Храм - Вальдэ Хан

Свист подумал, что Орех сильно торопится, раз так легко доверяет это дело своему старому неприятелю.

— Спускаться будете вот у этих дозоров, — Орех трижды указал места, помеченные на карте.

— Пленных брать? – спросил Пробой.

Свист машинально перевел взгляд на говорившего. Пробой – охотник, такой же, как и сам Свист, сменил охотничью одежду на старую робу без рукавов, много раз латанную во всех мыслимых местах. Все волосы на его голове были удалены, включая брови и ресницы.

Заметив изумление десятника, Скороход наклонился к самому его уху и восторженно прошептал:

— Опаленный священным огнем!

Когда Свист непонимающе поглядел на парня, тот лишь многозначительно покачал головой, словно других пояснений и не требовалось.

Тем временем Орех инструктировал будущих разведчиков. Свист уже слышал все это, и не раз, еще в Новом Доме, посему разрешил себе отвлечься.

— Пленных брать не нужно, по возможности старайтесь в бой не вступать, если заметите дикарей – затаитесь или незаметно отойдите.

— Как?! Оставить в живых еретика, когда мог его уничтожить?! – взвился Пробой.

— Смерть им! – заревел Светолюб.

— Смерть! – поддержал собрата Светляк.

На лице Ореха не дрогнул ни один мускул, он терпеливо дождался, когда волна праведного гнева уляжется и продолжил:

— Это разведывательные вылазки. Начнем резать гадоверов – они переполошатся, и тогда продвижение наших основных сил ощутимо замедлится.

— В тебе, Орех, говорит страх, — Пробой провел рукой по бритой макушке, словно желая напомнить себе и остальным, кто здесь отмечен светлой благодатью. – Возможно, ты не тот человек, который должен вести нас в священный поход против ереси. Да и вера твоя все еще под сомнением, как бы Светоносец не разгневался на нас за то, что в битву нас поведет тот в чьем сердце недостаточно Света.

Орех невозмутимо подошел к бритому охотнику и, не меняя скупого выражения лица, коротко ударил того в челюсть. Пока Пробой заливал каменную плитку кровью и выплевывал осколки зубов, воевода вернулся на свое место и продолжил:

— Не думаю, что Свет одобрит нашу мелочность в отношении парочки дикарей, если тем самым мы упустим саму возможность победы.

Сейчас каждый в зале слушал воеводу как никогда внимательно.

— Могучий Орех прав, — Ведун встал с табурета, на котором безмолвно провел все собрание. – Нам следует усмирить праведный гнев, дабы с пущей силою воздать варварам за их отвратительную веру. Проявим же покорность в молитве.

Как по команде, люди опустились на колени. Свист вопросительно поглядел на Ореха, тот едва заметно кивнул и сам склонил голову, делая вид, что обращается к Свету. Охотник последовал примеру командира.

— Свет, дарующий жизнь всему сущему, — в один голос грянули воины, — освети нашу дорогу, испепели неверных и рассей тьму. Пускай идти мне в твоем сиянии, нести дальше волю твою, славить истину твою. Нет тьмы. Нет страха! Есть только Свет, и да пребудет он со всеми нами!

— Благословляю вас! – Ведун поднял над головой зажженный от Жаровни факел. – Пускай ничто не сможет причинить вам вред.

Он резко взмахнул факелом, прочертив в воздухе светящуюся дугу, которая погасла лишь спустя несколько секунд. Свист едва сдержал возглас изумления, он вновь поглядел на воеводу, но тот сделал вид, что ничего не произошло.

Несколько позже Орех разделил разведчиков на отряды по три человека, таким образом, чтобы вместе с двумя светопоклонниками шел один верный ему охотник. Каждая тройка получила свои наставления, и люди были отпущены готовиться к вылазке.

— Ты видел? – громко зашептал Свист, когда они вдвоем с Орехом покидали трапезную.

Все время, пока воевода излагал суть действий для каждого отряда, десятник едва мог сдержать возбуждения, а уж в сторону Ведуна и вовсе не смотрел – опасался, сам не зная чего.

— Видел, парень.

Орех оглянулся через плечо, но подслушать их было некому.

— Видать не одно мерцало проглотил, жаролюб растреклятый.

— Почему ты так решил?

— Знаю потому что. Про ведунские чудеса я уже слыхал, вот и самому удалось узреть. Не бери дурного в голову, а змею в руки. Завтра у тебя трудный день.

— Еще бы! Ты зачем мне Пробоя в напарники дал?

— Потому как если кто его и сможет удержать от глупостей, так это ты.

— А Скальник не годится?

— Удержать и самому в разборки не встрять, я хотел сказать, — улыбнулся Орех. – Скальника самого нужно удерживать.

— А представляешь в одном отряде Пробоя и Дрозда?!

