Дары смерти (перевод Snitch) - Джоанн Роулинг

— А еды у нас так и нет.

— Заткнись, Рон, — бросила Гермиона. — Гарри, что случилось? С чего ты взял, что не сможешь создать патронуса? Вчера у тебя всё прекрасно получилось!

— Я не знаю.

Он уселся в одно из старых кресел Перкинса, чувствуя себя ещё более униженным. Он боялся, что с ним самим что-то не так. Вчерашний день казался каким-то слишком далёким. Сегодня же он снова почувствовал себя тринадцатилетним, когда он был единственным, кто потерял сознание в Хогвартс-экспрессе.

Рон пнул ножку стула.

— Что? — огрызнулся он на Гермиону. — Я с голода помираю! У меня с тех пор, как я полуживой истекал кровью, во рту кроме пары поганок ничего не было!

— Ну так иди тогда и продирайся сам через дементоров, — ответил Гарри, обиженно.

— Я бы пошёл, но, если ты не заметил, у меня рука перевязана!

— Очень удобно.

— На что это ты?..

— Ну конечно! — Гермиона хлопнула себя по лбу, чем заставила обоих замолчать. — Гарри, дай мне этот медальон! Ну же, — нетерпеливо сказала она, пощёлкивая перед ним пальцами, поскольку он не отреагировал, — хоркрукс, Гарри, он всё ещё на тебе!

Она протянула руки, и Гарри снял с шеи золотую цепочку. В момент, когда медальон перестал соприкасаться с кожей, Гарри почувствовал свободу и какую-то странную лёгкость. Лишь сняв его, он понял, каким он был липким и как давил на желудок.

— Легче? — спросила Гермиона.

— Да, гораздо легче!

— Гарри, — она наклонилась к нему и говорила таким тоном, каким доктор говорит при посещении тяжелобольного, — тебе не кажется, что он завладел тобой?

— Что? Нет! — возразил Гарри. — Я помню всё, что с нами было в тот период, пока я его носил. Если бы он мной владел, я бы не знал, что со мной происходило, ведь так? Джинни рассказывала, что были моменты, когда она вообще ничего не помнила.

— Хм, — произнесла Гермиона, глядя на тяжёлый медальон. — Возможно, нам не стоит его надевать. Можно просто держать его в палатке.

— Нельзя, чтобы хоркрукс вот так валялся, — твёрдо заявил Гарри. — Если мы его потеряем, если его украдут…

— Ой, ну хорошо, хорошо, — Гермиона повесила хоркрукс себе на шею, и засунула его под футболку. — Тогда будем носить его по очереди, чтобы никто не держал его слишком долго.

— Отлично, — раздражённо сказал Рон, — раз проблему решили, может, всё-таки еды раздобудем?

— Ладно, но для этого придётся отправиться куда-то в другое место, — Гермиона осторожно глянула на Гарри. — Смысла нет здесь оставаться, коли тут повсюду дементоры.

В итоге, они заночевали в отдалённом поле, принадлежавшем уединённой ферме, на которой им удалось раздобыть яиц и хлеба.

— Мы же их не украли? — обеспокоено спросила Гермиона, когда они поглощали омлет с гренками. — Раз я оставила деньги под курятником.

Рон закатил глаза и сказал с набитым ртом: "Ге-ми-о-а, тео ты так онуися? Ассабься!"

И действительно, теперь, когда они плотно поели, расслабиться было намного легче. Недавний спор о дементорах был радостно забыт этой же ночью, и Гарри, заступая на первое из трёх ночных дежурств, чувствовал себя радостным и даже полным надежд.

Впервые они столкнулись с тем, что полный желудок означает хорошее настроение, а пустой — ссоры и уныние. Гарри не был особо этим удивлён, так как, живя с Дурслями, бывало, что и голодал. Гермиона стойко держалась в те вечера, когда им не удавалось найти ничего, кроме ягод и засохших галет; она лишь была, возможно, чуть более раздражительной, чем обычно и угрюмо молчала. Рон же, стараниям своей матери или домашних эльфов Хогвартса, привыкший к вкусному трёхразовому питанию от голода становился безрассудным и раздражительным. Всякий раз, когда отсутствие еды совпадало с его очередью носить хоркрукс, он становился совершенно невыносимым.

— Ну а теперь куда? — повторял он каждый раз. По всей видимости, у самого у него идей не было совсем, но он ждал, что Гарри с Гермионой составят планы действий, пока он сидит и сокрушается об уменьшающихся запасах провизии. Гарри же с Гермионой безрезультатно проводили уйму времени, пытаясь решить, где можно было бы найти остальные хоркруксы и как уничтожить уже имеющийся, но, не имея новой информации, были вынуждены снова и снова обсуждать одно и то же.

