Мастер снов - Наталья Турчанинова

Особняк оракула был погружен в темноту. Светильники зажигались вполсилы, сопровождая мой одинокий путь по коридорам, и тут же гасли. Хозяин обнаружился в гостиной размером с четверть стадиона. Он сидел в кресле под торшером в виде мраморной девушки, держащей факел, и читал книгу.

Услышав мои шаги, выпрямился. Я вопросительно приподнял брови, он в ответ кивнул на кушетку, стоящую в глубокой тени. На ней под одним пледом дрыхли в обнимку Аякс и Хэл.

– Я предлагал ей занять гостевую спальню, – приглушенно сказал Герард, – но она ни в какую. Решила дождаться тебя.

– Ну вот он я, – улыбнулся я в ответ.

– У тебя такой вид, будто ты Тайгера повстречал, – заметил оракул, рассматривая мое лицо.

– Ты прав. Его я и встретил.

– Что ты опять натворил?! – голос прорицателя громыхнул было внушительно и грозно, но Хэл заворочалась и пробормотала сонно:

– Герард, не ори, пожалуйста.

И он поспешно снизил громкость:

– Куда ты влип опять?..

– Не я на этот раз. – Заметив на столике рядом с ним чашу с вином, явно подготовленную для очередного сеанса оракула, я взял ее и осушил одним глотком. Сел в соседнее кресло. – Помнишь целительницу Эйнем?

– Конечно, – отозвался Герард, покосившись на опустошенный ритуальный сосуд. – Печальная история.

– Я работал с ней сегодня. У нее были проблемы. Потеряла контроль над телом сновидения.

– А говорил, теоретический интерес. Опять, значит, наврал, – невозмутимо заключил оракул.

– Не наврал, а хранил врачебную тайну клиента, – произнес я назидательно. – Она не хотела, чтобы Пятиглав знал о ее сложностях.

И я в подробностях поведал ему обо всем, что произошло. Прорицатель слушал внимательно мой тихий рассказ. И когда я закончил, сказал:

– Геспер не устает меня поражать.

Я посмотрел на свою ладонь, все еще хранящую воспоминание о хрупком зверином тельце, так легко сломавшемся в моих пальцах.

– Душить крысу голыми руками удовольствие сомнительное. – Я плеснул на руку остатки вина и вытер ее о штанину, но смыть воспоминание о смерти не смог. – Тебе не кажется, что он немного…

– Не было еще ни одного великого ума без примеси безумия[7], – задумчиво произнес Герард, и его глаза стали совсем светлыми, словно их затуманила легкая пророческая дымка.

Словно откликаясь на мое воспоминание, Хэлена приподнялась на кушетке, посмотрела на меня и пробормотала:

– Мне снятся белые занавески, по которым бегают мыши. Аякс их ловит.

После этого важного заявления она подгребла поближе тихо муркнувшего кота и снова плюхнулась носом в подушку.

– Переночуйте у меня, – предложил оракул, с отеческой нежностью взглянув на беспокойную девчонку. – Места хватит, ты же знаешь.

– Спасибо, Гер. – Я присел рядом с ученицей, прикоснулся к ее волосам, которые на ощупь очень напоминали шерсть кота, свернувшегося клубком рядом. – Хэл, мы остаемся здесь. Пошли, отведу тебя в нормальную постель.

Она открыла глаза, глядя на меня совершенно осмысленно, без малейшей тени сонной расслабленности.

– Нет, поехали домой.

Аякс поднял голову и зевнул во всю пасть, продемонстрировав внушительные клыки, темное пятнышко на нёбе и длинный розовый, загнутый кончик языка.

Герард усмехнулся понимающе – ученица уже начала считать дом своим. Привязывалась к нему так же, как и я в свое время. Особенность всех сновидящих, не только дэймосов, была знакома и оракулу.

Уже перед самым выходом, пока Хэл прощалась с Аяксом, прорицатель поймал меня за локоть и сказал очень тихо:

– И помни, о чем я предупреждал тебя.

– Забыть, – отозвался я, глядя на девушку, наглаживающую довольного кота, – о твоем предсказании будет трудно.

Глава 6

Феликс

– Мэтт, у меня вопрос. – Хэлена подсела ко мне, забирая из моих рук планшет, на котором я перелистывал утренние новости.

Хотелось еще немного поизучать события, произошедшие в мире, под аккомпанемент шелкового потрескивания камина в гостиной, но я вспомнил, что долг учителя обязывает уделять внимание ученице в любое время.

– Слушаю тебя.

Она забралась с ногами на диван, опираясь локтем о спинку. Сосредоточенная и заинтересованная.

– Меня интересует мир снов. Как понять, сколько времени прошло в нем – час, минута? Я знаю, там все очень нестабильно, но хотя бы примерно можно определить?

