История дзэн-буддизма - Генрих Дюмулен

В письме к Кроче Бенедетто, своему другу, Карл Фосслер писал: «Я убедился в том, что монизм всегда приводит к натурализму и интеллектуализму». Дзэн-буддизм, который дистанцировался от монистического интеллектуализма Махаяны, несомненно, вписывается в рамки натурализма. В Китае великие дзэнские наставники эпох Тан и Сун исповедовали натурализм даосской окраски. Благодаря утонченному восприятию природы в Японии дзэн обогатился новым художественным осмыслением действительности, получившим вербальное отражение в творчестве несравненного Басё.

В Японии натуралистическое мироощущение не является исключительной прерогативой приверженцев дзэн.

Несмотря на конфуцианское воспитание, выдающийся просветитель и предтеча Реставрации Мэйдзи Йосида Сёин (1830–1859) перед смертью нашел в себе силы вернуться назад, к природе. В своем послании из тюрьмы он пишет: «Каковы бы ни были суждения других людей, я отдаю себя во власть природы. Я не хочу умирать, но и не отказываюсь от смерти». В качестве одного из первых адептов школы Кокугаку Камо Мабуси (1697–1769), посвятивший свою жизнь обновлению синтоизма, усматривал жизненный идеал в «гармонии с небом и землей», которая осуществляется в соответствии с естественным порядком вещей.

Китамори цитирует популярного современного романиста Нацумэ Сёсэки как последователя аскетического натурализма. Не составляет труда привести другие имена из всех областей религии и искусства. Дзэн не является единственной причиной и, уж конечно, далеко не первопричиной натуралистической тенденции, пронизывающей все сферы интеллектуальной жизни в Японии, но он, несомненно, созвучен чувствам японцев к природе. Вероятно, это стало одной из причин, вследствие которых дзэн пустил глубокие корни на японской земле и породил богатую культурную традицию.

Глава 14

Мистицизм Хакуина

Вслед за Догэном Хакуин (1685–1768) стал величайшим из японских наставников. Его усилия по обновлению школы Риндзай заложили основу для современного развития японского дзэн. С появлением этой фигуры на религиозном горизонте страны некоторые специфичные черты дзэнского учения проявились впервые. Хакуин обладал энергичным характером и был предрасположен к экстатическим состояниям. С помощью особых упражнений он испытал уникальные мистические переживания, о которых рассказал в своих работах. Отчеты об эзотерическом опыте свидетельствуют об остроте его ума, наблюдательности и несомненном литературном даровании. Вероятно, работы Хакуина являются самым подробным описанием мистического опыта в дзэнской литературе. Его личные переживания значительно обогатили учение дзэн. Обширный, но, к сожалению, мало востребованный материал, содержащийся в его писаниях, ставит Хакуина в один ряд с самыми выдающимися деятелями в истории религии.

Жизнь и деятельность[36]

Хакуин начал и окончил свою жизнь в маленькой деревушке Хара, расположенной неподалеку от залива Суруга. Семья его матери принадлежала к приверженцам секты Нитирэн. Отец Хакуина родился в знатной самурайской семье, но после вступления в брак принял фамилию своей жены. Мальчик по имени Ивадзиро был младшим из пяти детей. Несмотря на хрупкое здоровье, он с детства отличался высокими умственными способностями и проявлял несвойственное большинству детей стремление к религиозному постижению. Вид проплывающих над заливом и сменяющих друг друга облаков мог привести его в уныние, и уже к пяти годам он имел некоторое представление о преходящей природе всего мирского. Их дом часто посещал престарелый аскет по имени Кюсимбо, который привязался к одаренному мальчику и убеждал его стать «землей блаженства» для человечества.

Первые духовные впечатления Хакуина связаны с образом его глубоко религиозной матери. Однажды он сопровождал ее в храм, где услышал, как известный бонза толковал писания Нитирэна. Эта проповедь, посвященная «Восьми уровням ада», потрясла мальчика, которому нравилось ловить и убивать насекомых и мелких птиц. Он пришел в ужас, услышав об адских муках, которые уготованы тому, кто совершает подобные деяния.

В течение долгого времени он не мог избавиться от страха, внушенного ему картиной посмертного воздаяния за грехи. Однажды, сопровождая мать в баню, он испытал настоящее потрясение. Чтобы подогреть воду, служанка развела открытый огонь. Разгоревшиеся поленья потрескивали, и впечатлительный ребенок воспринял этот треск как звук бушующих волн и раскаты грома, которые в его сознании ассоциировались с адским пламенем. Он не мог думать ни о чем, кроме адских мук, и умолял мать рассказать о том, каким образом можно их избежать. Мать успокоила сына, пообещав сделать это позднее, когда они будут находиться в чистом месте.

