История дзэн-буддизма - Генрих Дюмулен

Однако пребывание Хакуина в Сёдзуане было недолгим, так как вскоре его позвали в храм Дайсёдзи в Нумадзу, чтобы ухаживать за немощным престарелым наставником Сокудо[37].

Он продолжает свою религиозную практику с величайшим упорством. Его экстатический опыт значительно обогащается, но плачевное физическое состояние не позволяет идти дальше. Он страдает чередой нервных расстройств, которые приводят его на грань отчаяния. В 1710 году он посещает отшельника Хакую, который обучает его способу психологического лечения от так называемой «дзэнской болезни», с помощью которого он восстанавливает подорванное здоровье. Путешествуя по стране, он значительно обогащает свой мистический опыт, который становится все более зрелым и постоянным.

Весть о смерти отца заставляет его вернуться в родную деревню. В 1716 году он надолго поселяется в Сёиндзи, неподалеку от своего места рождения, в храме, окруженном, как явствует из названия, сосновым бором. Именно здесь началось его религиозное служение. Храм был крайне запущен, но под его руководством был восстановлен и стал центром влиятельного буддийского движения эпохи Токугава. В храме Мьёсиндзи он получил ранг настоятеля, право на преемственность и имя Хакуин, которое прославилось по всей Японии. В то время как он занимался благоустройством провинциального храма и наставлял скромных крестьян в мирских и духовных делах, со всей страны к нему толпами стекались ученики, стремившиеся найти путь к просветлению.

Некоторые из особенно рьяных новичков исступленным служением доводили себя до могилы. Умудренный собственным опытом, Хакуин учил свою паству бережному отношению к здоровью и лично лечил немощных. Его увещевания подкреплялись впечатляющим количеством могил тех учеников, которые остались глухи к советам наставника. Множество неопубликованных сутр, лоснящихся от рук Хакуина, свидетельствуют о его неутомимой тяге к знаниям.

Кроме этих свитков, сохранились образцы его живописных и поэтических трудов. Многие из его дзэнских картин являются истинным выражением просветленного видения. Огромные лучащиеся глаза, которые смотрят на нас с его автопортретов, говорят о глубочайшей степени проникновения в природу реальности, которую он постигал в периоды экстатических состояний.

Хакуин продолжал неустанно трудиться во благо учеников и простого народа до преклонных лет. Его ежегодные лекции привлекали толпы слушателей. На его восьмидесятилетие в Сёиндзи собрались семьсот учеников, чтобы принять участие в весенних упражнениях. Его личный авторитет укрепился за счет многочисленных писаний в стиле кана, простом и доступном для понимания людьми низких сословий. В свои трактаты он включал песни и стихи, с помощью которых смысл его учения становился ясным даже для неграмотных. Он толковал буддийскую религиозность и мораль применительно к нормам повседневной жизни и нравов, внушая почтение к заповедям и напоминая о долге каждого перед семьей и государством. В песне «Прополка сорняков» он учит крестьян «косить» страсти под корень, как сорную траву. В чисто конфуцианском духе он наставляет детей в «Песне сыновнего почтения»: «Будьте благодарны родителям; помните о том, что ребенок получает свое тело от родителей». В «Песне старухи, перемалывающей зерно» он сравнивает ее с сознанием, тождественным Будде, и вкладывает в ее уста следующие слова: «Заслуживает благодарности благосклонность небес и земли, жара и холод, день и ночь, ибо это все, что необходимо». В конце песни пожилая женщина говорит: «Если старуха хорошенько поищет в своем сердце, то найдет там путь патриархов. Упорствуйте и будьте здоровы! Старая женщина покидает вас». С помощью своего ненавязчивого добросердечия, своей искренности и религиозного рвения Хакуин сумел завоевать сердца простых людей и поэтому по праву принадлежит к величайшим религиозным реформаторам в истории Японии.

Мистический опыт

Как и во всех других случаях мистического опыта, дзэнское просветление не поддается толкованию и вербальному выражению. Однако в то время, как христианские мистики не оставляют надежду объяснить необъяснимое и выразить невыразимое, сведения о личных переживаниях дзэнских мистиков остаются крайне скудными. Обычно коаны ограничиваются простой констатацией: «…и он достиг просветления». В лучшем случае результат такого опыта формулируется несколькими словами, такими, как «ясность духовного видения», «чувство освобождения» или «ощущение вселенской силы». Но по поводу всего, в чем состоит суть просветления, хранится молчание. Как правило, не упоминаются и шаги, которые следует предпринять на пути к Просветлению. Именно поэтому трудно переоценить значимость трудов Хакуина, в которых он подробно останавливается на своих внутренних переживаниях. В своих писаниях он часто ссылается на личный опыт, и, прекрасно зная психологическую подоплеку этого процесса, преуспевает в том, чтобы облечь в слова «неизречимое». В нашем исследовании мы рассмотрим его главный отчет из третьей книги «Оратэгама», состоящей из нескольких насыщенных эпистолярных трактатов.