– Можно.

– Как?

– Надо петь.

Ее реакция на мой «абсурдный» ответ была вполне предсказуемой.

– Что делать?!

– Петь, Хэл. Это старый сновидческий трюк, которому научил меня Феликс. Кстати, надо будет обновить плей-лист.

На бледных щеках девушки появилась тень румянца, серые глаза такого же цвета, как прохладный осенний денек за окном, заблестели сердито.

– Ты можешь объяснить нормально?

– Легко. В мире снов, как ты уже видела, нет временных ориентиров. Поэтому мы создаем их сами для себя. Каждая песня длится определенное количество минут. Вот, например… – Я потянулся к столу, взял свой коммуникатор и, открыв список музыкальных треков, которые слушал постоянно, показал ей. – «Лабиринт» – четыре минуты четырнадцать секунд. «В первый раз всегда больно» – четыре ноль две, «Шестью футами ниже» – три минуты тридцать три секунды. Когда мне нужно отсчитать точное время, я просто выбираю нужную песню.

– Вот так ходишь по миру снов и распеваешь во все горло? – рассмеялась девушка.

– Можно делать это про себя. Но можно и вслух, если сон особенно скучный.

– А ты умеешь петь? – невинным голосом поинтересовалась она. – И что, действительно попадаешь во все ноты? Хотелось бы убедиться.

Я поднялся, принес колонки, к которым она всегда подключала свой телефон, установил коммуникатор и запустил первый трек.

Знакомая до последней ноты музыка полилась в комнату, заполнила ее от стены до стены. Первые секунды я просто стоял, пропуская сквозь себя пульсацию ударников и резкие аккорды электронных гитар.

Подхваченная мощной, свободной мелодией Хэл замерла, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Ее тоже зацепил этот шквал эмоций, когда нет дела до всего остального мира и можно наслаждаться минутами свободы, легкости, вседозволенности…

Мой голос зазвучал, заполняя комнату вместе с музыкой.

Три минуты полной независимости от всего – долга, забот, предсказаний, нападений дэймосов и ответственности за свои желания…

Ногой я подтолкнул стул спинкой к столу и шагнул на него, как по ступени поднимаясь на «сцену». Люстра над головой освещала меня не хуже прожекторов ночного клуба, красные блики от камина добавляли патетичной мистичности.

Links – rechts – gradeaus.Du bist im Labyrinth.Links – rechts – gradeaus…[8]

Сначала Хэл смотрела на меня, не двигаясь, открыв рот от изумления, затем с восторженным вскриком схватила свой телефон, нашла функцию записи и навела на меня объектив. Но выдержала не больше минуты. Бросила снимать, запрыгнула на стол ко мне и подхватила припев. У нее оказался высокий, чистый, звонкий голос. И такое же умение мгновенно раскрепощаться, как и у меня.

Два дэймоса, которые никогда не получат полной свободы, дар которых никогда не будет раскрыт, редчайшие способности которых умрут в них. Да, они опасны, приводят к гибели людей, но так уникальны. Мы оба заперты в клетки, из которых никогда не выберемся, даже мысленно. Мы будем натыкаться на стены и биться о них изо всех сил, не находя выхода. У нас никогда не будет вседозволенности, полного отрыва, радости абсолютных открытий и наслаждения свой мощью.

Наверное, я пел об этом. Только об этом:

Налево – направо – прямо.Ты в Лабиринте.Налево – направо – прямо.Налево – направо – прямо.Никто тебе не подскажет,Какие двери правильные,Мой заблудившийся ребенок.Налево – направо – прямо.Налево – направо – прямо.

Безумие заперло тебяИ исказило твой цельный мир,Зародившись в твоей голове.Беги, детка, беги так быстро, как можешь.Налево – направо – прямо.Налево – направо – прямо.Ты в Лабиринте[9].

Последнюю строфу мы вопили в полный голос, стараясь перекричать друг друга, наслаждаясь острым чувством свободы и раскованности. Обманчивой свободы.

Музыка оборвалась, мы застыли, тяжело дыша и глядя друг на друга с восторгом, на секунду почувствовав единство своей внутренней сути. Но краткое мгновение близости и полного взаимопонимания оборвалось.

Мы увидели ее одновременно. Невысокую женщину в траурной одежде густого фиолетового цвета. Она замерла в дверях и смотрела на нас, все еще стоящих на столе, с легким смущением.

– Добрый вечер… Извините, если помешала…

Хэл пригладила растрепавшиеся волосы, я застегнул пуговицы на рубашке. И мы одновременно спустились на пол.

– Добрый вечер. Проходите, пожалуйста.

Незнакомка была немолода, элегантна, сдержанна. Золотистые волосы с ручейками седины уложены в строгую прическу тугим узлом на затылке.