Записки натуралиста - Евгений Спангенберг

Замечательно сильные ноги, вооруженные крепкими и длинными когтями, позволяют ему легко и быстро вскрывать мышиные норки и добираться до их обитателей. Выкапывает он также из земли личинки майских и других жуков, находя их при помощи прекрасно развитого обоняния. И если в средней полосе на лесной полянке вам случайно попадутся многочисленные не глубокие «копки», то поблизости нетрудно разыскать и барсучью нору. Особенно охотно зверь выкапывает ее на склоне лесного оврага или на холмике старой угольной ямы.

Во множестве поедая вредных насекомых, их личинки и мышевидных грызунов, барсук приносит большую пользу сельскому и лесному хозяйству. К сожалению, численность этого полезного животного во многих частях страны за последнее время сильно сократилась. Особенно в наших среднерусских лесах часто находишь опустевшие барсучьи жилища. Остаток костра у входа в нору и закопченный свод подскажут вам, что зверя пытались выгнать наружу дымом. Неумеренная охота за барсуком с применением раскопки нор и других недопустимых способов может повлечь за собой почти полное исчезновение животного.

ФИЛИНЫ

Филин заселяет огромную территорию. От западной государственной границы он распространен у нас через всю европейскую часть Советского Союза и Сибирь до цепи Курильских островов на востоке; в широтном направлении его нет только в настоящих тундрах Севера. Птицы из различных мест иногда хорошо, а иногда едва уловимыми признаками отличаются друг от друга. Только внимательный глаз орнитолога-систематика способен разобраться в деталях окраски оперения, позволяющей отнести филина к той или иной географической расе.

Мягкие перья, покрывающие брюшко и бока филина, высоко ценятся в Казахстане. Тонкий поперечный рисунок пера, по поверью стариков-казахов, — изречение корана. Но эти мудрые слова и фразы написаны таким трудным и мелким шрифтом, что читать их могут только люди, посвященные в древнюю тайну. Перо филина с поперечным рисунком приносит счастье дому и предохраняет человека от дурного глаза. Вот почему их высоко ценят и прикрепляют к детским шапочкам. Живых филинов держат в юртах, где они пользуются заботой и почетом. К сожалению, не только убитый дикий, но и живой домашний «носитель счастья» частенько подвергается бесцеремонному ощипыванию.

Однажды в жаркий полдень я не спеша возвращался домой из поселка Джулек. Поравнявшись с мазанкой знакомого мне колхозника Василия, я увидел крошечную сову — буланую совку. В этот огненный полдень совка неподвижно сидела под крышей дома и благодаря своей покровительственной окраске почти сливалась с пыльным глиняным фоном стены. Невольно я замер на месте, любуясь птицей.

— Что там увидел? — приоткрыв окно, спросил меня хозяин.

Я объяснил ему, что смотрю на буланую совку, устроившуюся у него в тени под крышей. Василий закрыл окно, надел ватную телогрейку и широкополую войлочную шляпу, вышел из дому и тоже стал смотреть на сидящую птицу.

— Сычом у нас называют, — сказал он, указывая на совку. — Большой сыч в Каратау есть, филин по-нашему звать.

В то время я изучал птиц района и крайне интересовался распространением филина. И вот Василий рассказал мне, как однажды он заночевал у колодца Дайрабай-Кудук в пустынных горах Каратау и там натерпелся страха от крика филина. Увлекшись, он хлопал себя по коленям, издавая басистые звуки. «Угу-гу-ху… гопп-у… гопп-у…», по его словам, на все горы кричали птицы. Рассказ был передан с такой неподражаемой живостью и мимикой, что произвел на меня сильное впечатление. Как зачарованный, я слушал его, ловя каждое слово. Кого-то, хорошо знакомого, напоминал мне рассказчик, но кого именно, не мог понять, и эта навязчивая мысль мучила меня всю обратную дорогу к дому. И вдруг мне становится ясным, что этот тучный человек с большой головой, круглыми глазами и басистым голосом бесконечно напоминает мне ту самую птицу, о которой он рассказывал, — филина. Недаром и рассказ произвел на меня впечатление, как будто я слышал его не от человека, а от самой птицы. После этого случая колодец Дайрабай-Кудук, затерянный в пустынных горах Каратау, стал для меня каким-то сказочным местом, где по ночам дико кричал филин, и от этого крика трепетало и сжималось сердце большого и сильного человека.

— Хочу как-нибудь побывать в Каратау, — между прочим сказал я за вечерним чаем местному лесничему. — Вот только проводника где взять надежного?

— Ну, это легко сделать, — ответил мой собеседник. — У нас тут замечательный казах-охотник есть, зовут его Сеит-Косын. Он всю степь и горы, как свои пять пальцев, знает. Как встречу, я его к вам попрошу зайти.

Однажды вечером, когда я приводил в порядок собранную коллекцию и разложил ее на широком столе, ко мне, чтобы скоротать время, зашли соседи-охотники.

— Знаете вы этих птиц? — указал я им на пустынных, величиной с голубя, двух видов рябков и саджу.

— А чего тут не знать — это турач, — ткнул мой собеседник на чернобрюхого рябка, — это туртушка, — указал он на рябка белобрюхого, — а это… — охотник запнулся. — Наверное, самка турача, — сказал он, наконец, сравнивая черную окраску брюшка обеих птиц.

— Вот и переврал все, — смеясь, перебил я его и только хотел объяснить гостям, как называются птицы, которых они стреляют на каждой охоте, как скрипнула дверь и на пороге появился старик казах. Это был тот самый Сеит-Косын, с которым обещал меня познакомить лесничий. Высокий и стройный, с узким красивым веселым лицом, просто, но опрятно одетый, он сразу произвел на меня чарующее впечатление. После нескольких фраз, сказанных при знакомстве, я почувствовал расположение и доверие к этому человеку. Мне казалось, что я давно знаю Сеит-Косына, и, чтобы втянуть в разговор и остальных гостей, я попросил казаха познакомить нас с тремя пустынными птицами, в названиях которых мы только что не смогли разобраться.

— Стреляем их на каждой охоте, такое замечательное жаркое делаем, что пальчики оближешь, а как они называются, не знаем — разве это годится, — пояснил я новому знакомому. Сеит-Косын улыбнулся.

— Все бульдурюк, — сказал он, указывая рукой на всех рябков. — Кара-баур-бульдурюк (чернобрюхий рябок), — взял чернобрюхого рябка в руки и отложил в сторону.

— Кентер (голубь). Знаешь, как кентер кричит? Ак-баур-бульдурюк (белобрюхий рябок), — показал Сеит-Косын на вторую птицу и положил ее рядом с первой.

— Большая стая летит, «кау-кау» кричит громко, слыхал? А это совсем другой бульдурюк, «куян-аяк» (заячья лапка) у него, — взял от саджу. — Сары-баур-бульдурюк, или кулан-баур-бульдурюк называется. Быстро пустыня летит и, как струна музыки «тень-тень-цир-тень-цир-тень», кричит.