Записки натуралиста - Евгений Спангенберг

В 1955 году Евгений Павлович начал цикл работ по фауне птиц европейских тундр. Совместно с В. В. Леоновичем он совершает первую рекогносцировочную поездку на полуостров Канин, а в 1956–1957 годах проводит там полный полевой сезон. Чтобы сравнить орнитологическую характеристику европейских тундр с азиатскими, Евгений Павлович задумал и осуществил в 1959 году трудную экспедицию на северо-восток нашей страны, в низовья Колымы. Экспедиции на север оказались в высшей мере плодотворными и помимо богатых коллекционных материалов дали массу интереснейших наблюдений, которые легли в основу более чем десятка статей.

Перечень мест, где работал Евгений Павлович, будет неполным, если не упомянуть Крым, который Евгений Павлович очень любил. Как только выдавалось несколько более или менее свободных дней, он исчезал из Москвы и неизменно объявлялся в Крыму.

Характерной чертой Евгения Павловича как ученого было стремление побывать в одном и том же месте несколько раз. Ему постоянно казалось, что он что-то пропустил, что-то не учел, что-то не доработал. Такие повторные экспедиции позволили Евгению Павловичу не только исследовать фауну с исчерпывающей полнотой, но и проследить изменения в ее составе на протяжении ряда лет, что в свою очередь давало ключ к расшифровке причин этих изменений.

Он был необычайно строг и требователен к себе и своим работам. К публикации он допускал только совершенно безупречный материал и факты, которые проверял всесторонне. То, в чем он не был уверен, могло годами ждать окончательного подтверждения: Евгений Павлович считал, что лучше промолчать, чем говорить предположительно. Никаких домыслов, никаких гипотез — только проверенные факты! Вот почему его работы составляют золотой фонд отечественной орнитологической литературы. С годами их значение не снижается, а скорее возрастает.

Птиц Евгений Павлович знал отлично. Он мог безошибочно назвать любую птицу, увидев ее даже мельком или услышав голос. Загадок для него почти не было. Особое мастерство, какое-то почти сверхъестественное чутье проявлял он при отыскивании птичьих гнезд, и в его коллекции были кладки, которых ни до, ни после него не находил никто.

Евгений Павлович был выдающимся коллекционером. За свою жизнь он собрал богатейшую коллекцию птиц, большинство которых хранится сейчас в Зоологическом музее МГУ. Среди этих коллекций — уникальные экземпляры, ценность которых не определишь никакими деньгами.

Евгений Павлович был человеком в высшей степени своеобразным. Он не относился к категории людей, про которых говорят «широкая натура», «душа нараспашку». Нет, скорее он был замкнут, молчалив, как-то болезненно насторожен и недоверчив при первом знакомстве. Но вот вы заговаривали с ним о птицах — и все менялось: в его глазах возникала такая теплота, такой свет, такая радость, что всякая неловкость и натянутость первых минут таяла, уходила бесследно. Завоевать дружбу Евгения Павловича было нелегко, и «паролем» к ней были птицы. Он жил аскетом, не требуя для себя комфорта. Те, кто бывал у него дома, помнят коммунальную квартиру в старом доме, где собственное «жизненное пространство» Евгения Павловича ограничивалось небольшой комнатой. Письменный стол, постель, шкаф с книгами, коробки с коллекциями. Спартанская обстановка. А модная мебель и прочие атрибуты современного быта — зачем они были ему? Зато сколько захватывающих споров, сколько увлекательных рассказов слышали эти стены! Когда годы и здоровье наложили ограничения на его дальние поездки, для нас, молодых московских орнитологов, стало обычаем привозить что-нибудь особенно интересное для Евгения Павловича. Благодарный взгляд его был для нас лучшей наградой.

Евгений Павлович очень любил охоту и все, что с ней связано, — ружья, собак, сами поездки. Однако и в отношении охоты Евгений Павлович вел себя не так, как все. Для него охота была почти исключительно средством тесного общения с природой. Да и сама охота всегда выглядела как-то несерьезно: убьет он осенью пару чирков или вальдшнепа на весенней тяге — и счастлив целую неделю. Никогда он не участвовал в облавных охотах на лосей или кабанов, никогда не ездил в угодья, по-настоящему богатые дичью, хотя его нередко приглашали в благоустроенные хозяйства. Стрелял он великолепно, но демонстрировал свое искусство обычно только при охоте на бекасов, да на перепелов в Крыму. Зато говорить о ружьях и собаках, об охотничьих традициях мог часами. И, слушая его, каждый понимал, что дороги Евгению Павловичу не выстрел, не дичь, а вся атмосфера очередного выезда на свидание с природой.

Многогранность таланта Евгения Павловича особенно ярко блеснула, когда он попробовал свои силы в научно-художественной литературе. «Записки натуралиста», неоднократно переиздававшиеся и переведенные на иностранные языки, — это действительно глубоко художественное произведение. Это подлинный гимн животным, дальним дорогам, родным русскому сердцу местам. Это гимн научному поиску, радости открытия, долгой и трудной экспедиционной работе. Немало жизненных путей определила эта книга, немало людей привела в науку или, во всяком случае, открыла им глаза на природу.

Да и не только это. «Записки натуралиста» — это страницы истории, живые, бесхитростные, подчас наивные, но удивительно выразительные и предельно простые. Они с необыкновенной силой дают нам возможность почувствовать, ощутить, увидеть прошлое. А знать прошлое необходимо, чтобы еще «больше любить настоящее».

В. Е. Флинт, профессор, вице-президент Всесоюзного орнитологического общества