Так как Дамблдор полагал, что Вольдеморт спрятал хоркруксы в местах, имевших для него большое значение, то они продолжали нудно перечислять те места, в которых по их сведениям жил или бывал Вольдеморт. Приют, где он родился и вырос; Хогвартс, где он учился; "Боргин и Бёрк", где работал по окончании школы; Албания, где он жил в изгнании: всё это было основой для их предположений.

— Ага, правильно, давайте отправимся в Албанию и обыщем всю страну. До обеда должны управиться, — с сарказмом заявил Рон.

— Там не может быть ничего. Пять хоркруксов он создал ещё до своего изгнания, и Дамблдор был уверен, что змея — шестой хоркрукс, — сказала Гермиона. — Мы знаем, что змея не в Албании, она обычно рядом с Воль…

— Я, кажется, просил не называть его?

— Хорошо! Змея обычно рядом с Сам-Знаешь-Кем. Доволен?

— Не очень.

— Сомневаюсь, что он что-то спрятал у Боргина и Бёрка, — Гарри уже не раз высказывал это мнение, но сказал это, лишь чтобы нарушить повисшую неприятную тишину. — Боргин и Бёрк были специалистами в вопросах тёмной магии, они бы сразу же поняли, что это хоркрукс.

Рон демонстративно зевнул. C трудом сдерживаясь, чтобы не запустить в него чем-нибудь, Гарри настойчиво продолжал:

— Я всё ещё считаю, что что-то он мог спрятать в Хогвартсе.

Гермиона вздохнула.

— Гарри, тогда Дамблдор бы это нашёл!

Гарри вновь повторил довод, который приводил в доказательство своей теории.

— Дамблдор сам мне говорил, что даже он вряд ли знает все секреты Хогвартса. Говорю тебе, если и было место, которое для Воль…

— Ай!

— САМА-ЗНАЕШЬ-КОГО! — прокричал Гарри, выйдя из себя. — Если и было место, которое для Сама-Знаешь-Кого действительно имело значение, так это был Хогвартс!

— Ой, да ладно, — усмехнулся Рон. — Школа?

— Да, школа! Она по-настоящему стала его первым домом, местом, где он осознал себя особенным, она была для него всем, и даже когда он ушёл…

— Мы ведь сейчас о Сам-Знаешь-Ком говорим, правильно? Не о тебе? — поинтересовался Рон. Он сидел, держась за цепочку хоркрукса, висевшего у него на шее; у Гарри было желание схватить за цепочку и задушить его.

— Ты рассказывал, что Сам-Знаешь-Кто, после того, как покинул школу, просил Дамблдора дать ему работу, — сказала Гермиона.

— Именно, — подтвердил Гарри.

— И Дамблдор решил, что он просто хотел вернуться, чтобы найти ещё что-нибудь, возможно предмет, принадлежавший ещё одному основателю школы, чтобы создать очередной хоркрукс.

— Ага.

— Но работу ему не дали, так? — продолжала Гермиона. — Значит, у него просто не было возможности найти такой предмет и спрятать его в школе!

— Хорошо, — сдался Гарри. — Тогда про Хогвартс забыли.

Не придумав ничего другого, они отправились в Лондон и, укрывшись под плащём-невидимкой, начали разыскивать приют, где вырос Вольдеморт. Гермиона прокралась в библиотеку и из архивных записей узнала, что приют уже много лет как снесли. На его месте они обнаружили многоэтажное офисное здание.

— Можно, конечно, обследовать фундамент, — без особого энтузиазма предложила Гермиона.

— Он бы не стал прятать здесь хоркрукс, — возразил Гарри. В этом он был уверен. Приют был местом, из которого Вольдеморт готов был с радостью сбежать; он никогда бы не стал прятать здесь частичку своей души. Дамблдор показал Гарри, что Вольдеморт в своих тайниках искал величие или таинственность, а этот мрачный, серый уголок Лондона и рядом не стоял с Хогвартсом, или Министерством или со зданием Гринготтса — банка волшебников — с его золочёными дверями и мраморным полом.

Не имея ни малейшего представления о том, куда им дальше двигаться, они, тем не менее, продолжали колесить по сельской местности, каждый вечер меняя место ночлега в целях безопасности. Каждое утро они уничтожали все следы своего пребывания, после чего отправлялись в очередное такое же уединённое и укромное место, аппарируя то в леса, то в тёмные расщелины утёсов, то в лиловые поля вереска, то на склоны холмов, покрытых утёсником, а однажды даже в укромную каменистую бухту. Каждые двенадцать часов или около того они передавали друг другу хоркрукс, будто играли в какую-то ненормальную замедленную игру "Передай пакет", каждый раз боясь, что музыка остановится, потому что наградой были двенадцать часов страха и беспокойства.

Шрам Гарри не переставал колоть. Он стал замечать, что это случалось особенно часто, когда он носил хоркрукс. Иногда боль была просто невыносимой.

— Что? Что ты видел? — спрашивал Рон всякий раз, когда замечал, что Гарри морщится от боли.