Дары смерти (перевод Snitch) - Джоанн Роулинг

— Тогда что из этого не оправдало твои ожидания? — спросил Гарри. Теперь злость встала на его защиту. — Или ты, может, думал, что мы будем жить в пятизвёздочных отелях? Или каждый день находить по хоркруксу? Или ты думал на рождество вернуться к мамочке?

— Мы думали, что ты знаешь, что делаешь! — прокричал Рон, вставая с кровати, и эти его слова вонзались в Гарри как раскалённые ножи. — Мы думали, что Дамблдор сказал тебе, что делать, мы думали, что у тебя есть какой-то план!

— Рон! — сказала Гермиона, на сей раз отчётливо слышно сквозь шум дождя, барабанившего по крыше палатки, но Рон снова не обратил на неё внимания.

— Что ж, извините, что разочаровал вас, — сказал Гарри достаточно спокойно, хотя внутри он чувствовал какую-то пустоту и был просто вне себя. — С самого начала я был честен с вами, я рассказал вам всё, что рассказал мне Дамблдор. А если ты не заметил, то один хоркрукс мы нашли.

— Да, а о том, как от него избавиться, мы знаем столько же, сколько и о том, где искать остальные… другими словами — ни черта не знаем!

— Рон, сними медальон, — сказала Гермиона неожиданно высоким голосом. — Сними, пожалуйста. Ты бы так не говорил, если бы не носил его весь день.

— Да нет, говорил бы, — Гарри не хотел, чтобы кто-то оправдывал Рона. — Вы что, думаете, я не видел, как вы двое шептались у меня за спиной? Вы думаете, что я обо всём этом не догадывался?

— Гарри, мы не…

— Не ври! — крикнул ей Рон. — Ты сама говорила, ты говорила, что ты разочарована, говорила, что думала, что он знает что-то ещё, а не…

— Я так не говорила… Гарри, я не говорила! — прокричала она.

Дождь барабанил по палатке, слёзы текли по лицу Гермионы, а радость, охватившая его несколько минут назад, исчезла, будто её никогда и не было, как недолгий фейерверк, который вспыхнул и погас, оставив темноту, сырость и холод. Меч Гриффиндора был спрятан неизвестно где, а они были всего лишь тремя подростками в палатке, чьим главным достижением было лишь то, что они до сих пор не погибли.

— Почему же ты до сих пор здесь? — спросил Гарри Рона.

— Сам удивляюсь.

— Ну, так и отправляйся домой, — сказал Гарри.

— Да, пожалуй, так и сделаю! — прокричал Рон и сделал несколько шагов в сторону Гарри, но тот не отступил. — Ты слышал, что говорили о моей сестре? Но тебе же на это глубоко чихать, это же всего лишь Запретный лес, Гарри "Я-И-Не-Такое-Видел" Поттера не волнует, что с ней там будет, а вот меня волнует, ясно, гигантские пауки и всякая эта сумасшедшая дрянь…

— Я всего лишь говорил, что она была с остальными, с ними был Хагрид…

— … да, понятно, тебе плевать! А как же остальные? "Хватит уже с Уизли пострадавших детей", ты это слышал?

— Да, я…

— Не думал, чтобы это могло значить?

— Рон! — сказала Гермиона, вставая между ними. — Я не думаю, что это означает, что случилось ещё что-то, о чём мы не знаем. Сам подумай, Рон, Билл уже весь в шрамах, многие, наверное, видеть, что Джордж лишился уха, ты и сам-то сейчас якобы загибаешься от брызгрыльности. Уверена, именно это и имелось в виду…

— Ах ты уверена? Тогда ладно, тогда я не буду о них волноваться. Тебе вообще хорошо, твои родители где-то далеко в безопасности…

— Мои родители мертвы! — прокричал Гарри.

— И мои там могут оказаться! — завопил Рон.

— Ну так ИДИ! — проорал Гарри. — Возвращайся к ним, сделай вид, что у тебя прошла твоя брызгрыльность, и тогда мамуля и накормит тебя и…

Рон неожиданно дёрнулся; Гарри мгновенно отреагировал, но прежде чем их палочки покинули их карманы, Гермиона подняла собственную палочку.

— Протего! — прокричала она, и между ними выросла невидимая преграда, отделявшая её с Гарри от Рона. Силой заклинания всех отодвинуло на несколько шагов назад, и теперь Гарри и Рон смотрели друг на друга по разные стороны невидимого барьера так, будто видели друг друга впервые в жизни. Гарри ощущал к Рону едкую ненависть; что-то сломалось между ними.

— Оставь хоркрукс, — сказал Гарри.

Рон скинул цепочку со своей шеи и бросил медальон на ближайший стул. Он повернулся к Гермионе.

— А ты чего?

— В смысле?

— Ты остаёшься или как?

— Я… — она выглядела совершенно измученной. — Да… да, я остаюсь. Рон, мы обещали пойти с Гарри, мы обещали помочь…

— Понятно. Ты выбрала его.

— Рон, нет… пожалуйста… вернись, вернись!

