Время и комната - Бото Штраус

Титания. Тебе!

Второй мужчина. О-о, прошу вас, только не мне! Пожалуйста, не делайте мне неприятностей.

Титания. Брючный! Хочу тебя кое о чем спросить. Отвечай мне прямо и честно. От этого все зависит. Вот ты сказал: ты никогда ни в кого не влюблялся. Так, а теперь посмотри на меня. (Распахивает плащ.) Посмотри на меня! Как следует смотри! Смотри всюду, где тебе хочется. Так. А теперь я тебя спрашиваю: как, мог бы ты в меня влюбиться?

Первый мужчина. Признаться, я обескуражен. Столько красоты, и всё это в одном человеке, мне еще не приходилось видеть. Скажу как есть, скажу: да.

Титания. Шнурочный! У тебя жена и дети. Невзирая на это — ты бы меня взял?

Второй мужчина. Ты знаешь, я не лгу. Ответом будет: да.

Титания. Ты, Шерстяной. Допустим, ты на миг забыл свою робость.

Третий мужчина. Какой вопрос! Да если ты навстречу хотя бы шаг, — немедленно, конечно, сразу: да!

Титания. Итак, каждый из вас был бы готов сделать меня своей возлюбленной?

Первый мужчина. Подобный вопрос не стоит так долго мусолить с теоретической точки зрения…

Второй мужчина. Ради Бога, не бросайте нам всем разом косточку столь соблазнительной и опасной умственной игры.

Третий мужчина. Едва заслышав сладкий запах, мы все стоим на задних лапах.

Титания. Один из вас — самый подлый и льстивый лицемер, какого только видела эта Богом забытая планета. Ибо он утверждает, клянется и божится, что сию секунду, не сходя с места, готов стать моим возлюбленным — являясь одновременно моим беглым мужем, что он отрицает! Черт бы его побрал, говорю я! Я-то знаю, что он меня слышит. Он стоит там внизу. И еще кое-что я ему скажу прямо в сердце: наступает Иванова ночь. Больше я ничего не скажу. Он все сам поймет. Посмотрите на него: он побледнел!

Трое мужчин пристально смотрят друг на друга.

Ну, а вы двое, жалкие лгунишки, которые его выгораживают, прикрывают его своим смешным внешним сходством? Что с вами прикажете делать?

Третий мужчина. Никого я не выгораживаю и не прикрываю, поверь мне!

Второй мужчина. Да попадись мне этот подонок, я бы тут же его тебе предоставил.

Первый мужчина. Ну-ну! А ведь вы самый первый вздрогнули, как только эта дама окликнула нас с галереи.

Третий мужчина. Да-да, аж скамейка затряслась, так у вас нога от испуга дернулась.

Второй мужчина. Ну, знаете, уж вам ли говорить! Сами-то побелели как мел, едва голос услышали. У вас даже затылок стал весь белый — вон, как ваша майка.

Третий мужчина. У меня майка точно такая же, как и у вас. Так что нечего в меня тыкать.

Первый мужчина. Господа, я вас обоих не имею чести знать. Однако кое-что из того, о чем уже упомянула эта дама, и мне бросилось в глаза. А именно: вы похожи друг на друга до неразличимости.

Третий мужчина. Что? И это говорите вы, который вон с тем господином вообще на одно лицо?

Первый мужчина. Ну, знаете, бросьте, это самый пошлый из приемов — по принципу «сам дурак». Лично я со спокойной совестью могу заявить: я здесь единственный, кто действительно ни на кого не похож.

Второй мужчина. Ну, тут вы сильно заблуждаетесь. Я только вошел — сразу подумал: надо же — вы и вон тот господин похожи друг на друга прямо как два яйца.

Первый мужчина. Надеюсь, вы-то не считаете, что я на вас похож, как утверждает этот вот господин, ваш двойник?

Третий мужчина. Да нет, конечно. Ничего общего. Нет, не считаю.

Первый мужчина. Ну, вот видите. А коли так, коли на меня вы не похожи, а с этим вот господином смотритесь просто как близнецы, значит, я среди вас единственный, кого нельзя ни с кем спутать.

Второй мужчина. Вы похожи вон на него! Между тем как я вовсе не нахожу, будто он мой двойник. Ничего общего. Я тут вообще ни на кого не похож.

Титания. Все, хватит! Вы не в силах найти промеж собой лжеца и беглеца, который имеет наглость делать вид, будто не знает меня до последней складочки кожи. Значит, мне самой надлежит выявить неверного обманщика в этом мужском единообразии, от которого меня просто тошнит. Послушайте. Вы все трое заявили, что готовы сделать меня своей возлюбленной. Так или не так?