Как уже упоминалось, Хакуин испытал первое просветление в момент духовного кризиса, по прочтении рассказа о трагической кончине китайского наставника Йен-доу. Когда грабители убивали наставника, его скорбный и полный отчаяния крик был слышен за много миль. Прочитав об этом обстоятельстве, молодой Хакуин пал духом: «Если наставнику такого уровня, как Йен-доу, был уготован столь жалкий жребий, то что проку в дзэн? Как в таком случае может любой другой человек надеяться на то, что ему удастся избежать адских мук? Не является ли Закон Будды ложным?» В течение нескольких дней он не вставал со своего ложа и отказывался принимать пищу – так велика была его скорбь. Утратив надежду на спасение, он был готов относиться к образам Будды и сутрам как к ненужному хламу.

Чтобы утолить печаль, Хакуин решил сосредоточить свои усилия на изучении светской литературы. Однако беспокойный характер не позволил ему прекратить поиски истины. Некоторое прозрение наступило три года спустя, во время дзэнской медитации в деревенском храме в провинции Васака. Затем он отправился на остров Сикоку, где стал совмещать чтение сутр с практикой коанов. День и ночь он медитировал на «пустоту» по методике наставника Чао-чоу. Эта техника представляет собой знаменитое первое упражнение из сборника коанов «У-мэнь-куан». Несмотря на беспрестанные усилия, он не смог достичь одинакового уровня сознания во сне и в бодрствующем состоянии. Причиной своей неудачи он посчитал отсутствие внутренней чистоты. Но вскоре он достиг-таки первого просветления, которое описывает следующим образом:

«Когда настала весна моего двадцать четвертого года, я пребывал в храме Эйгандзи, что в провинции Этиго, где усердно практиковал дзэн. Я не спал ни днем ни ночью и забывал об отдыхе и пище. Неожиданно меня одолело Великое Сомнение. Я почувствовал, будто замерзаю на леднике протяженностью в тысячи миль. Мою душу заполнила исключительная чистота. Я не мог идти ни вперед, ни назад. Казалось, что я утратил память и помнил лишь одно слово – «пустота». Во время лекции я слышал объяснения наставника, но мне казалось, что я слышу разговор в удаленном зале для медитации. Порой мне казалось, что я парю в воздухе. Это состояние продолжалось несколько дней, пока однажды ночью, услышав звук храмового колокола, я не испытал преображение.

Это было подобно падению глыбы льда или низвержению ледяной башни. После внезапного пробуждения я пришел в чувство и ощутил себя подобным наставнику Йен-доу, который не испытывал страдания во все три времени (в прошлом, настоящем и будущем). Все былые сомнения отступили и растаяли подобно льду. Во весь голос я воскликнул: «Восхитительно, великолепно!» Мы не должны избегать цикла жизни и смерти, и после просветления нам не нужно прилагать усилий. Семьсот коанов не стоят того, чтобы искать на них ответы. Моя гордость возвышалась подобно горе, а духовный подъем захлестывал как наводнение. Для себя я решил, что столь внезапного прорыва никто не испытывал в течение последних двух или трех веков – настолько сильным был мой восторг. В таком предразмышлении я отправился в Синано».

В этом описании отчетливо прослеживаются две фазы психического процесса. В практике коанов вначале достигается состояние крайнего психического напряжения, которое Хакуин обозначает как «Великое Сомнение». Сознание доводится до «точки кипения», когда ум более не в состоянии выдерживать подобную нагрузку. Напряжение трансформируется в экстатическое состояние, которое Хакуин выражает метафорически. Прорыв приносит освобождение, чистоту и радость.

Убежденный в том, что он достиг просветленного состояния, Хакуин спешит сообщить радостную весть Этану, престарелому отшельнику из Сёдзуан в округе Синано. Наставник принимает его, и ученик, рассчитывая на похвалу, рассказывает о своих впечатлениях и передает ему стихи, посвященные опыту просветления. Далее следует одна из оригинальных, грубых и полных «черного» юмора сцен, которыми славилась дзэнская традиция со времен великих наставников эпохи Тан. Мастер Этан берет в левую руку свиток со стихами и говорит: «Этому ты научился. Это – твое теоретическое знание. А теперь покажи мне свое интуитивное видение, свое просветление». Одновременно он протягивает навстречу ученику свою правую руку.