Оливковое дерево - Люсинда Райли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они говорили с нами – и, мама дорогая, говорили не переставая, – и все бы ничего, только их говорильня была для меня…
Греческой тарабарщиной!
Ха! Вот, я высказался.
И больше не скажу.
Посередине этого чаепития у Безумного Шляпника Хлоя исчезла. Сказала, что забежит в магазин. Я умолял ее позволить мне пойти с ней, но она сказала, что ей нужно купить «дамские штучки», что для меня абсолютное табу.
Вся эта тайная сторона жизни девочек для меня – другой мир. В прежней школе девочки из нашего класса часами болтали по углам о «всяком». Стоило мне или другому мальчику приблизиться, они хихикали, шептались и посылали нас «подальше».
Как жаль, что большой разрыв на мужское и женское происходит при наступлении пубертатного периода. До одиннадцати лет одним из моих лучших друзей была девочка по имени Элли. Мы гонялись друг за другом по детской площадке и делились ланчем и секретами. Она признавалась мне, кто ей нравится, а я признавался ей, что мне не нравится никто. Шестой класс в местной школе не то чтобы изобиловал Скарлетт Йохансон и Линдси Лохан.
Говорят, красота обманчива. Это все равно что сказать, что ты выбрал самый уродливый диван, на котором будешь сидеть тридцать лет, просто потому, что он удобный. Тебе все равно придется смотреть на него изо дня в день и смущаться, когда заглянувшие в гости друзья комментируют твой ужасный вкус.
Я всегда выбирал элегантный, неудобный вариант.
Может быть, я поверхностный, но Хлоя – в переносном смысле – кушетка женского мира. Узкая, с изящной резной спинкой, изысканным точеным подлокотником и такая хлипкая, что, задремав, с нее, несомненно, свалишься. Но эта вещь всегда будет прекрасной, и даже через сто лет ее продадут на аукционе «Сотбис» за много тысяч.
Хлоя, пожалуй, похожа на мою мать. И хотя они не родственницы по крови, у них много общих качеств.
И я надеюсь, ради нас всех, что одно из них – верность.
Возвращаясь к моей подруге Элли, у меня всегда было смутное подозрение, что ей нравился я. То была чудная пора, когда мне не нужна была лестница, чтобы посмотреть в глаза одноклассницам.
В сущности, можно сказать, что я был звездой своего класса. На вечере после школьной постановки «Оливер!» – во время которой я так трогательно исполнил «Где любовь?», что, по-видимому, довел нашего мрачного директора до слез, – они буквально штурмовали кулисы, чтобы обниматься-целоваться. Мне пришлось ставить их в очередь.
Тогда я узнал, что слава – мощный афродизиак.
Это было как раз перед тем, как в восьмом классе все девочки вымахали в великанш и превратились в странные, скрытные существа с другой планеты. Когда размеры лифчика, блеск для губ и… фу!.. эта ежемесячная гадость, которая звучит неимоверно отвратительно, объединились, чтобы стать миром, который мой пол и близко не мог понять. Словно наши гормоны выделили нас из общей смеси и образовали между нами огромную пропасть, которой уже не закрыться.
Уже почти полночь.
Папа и Саша еще «в отъезде» и не вернутся, пока мама не спрячет все острые предметы в доме, чтобы не дать Джулз убить мужа. Вечером Джулз утащила Рупса и Виолу на ужин в деревню, а Сэди все еще в самоволке, хотя прислала маме сообщение, доложив обо всех отвратных подробностях своей «оргии».
(Маме следовало бы уже знать, что, если она оставляет мобильник где попало, я могу читать сообщения. Она еще не разобралась, как поставить код блокировки, и я, несомненно, не намерен ей объяснять.)
На самом деле было очень приятно поужинать с мамой и младшими без дополнений. Раньше я также прокрался в мамину спальню и проверил, есть ли там собранные чемоданы. Любого из них. Значит, папа ее не оставил. Пока. И за ужином не было похоже, что она думает оставить его.
Пока.
Мама гораздо больше беспокоилась из-за сообщения Хлои, что та с Мишелем и будет дома «позже». Так вот куда она улизнула во время чаепития! Вот те на. Я знаю, что должен стиснуть зубы, что Хлое должна быть позволена свобода, пока мы не женаты, но иногда это трудно. И особенно трудно знать, что она с сыном мистера Я-все-устрою…
К слову сказать, по дороге домой после чаепития Виола уговорила Ангелину остановиться у дома мистера Я-все-устрою, чтобы она могла, по крайней мере, забежать и обнять папочку. (Вот вам ирония: алкоголик-банкрот укрывается в винодельне!) И она выбрала меня сопровождающим.
Когда мы вышли из машины, мистер Я-все-устрою вышел из комнаты с бочками, сияя улыбкой. Он сказал Виоле, что Саша куда-то ушел с Уильямом, но он передаст, что она заходила. Потом он повел нас в сарай – посмотреть котят в качестве утешительного приза.
– Ей, наверное, очень трудно. Хорошо, что у нее есть ты, – шепнул он мне, пока Виола в восторге наклонилась и взяла крохотного пушистого котенка на руки.
– Не уверен, что Виола с этим согласится, – пробормотал я.
– Не недооценивай себя, Алекс, ты добрый и чуткий молодой человек.
Потом мы ушли, и мистер Я-все-устрою сказал на прощание, что Виола может прийти когда угодно, если захочет повидать котят.
Вообще-то приятно было получить комплимент. Это несколько смутило меня. Еще одна хорошая новость, что, хотя папа живет под его кровом, они еще не поубивали друг друга. Если только мистер Я-все-устрою не лгал и папа с Сашей не похоронены в неглубокой могиле где-то в виноградниках…
В дверь стучат. Встаю, чтобы открыть.
– Алекс? Ты не спишь?
Это мама.
– Нет.
Она пробует открыть дверь, которую я, разумеется, запер на случай дальнейшего вторжения из нежеланных источников.
Пожалуй, лучше ее впустить.
ιζ'
Семнадцать
– Я беспокоюсь о Хлое. Она до сих пор не вернулась, – сказала Хелена, заглядывая в комнату Алекса.
– Она всегда возвращается поздно, мам.
– Знаю, но в отсутствие папы за нее отвечаю я, а я понятия не имею, где она. Звоню на мобильный – не отвечает. Тебе она не звонила?
– Не-а. Она с сыном Алексиса?
– Да, но я не могу лечь, пока она не вернулась, а я устала.
– Может, позвонить Алексису, вдруг он что-нибудь знает?
– Уже почти час ночи, и он наверняка ляжет рано после праздника. Не хочу его будить. Ладно, – Хелена вздохнула, – подожду еще. Прости, что потревожила, Алекс. Спокойной ночи. – Она устало улыбнулась сыну, закрыла дверь и вернулась на кухню.
Она сделала себе чай с мятой и села в шезлонг на террасе ждать возвращения Хлои. И старалась не думать, о чем разговаривают трое мужчин на винодельне…
Хелена подскочила при звуке мопеда, грохочущего по щебенке. Посмотрела на часы (половина третьего) и поняла, что, наверное, задремала. Прошло добрых десять минут, прежде чем она услышала,