— Можно было бы об заклад биться, как скоро они друг дружке в глотки вцепятся.

— Орех, вот мы разведаем местность у обрыва, а что потом будет? Ну, когда мы отойдем дальше, вглубь, где разведчики не бывали.

— Вот тогда и начнется самое сложное, — подмигнул воевода, — для тебя самое сложное, ты же единственный, кто ухитрился прогуляться до дикарского городища и обратно.

— Не я один. Пластун и Терновник тоже со мной были.

— В данном случае они не в счет. Туда их вели под конвоем, а обратно они бежали, ведомые тобой. Пластун мне много рассказал из того, что запомнил, но главным поводырем в тех джунглях будешь ты.

— Пластун тебе рассказывал что‑то?! – искренне изумился десятник.

Орех смущенно поскреб бритый затылок.

— Ну да. Не такой уж он и дрянной сморчок, как я о нем думал, — нелегко дались ему эти слова. – Жалко, что просветился сильно, а так, глядишь, и подружились бы.

Свист покосился себе через плечо, туда, где осталась трапезная и недружелюбно выпятил челюсть. Потом вдруг прошипел.

— Прав Скальник.

— На чей счет? – Орех удивился больше злобному тону охотника, нежели словам.

— Насчет всех этих молитв, богов и прочего.

— Ты не оставляешь попыток меня разочаровать, — вздохнул Орех. – Ну, Скальник понятное дело, но ты‑то.

— А что я‑то? — насупился Свист, уже успевший пожалеть о своих словах.

— Да ничего в этом плохого нет. Ведун – вот тот да, дрянь, и поверь мне, придет тот светлый день, когда мы его голову в муравейник засунем, но то, что люди кому‑то молятся, само по себе не плохо и не хорошо. Как нельзя оценивать чувство голода или желание выспаться после насыщенного дня. Я ведь давно тут живу и помню, как и до Светоносца люди обращались к кому‑то по ночам, шептали, просили о помощи и заступничестве. Видать, природа наша такова, и не вина природы, что Ведун ею пользуется, он просто первым из нас нашел имя для того, кому наши соплеменники возносили неумелые молитвы.

— Но, помнится ты сам говорил…

— Говорил, — согласился Орех. – Но за последнее время я много думал. И вообще, вот ты мне веришь?

Свист, не задумываясь, кивнул.

— Но ты же не ждешь, что я всю твою работу за тебя делать стану?

— Нет, конечно.

— Вот и я про то же. Пока вера человеческая не переносит ответственность с него самого на кого‑то другого – пусть верит: плохо становится тогда, когда свою судьбу, которую надобно вершить только самому, препоручают кому‑то другому. Даже тому, чью божественность не подвергают сомнению.

Воин не нашел, что возразить, только винтовку на другое плечо перебросил.

— Я вот тут подумал: у нас же много пленников, почему бы не воспользоваться ими в качество проводников? Зачем нам‑то лезть туда?

Орех почесал щетину на подбородке.

— Ну, во–первых не доверяю я им, а держать их все время под контролем своего мерцала будет утомительно, — он отвернулся. – Да и Ведун, не пойми с чего, наотрез отказывается рабов отдавать. Как рогом уперся, просветленный, — последнее слово звучало как ругательство.

— А тех, что в данный момент у нас… ну там, — Свисту не хотелось упоминать Новый Дом, находясь здесь.

— А как я объясню их наличие? Завалялись за подкладкой?

Десятник разве руками.

— Ладно, парень, — поучительные нотки исчезли, на их место вновь пришли свойственные Ореху повелительные и требующие беспрекословного повиновения интонации. – Марш к себе, чтобы к рассвету был бодр и свеж, как соловей погожим утром!

Свист лихо развернулся на каблуках и побежал выполнять приказ, скорее в шутку.

Ход сбавил только на лестнице, одним махом взлетев на два пролета, и чуть было не сбив с ног ойкнувшую от неожиданности Арахну.

— Хвала Светоносцу, — прошептала девушка, едва справившись с испугом.

Не ожидая ответа, она попыталась проскочить мимо охотника, но тот неожиданно для себя самого выставил руку, преграждая девушке дорогу.

— Я давно тебя не видел. Как дела, Арахна?

Свист разглядывал девушку, вспомнив тот сон, где она явилась к нему, обласканная огнем Жаровни. Пускай сейчас и разглядывать‑то за ворохом мешковатых одежд было нечего.

Длинные ресницы опустились, а потом вновь взлетели.

— Все хорошо. Спасибо, что спросил, Свист, — она опустила на пол корзину, в которой охотник разглядел масло для светильников, да жесткий квачик, предназначенный очищать чаши от копоти. – Пастырь наш Ведун отметил меня своей милостью, и разрешил каждые два дня менять масло в светильниках.