Её держали её собственные отражающие чары. Пока она их убирала, Рон уже вышел из палатки и исчез в ночи. Гарри стоял неподвижно и тихо, слушая, как она рыдает и зовёт Рона.

Через несколько минут она вернулась; её намокшие волосы прилипли к лицу.

— Он у-у-ушёл! Дизаппарировал! — она села на стул, свернулась и заплакала.

Гарри стоял в оцепенении. Он наклонился, поднял хоркрукс, и повесил его себе на шею. Он снял одеяла с койки Рона и укрыл ими Гермиону. После этого он забрался на собственную кровать и уставился на тёмное полотно крыши, слушая, как барабанит дождь.

Глава шестнадцатая

Годрикова лощина

Проснувшись на следующий день, Гарри не сразу вспомнил, что произошло. Он наивно понадеялся, что ему все приснилось, что Рон все еще здесь и никогда не уходил. Но, повернув голову на подушке, он увидел пустую постель. На Гарри ее вид подействовал, как вид мертвого тела. Он тут же выпрыгнул из кровати, отводя взгляд от кровати Рона. Гермиона, уже хлопотавшая на кухне, не пожелала Гарри доброго утра и быстро отвернулась, когда он прошел мимо.

«Он ушел,» — сказал Гарри сам себе. — «Он ушел». Эта мысль не оставляла его, пока он умывался и одевался, как будто повторением можно было притупить боль. Он ушел и не вернется. Гарри прекрасно понимал эту простую истину, потому что их защитные заклинания не позволяли Рону найти их вновь, когда они уйдут в другое место.

Они с Гермионой завтракали в тишине. Глаза Гермионы опухли и покраснели, как будто она не спала. Они упаковали вещи, Гермиона тянула время. Гарри знал, почему она хотела подольше остаться на берегу реки. Он уже несколько раз замечал, как она с надеждой вскидывала голову, видимо, убеждая себя, что расслышала шаги сквозь шум дождя, но рыжеволосая фигура не появлялась между деревьями. При этом сам Гарри каждый раз поднимал взгляд (потому что тоже немного надеялся, не смотря ни на что) но не видел ничего, кроме смытых дождем деревьев, и тогда у него внутри взрывалась очередная крупица ярости. Он слышал голос Рона: «Мы думали, ты знаешь, что делаешь!» — к горлу подступал ком и он продолжал упаковывать вещи.

Мутная река стремительно поднималась и грозила затопить их берег. Они задержались на целый час, по сравнению со временем их обычного отправления. Наконец, перепаковав украшенную бисером сумку трижды, Гермиона не смогла больше найти причин для задержки: они с Гарри дезаппарировали и появились вновь на открытом всем ветрам и покрытом вереском склоне холма.

В момент прибытия Гермиона отпустила руку Гарри, пошла прочь от него и уселась на большой камень, опустив лицо на колени и вздрагивая от рыданий. Он смотрел на нее, думая, что нужно бы подойти и утешить ее, но что-то удерживало его на месте. Внутри него все сжалось, он чувствовал холод: он снова видел презрительное выражение на лице Рона. Гарри зашагал через вереск, отмеряя вокруг Гермионы большие круги и накладывая заклинание, которое обычно использовал для укрепления защиты.

В следующие дни они не говорили о Роне ни разу. Гарри твердо решил больше никогда не упоминать его имя, а Гермиона, казалось, понимала, что смысла переживать нет. Однако по ночам, когда она думала, что Гарри спит, тот слышал ее плач. Между тем, Гарри начал исследовать карту Мародеров при свете палочки. Он ждал, когда точка с именем Рона появится в коридорах Хогвартса. Но Рон все не появлялся, и через какое-то время Гарри поймал себя на том, что просто смотрит на имя Джинни в спальне девочек. Он размышлял, сможет ли та страсть, с которой он смотрит на нее, как-нибудь проникнуть в ее сон, чтобы она знала: он думает о ней и надеется, что у нее все хорошо.

Днем они посвящали время тому, чтобы определить возможное местоположение меча Гриффиндора, но чем больше они обсуждали, где Дамблдор мог его спрятать, тем более отчаянными и надуманными становились их предположения. Гарри ломал голову, но никак не мог вспомнить, чтобы Дамблдор упоминал место, где он мог бы спрятать хоть что-то. Иногда он не знал, на кого злится больше: на Рона или на Дамблдора. «Мы думали, ты знаешь, что делаешь… Мы думали, Дамблдор сказал тебе, что делать… Мы думали, у тебя есть план!»

Он был честен перед собой: Рон был прав. Дамблдор фактически отставил его ни с чем. Они нашли один хоркрукс, но не смогли уничтожить его; а остальные были также недостижимы, как и прежде. Он готов был потерять всякую надежду. Теперь он сомневался, не слишком ли велико было его самомнение, когда он принял предложение друзей сопровождать его в этом бесцельном и бессмысленном путешествии. Он ничего не знал, у него не было даже никаких догадок, и он постоянно с болью искал признаки того, что Гермиона тоже собирается сказать ему, что с нее хватит. Что она уходит.