Дракон в свете луны - Ксения Хан

– Я отведу вас в деревню, – сказал Нагиль. Госпожа тут же закивала и шагнула к нему.

– Да, хорошо бы. Мне нужно поговорить с Лапой Дракона.

Четыре Когтя собрались в главной казарме, Чжихо сразу же кинулся помогать госпоже и бросал на Нагиля слишком красноречивые взгляды, чтобы он мог от них увернуться. Он и сам был не рад: даже барьер, защищающий теперь его людей в деревне, не приносил должного облегчения.

Госпожа Сон Йонг сидела на лавке у окна и терпеливо ждала, когда куаргарра разведёт ей новый отвар, а Дарым принесёт тёплые одеяла и сухую одежду. Она тряслась от холода, с рук стекала вода, и чогори Нагиля, накинутая на плечи госпожи, промокла насквозь ещё до того, как они вернулись в деревню. Ёнгданте плохо справлялся со своими обязанностями, люди в его лагере мёрзли, болели и подвергали себя опасности.

Не все люди, остановил Нагиль разбегающиеся мысли. Юджон-ёнг. Её одной было достаточно, чтобы питать его изо дня в день одними тревогами и беспокойством.

– Вам удалось поставить барьер, – заметил Чунсок, пока все они ожидали госпожу. Он стоял в тени деревянной колонны, расписанной символами – крышу подпирали знаки Дракона, Феникса, Единорога и Черепахи, вниз спускались черты-яо, а у самого основания колонну обвивал нарисованный шаманкой Дракон.

– Не без помощи, – тихо уточнил Нагиль. Чунсок покосился на госпожу и неодобрительно качнул головой.

– Великие Звери откликнулись на ваш зов, – сказал он. – Если бы юджон-ёнг не было рядом с вами, они…

– Возможно, так и хранили бы молчание, – остановил его Нагиль. Он сжал переносицу двумя пальцами, с силой надавил. Ему тоже следовало бы сменить наряд и поесть.

– Дракон, Феникс, Тигр и Черепаха, – продекламировала вдруг госпожа со своего места. Чжихо замер с миской в руках, пары отвара скрыли его удивление. – Они соответствуют созвездиям в небе тоже?

Сидящие у стола Дэкван и Гаин кивнули одновременно.

– Хорошо, – закивала госпожа. – В моём мире они тоже есть, это четыре легендарных существа из китайской мифологии. Только Единорога нет, его стихию заменяет Хуан Лун, Жёлтый Дракон.

Нагиль отошёл от Чунсока, оставив после себя водяные разводы на старом полу, приблизился к госпоже. Чжихо дёрнул плечом, и он замер в шаге от них.

– Пейте, та Сон Йонг, – лекарь протянул госпоже отвар, дождался, когда она выпьет всё вместе с травами, прожуёт и недовольно поморщится. – Я попрошу деда Пхи приготовить суп с полевым хвощом и… Не надо смотреть на меня как на злодея, глупая госпожа!

– Оставь, хён, – перебил его Дэкван. – Благодаря фокусу капитана и госпожи Сон Йонг у нас наконец-то есть защита от внешних угроз. На какое-то время. Будь снисходительнее.

Нагиль повернулся, чтобы взглянуть на тырсэгарра, тот пожал плечами.

– Если она снова заболеет…

– Не заболею, – возразила госпожа. – Съем суп с хвощом, хвойный отвар, корень имбиря, всё пройдёт. Честное слово. Правда, Чжихо?

Лекарь заворчал себе под нос, и, чтобы остановить его брюзжание, Нагиль потянулся к госпоже.

– Вы хотели что-то сказать нам?

Она кивнула, стирая с лица улыбку, и встала. Подошла к Нагилю, ему пришлось отодвинуться, чтобы госпожа оказалась перед лицом всей Лапы Дракона. Она вздохнула, опустила взгляд в пол. Нагилю это не понравилось. Она нервничает, понял он и сразу же напрягся. Зачем госпожа собрала их здесь, для каких разговоров?

– Лан просила меня молчать, – сказала госпожа. – Сказала, что подобные новости нарушат шаткий мир между нами.

Драконова оспа.

– Но я не хочу врать. – Она вскинула голову, нашла взглядом Чунсока, подпирающего стену.

Она не смотрела на Нагиля, стояла к нему боком, и он видел, как по виску госпожи течёт капля – воды? пота? Он хотел остановить её, но уже не мог – не в тот миг, когда госпожа решилась говорить правду.

– Лан сказала, что я стану Драконом, – выдохнула госпожа в полной тишине, нарушаемой только громким биением своего сердца. – Она обсыпала меня рисом, и тот загорелся. Она сказала, это значит, что я стану Драконом, когда сделаю выбор. Не знаю какой. Не хочу знать на самом деле. Хочу остаться собой.

– Но это не зависит от вашего желания, – высказался Чунсок, не меняясь в лице. Чжихо тихо выругался, помянув Великих Зверей, Дэкван помотал головой. Гаин молчала и смотрела на капитана.

– Госпожа Сон Йонг, – позвал Нагиль, но она рассердилась и ему не ответила.

– Знаю, да, – сказала она громче. – К сожалению, мои личные предпочтения здесь ничего не значат, похоже. Но я бы хотела влиять на то, что происходит лично со мной. И я не хочу подвергать вас и ваших людей опасности.

Госпожа замолчала, оглядела всех с немым удивлением. Лапа Дракона не реагировала на её слова так, как она ожидала, и спустя несколько длинных вдохов, растянутых по ленте времени, как вязкая слюна, Сон Йонг всё поняла сама.

– Вы знали, – сказала она, не скрывая эмоций. В голосе крылась тихая радость, смешанная тем не менее с разочарованием. Нагиль наконец поборол робость собственного тела и шагнул к госпоже, коснулся пальцами её локтя.

– Госпожа Сон Йонг, – позвал он. Та обернулась, глаза блестели, и на мгновение Нагиль испугался, что она заплачет. Он видел её слёзы дважды, и оба раза были мучительными, и оба раза ему нужно было оставаться безучастным, как того требовала ситуация. Сейчас он не смог бы не ответить на её немую мольбу.

– Я видел вас с Лан в тот день. – Чунсок оторвал себя от стены и подошёл ближе к остальным. Нагиль решил, что пуримгарра бросит в госпожу что-то злое, привычное его темпераменту, и хотел уже остановить его, но тот вдруг усмехнулся. – Мы бы догадались в любом случае, госпожа.

– Почему молчали?

– Потому что Лан права, – ответила за Чунсока Гаин. – Открытое противостояние из предрассудков и личных страхов не должно мешать общему делу.

– Все наши воины тоже знают, – добавил Дэкван. – Так же, как вы наблюдали за нами всё это время, мы узнавали вас, чтобы не создавать собственные предубеждения на ваш счёт.

Больше недели потребовалось драконьему войску на осознание, что живущая рядом с ними девушка не только юджон-ёнг. Они обращались к ней «госпожа», а между собой продолжали звать нерождённым драконом, боясь, что её постигнет участь мальчика, ставшего имуги по воле японцев. Боясь, что против неё придётся обнажать мечи.

Больше, чем присутствие госпожи, воинов пугала свежая память об Ингуке. Нагилю нетрудно было бы вселить в них веру в невинность женщины, которую они теперь оберегали, но перекрыть ею воспоминание об Ингуке только слово капитана не могло.

И всё