В другом эпизоде он играл с деревенскими мальчишками, которые пытались поймать молодую ворону. Неожиданно он вспомнил о том, что убийство живого существа наказуется адскими муками. Прибежав домой, он вновь попросил мать указать ему способ избавления от посмертного наказания. Она погладила сына по голове и успокоила его, объяснив, что ему следует лишь помолиться своему богу-хранителю, Тэмман Тэндзин, – имя, которым нарекли Сугахару Мисидзанэ поклонники синтоистского культа. По словам матери, этот бог должен был избавить его от кармического воздаяния.

С неослабевающим рвением Хакуин начинает постигать буддийское учение. Особое впечатление на него производит «Сутра лотоса», в которой утверждается, что защищенный магическими формулами аскет может не бояться ни воды, ни огня. В течение семи дней он неустанно декламирует дхарани этой сутры. Затем, желая испытать судьбу, он прикасается раскаленным железным прутом к своему бедру, и жгучая боль свидетельствует о том, что никаких перемен с ним не произошло.

Убедившись в том, что религиозные упражнения недейственны, пока он остается «в миру», он принимает решение покинуть отчий кров и стать монахом. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, он получил разрешение родителей и обратился в храм Сёиндзи, расположенный в его родной деревне. Наставник Тан Рэйдэн стал его первым учителем и посвятил его в монашеский сан под именем Экаку. Вскоре после этого наставник заболел, и Экаку отправился в храм Дайсёдзи, находившийся в соседнем городе Нумадзу, где продолжил обучение под руководством учителя Сокудо. И здесь он испытывает разочарование. Изучение притч «Сутры лотоса» не принесло удовлетворения и не дало ответов на вопросы, которыми мучилась его душа. Он начинает сомневаться в том, способен ли Закон Будды принести ему освобождение. Внутренняя неудовлетворенность нарастает; в девятнадцать лет он узнает о трагической смерти дзэнского наставника Йендоу, что усиливает его охлаждение к буддийской вере. Позднее в своих писаниях он упоминает этот эпизод в связи с опытом мистического постижения.

Внутренняя обеспокоенность и тяга к знаниям заставляют Хакуина вооружиться посохом странника. В храме Дзуиндзи, расположенном в провинции Мино, он встречается с поэтом Баё (1704 г.), общение с которым вдохновляет его на литературный труд. Прежний религиозный опыт подвергается кардинальному пересмотру. Однажды в один из летних дней поэт вынес на свежий воздух тома своей библиотеки, которые нуждались в просушке. При виде этой сокровищницы мудрости Хакуин растерялся. Чьи наставления должны служить руководством: Конфуция, Будды или мудрецов-даосов? Истово помолившись всем богам – защитникам Дхармы, он взял в руки одну из книг. Это оказался сборник дзэнских рассказов эпохи Мин – вместилище драгоценной мудрости древних. Сильное впечатление произвел на него рассказ об известном дзэнском наставнике школы Риндзай Ши-шуань Цы-юане, который, денно и нощно медитируя, колол себя шилом, чтобы побороть дремоту и пробудить свое сознание болью.

Хакуин загорелся желанием заняться практикой дзэн. Он решил вернуться в дзэнский зал и медитировать до тех пор, пока не достигнет просветления. В это же время он узнает о смерти матери. Его первой мыслью было вернуться домой и посетить ее могилу. Однако он осознает, что в соответствии с религиозными убеждениями покойной ему лучше посвятить свое время достижению полной реализации собственного духовного идеала. Таким образом, он продолжает посещать храмы, не позволяя себе думать ни о чем другом, кроме достижения успехов на пути к просветлению.

Скитальческая жизнь подходит к концу после посещения храма Эйгандзи в провинции Этиго, где он появляется, чтобы присутствовать на лекциях наставника Сётэцу. Именно здесь его настигает первый, хотя и не совершенный, опыт просветления. Далее он становится учеником наставника Этана из уединенной обители Сёдзуан (1708 г.), методы обучения которого отличались крайней жестокостью. Но Хакуин до конца жизни останется благодарен престарелому монаху за «безмерную доброту» его непреклонной строгости, которая помогла ученику достичь высших уровней просветления.