оживать. К ней снова начали приходить друзья и соседи, старые знакомые. Они видели, что Любовь Ивановна уже оправилась от горя. Все реже говорит и вспоминает о Петре.

И лишь ее невестка никак не могла смириться со случившимся. Молчаливая, серьезная, она заметно сдала, постарела. И за прошедшие месяцы стала совсем седой. И если бы не сын, у нее пропал бы всякий интерес к жизни. Она жила, лелея мальчугана, единственный светлый луч в ее безрадостной судьбе.

Валентина жила замкнуто. Ни с кем не общаясь. Она разучилась радоваться и улыбаться, будто заживо похоронила саму себя. Трудно было поверить, что ей едва за тридцать. Знакомые и друзья перестали ее узнавать. Она таяла на глазах.

Ее судьбой и жизнью не интересовался никто. Будто она умерла вместе с мужем. Даже свекровь навещала Валентину лишь по большим праздникам, да и то не вкладывала душу в эти визиты, отдавая дань приличию, чтобы в глазах людей не выглядеть бессердечной. Но, пробыв с невесткой и внуком полчаса, торопливо покидала их, подальше от воспоминаний и тоски.

Потапов и Соколов изредка видели эту женщину, ставшую похожей на тень, серую, изможденную, несчастную.

Словно по иронии судьбы Петра Попова похоронили рядом с Карповым. Могилы бок о бок. Поближе друг к другу, как близнецы. Горожане видели, как, изредка навещая погост сына, Любовь Ивановна обходила могилу Карпова. Клала цветы сыну. А потом, смирившись или простив, ухаживала за обеими могилами, ставя жидкие букеты и бывшему любовнику, и сыну.

Каждый день навещала погост Петра Валентина. Иногда приводила сына. Чаще сидела одна, плача беззвучно. О чем жалела? О муже? Или о молодости, потерянной безвозвратно? О корявой судьбе, захромавшей на обе ноги старой клячей? О том знала лишь сама женщина.

Понемногу в городе стали забывать об изуверском убийстве Попова. Перестали подозревать в его смерти братьев Быковых. Тем более что следственные органы убедились в их непричастности к случившемуся. И горожане даже не судачили, за что так жестоко выброшен из жизни маленький человечек, наделавший столько шума, не сумевший уйти из жизни по-человечески, достойно и тихо.

Александр и Вадим за прошедшее время сумели сделать немало. Предотвратили отправку за рубеж дорогостоящих станков с машиностроительного завода. Их вздумали оформить металлоломом. Раскрыли хищения на заводе, выпускавшем минеральные удобрения. Потом разобрались с мясокомбинатом. Пришлось проверить не только документацию, а и каждый цех, вплоть до бойни. Вот там-то и приметил Потапов мужика, чье лицо показалось ему знакомым.

— Где я его видел? Кто он? — оглянулся Александр, вороша память. Но человек уже исчез.

Вадим тоже оглядывался по сторонам, высматривая кого-то.

— Не припомню его. Но очень знакомое лицо! Где я его видел? — остановился Александр.

— Митрошин. Михаил! Родственник Попова. Его, наверное, и теперь милиция разыскивает. Вот только куда он делся?

— Митрошин? Нет! Такой у нас не работает, — уверенно ответил бригадир разделочников.

— Мы только что видели его! Обоим сразу показаться не может. Все ли рабочие на месте? Или кто-то отсутствует? — спросил Потапов.

— Вы же видите! Все двери закрыты. Это чтобы не воровали. Такая мера предосторожности. Контролер на единственном выходе. Его никто не минет. Лишь в туалет и душевую можно пойти. Но и они — в конце цеха. Так что сами видите! Все на местах, — бегло оглядел людей, работавших у разделочных столов. Никто ничего даже не заметил, не оглянулся на чекистов. Каждый был занят своим делом.

— Да вы пройдите, гляньте на каждого! — предложил бригадир. Потапов и Соколов шли вдоль металлических столов, вглядываясь в лица людей, одетых в одинаковую спецовку.

Вадим приостановился напротив человека, старательно разделывавшего тушу. Он нагнулся над нею так, словно хотел вдавиться в гору мяса.

Соколов усмехнулся. Подошел:

— Михаил! Или не узнали? Здравствуйте!

Человек, вздрогнув, ослабил руку, и из нее выскользнул топор.

— Вы небось обознались! — глянул поверх головы Вадима в лицо Потапова. Глаза его забегали беспокойно.

— Мы не ошиблись, Митрошин, — спокойно ответил Александр и предложил пойти с ними в комнату для отдыха, попросив бригадира оставить их на время разговора втроем.

Михаил снял нарукавники. Сел, ссутулясь, к столу. Закурил, опустив голову.

— Под какой фамилией живете теперь? — спросил Потапов.

— Какая разница? Все сменил. Вот только судьбу не выправишь. Ваша взяла! Выходит, не миновать мне запретки! Сколько я из-под нее линял! А сдохнуть на воле уже не доведется! — вздохнул-всхлипнул всухую.

— Сами расскажете все? Или как? В свое время мы не поверили в сообщение о вас. Помогли остаться на воле, устроить жизнь по-человечески. Думалось, не все потеряно! Но ошибались, — тихо, не повысив голоса, говорил Вадим.