Первый, Второй и Третий мужчины. Да, конечно, хоть сейчас!

Титания. Ну, а как бы каждый из вас поступил, узнай он, что я возлюбленная не только его, но и двух других прохвостов? А?

Все трое мужчин издают звуки решительного неодобрения. Один говорит: «Однако!», второй неслышно присвистывает и качает головой, третий разочарованно щелкает языком.

Я слышу, слышу, вам это не очень по вкусу. Но это означает, что вы готовы вступить друг с другом в конкуренцию, чтобы в конце кто-то один, наиболее отличившийся, мог владеть мною безраздельно?

Мужчины невнятными звуками выражают тем не менее согласие.

Одним словом: вы согласны за меня бороться? Я спрашиваю вас: готовы ли вы сражаться друг с другом не на жизнь, а на смерть, чтобы меня заполучить?

Первый мужчина. Ну, к чему такие крайности? Верно?

Третий мужчина. Это совсем не обязательно.

Второй мужчина. В таких чрезмерных проявлениях это даже не совсем принято в наши дни.

Титания. Вот как? А как бы повел себя каждый из вас, если бы ему не удалось меня заполучить? Вот ты, Шнурочный?

Второй мужчина. Ну, я-то с досады точно кусал бы себя за задницу. Извиняюсь, конечно. Но когда такая красотка у тебя, можно сказать, из рук уходит, понятно, начинаешь думать: что упустил, что не так сделал.

Титания. Брючный?

Первый мужчина. Если бы я по-настоящему старался и в конце концов все-таки вас не заполучил, я, насколько я себя знаю, прикинулся бы обиженным.

Титания. Шерстяной?

Третий мужчина. Если уж вы меня спрашиваете — я бы себе сказал: в конце концов, можно ведь о ней и помечтать. И стал бы о вас мечтать — раз уж ничего другого не остается.

Титания. Значит, не добившись меня, ни один из вас не посчитал бы это катастрофой?

Первый мужчина. Ну нет, катастрофой я бы это не назвал.

Второй мужчина. Я бы сказал: неудача. Досадная неудача.

Третий мужчина. Очень жаль, но что поделаешь.

Титания. Ну что ж, ты, неумолимый хранитель моего счастья, теперь они все трое высказались в один голос, и этот голос принадлежит твоим прекрасным, твоим жестоким и усталым устам, мой господин. Теперь я вижу, что взывала к тебе напрасно. Твое каменное равнодушие мне никогда не одолеть. Я больше так не могу. Ты стал неразличим, и мне тебя не найти. Я сдаюсь. Я так и не увижу тебя, а значит, не скажу тебе то самое главное, что могла и хотела сказать. Что-то, что дозволено было узнать лишь тебе одному.

И поверь, это не заурядный секрет женщины, с помощью которого она напускает на себя таинственность. И отнюдь не какая-нибудь там глупость, которые женщины так любят говорить невпопад. Я намеревалась открыть тебе одну истину, которая очень бы тебе пригодилась. Ты бы мог извлечь из нее большую пользу для себя.

Больше я ничего не скажу. Разве что вот еще что: это было бы не просто слово, не просто выдохнутый устами звук, нет — ты получил бы в подарок еще и красивую вещь, очень красивую, невероятно красивую… Но теперь ты ее не получишь. Целую тебя. Прощай. (Убегает.)

Первый мужчина. Под конец она меня даже растрогала.

Второй мужчина. И меня, признаюсь, тоже.

Третий мужчина. Со стороны одного из нас, господа, это жуткое свинство — не сделать шаг вперед, как того требует честь, не откликнуться на зов этой поразительной, страстной женщины, не признаться, что он ее возлюбленный или, черт возьми, был ее возлюбленным! Можно же было хоть как-то себя обнаружить по крайней мере. Потом, задним числом, всегда можно найти причину и от всего отречься, если уж на то пошло. Уж какую-то лазейку всегда можно отыскать!

Второй мужчина. Вы же прекрасно знаете, что только еще смешнее выглядите, когда вот этак разоряетесь. Среди нас троих лишь вы один с самого начала и были под подозрением.

Первый мужчина. Господа, господа! Этой женщине пришлось столько испытать. В ней чувствуется красота и сила истинной мученицы любви…

Третий мужчина. Это, конечно, отличный финт — делать теперь вид, будто вы воспылали огнем страсти. Финт, прямо скажем, мастерский. Это вы-то, кто ни разу в жизни не влюбился, кто прожил с этой женщиной годы, так и не признавшись ей, что ни разу даже не был в нее влюблен, — и именно вы теперь начнете тут прикидываться, будто вы…