Сам секс. Как обсуждать, получать и доставлять удовольствие - Александра Казанцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может, оно и ладно, если у меня нету желания заниматься сексом? Так ли уж нужно мне „развивать эрогенные зоны“, или это просто увеличит мой социальный комфорт, потому что я стану „правильной женщиной“?»
В разговорах о сексуальных «нормах» часто можно услышать истории вроде «У женщины не получалось делать то и это, но потом она попробовала – и ей понравилось». Чаще всего эти истории выстроены вокруг неоправданно узкого и даже некорректного представления о «норме». «Женщина научилась получать удовольствие от секса» или «женщина смогла получить „вагинальный“ оргазм вместо миотонического» звучит куда чаще, чем «женщина поняла, что может спокойно отказаться от секса для своего комфорта» или «женщина пришла к тому, что из-за миотонического оргазма не стоит переживать».
Это не значит, что все эти женщины идут на изменения против своей воли или что их радость от результатов не искренняя. Многие действительно чувствуют себя счастливее. Мы можем предположить, что, будь норма шире – счастье мог бы приносить и статус-кво. Но пока мы живем в текущей реальности, проверить это не можем, и ответ «Я поддержу тебя в любом твоем выборе» – часто лучший.
В то же время, если не рассматривать крайние и недопустимые случаи прямого принуждения к изменениям (включая конверсионную терапию), то точно интересно проанализировать: как люди решают поменять что-то в своей жизни, сексе, телесности? Как делают этот выбор, на что ориентируются?
В сексе вагон таких дилемм
Жить с вагинизмом как с частью себя и кайфовать от непроникающего секса? Или пойти к гинекологу-реабилитологу и поработать с мышечным зажимом так, чтобы можно было добавить вагинальный секс?
Кончать от мастурбации со скрещенными ногами и не париться? Или потренироваться по технике «Мост» и развить другие варианты оргазма?
Быть всегда в принимающей роли, потому что она комфортнее? Или попытаться распробовать ведущую роль тоже?
Это история про выбор между более конформным вариантом и более стигматизированным. Притом что классными могут быть оба: иногда нам подходит именно дефолтный путь, иногда – менее презентованный. Любой выбор достоин поддержки. Но в случае с выбором менее конформного пути ее может требоваться больше.
Поэтому в своей работе я стараюсь больше обозревать малопрезентованные варианты – те, информации о которых не хватает. Чтобы их преимущества было видно тоже и чтобы снять с них несправедливую стигму.
Но, конечно, никаких универсально-правильных решений не бывает. Сделать выбор можем только мы сами – исходя из нашего знания себя, своих желаний, обстоятельств и ориентиров.
Как понять, какой выбор сделать?
Мне помогают три вопроса.
Хочу ли я сама этих изменений?
Если хочу – то на чем основано мое желание? В какой мере на меня действует давление среды о том, «как надо»? Как я к этому отношусь?
Теперь, когда я разобралась, на чем основано мое желание изменений, – хочу ли я их по-прежнему?
Какой ответ получился? Есть ли чувство вины за принятое решение? Если да, то на чем оно основано? Если я по-прежнему сомневаюсь – то чего боюсь? Дальше можно поболтать с собой еще.
А вот штуки, о которых часто забывают
Нет ничего плохого в том, чтобы понимать: мое желание измениться основано на потребности видеть себя более одобряемой и почувствовать себя спокойнее от этого. Все живут в очень разных условиях, в разном окружении. В конце концов, с разными жизненными ориентирами и психологическим особенностями.
Редко кто из нас принимает решения совершенно независимо от внешних факторов и социума. Друзья, информационная среда, мнения из интернета, образы из кино, массовой и немассовой культуры влияют на нас так и наши личные критерии счастья. И это нормально – ведь мы, homo sapiens, социальные ребята!
По этой же причине мы можем пересматривать свои потребности и выборы, когда меняем среду, переезжаем в другую страну и просто когда информационное поле вокруг нас меняется с течением времени.
Проблема в том, что выборе между стулом А и стулом Б есть иерархия. Мы выбираем не между марсом и сникерсом, лежащими рядом на кассе. А между одним, очень раскрученным вариантом и другим, малоизвестным.
Первый в силу своей популярности у многих ассоциируется с одобрением, второй из-за своей недопрезентованности может ассоциироваться с осуждением. Разумеется, при таком раскладе сложновато говорить о свободе выбора.
Именно поэтому так важно описывать реальное человеческое многообразие (которое и есть норма). Рассказывать о том, насколько по-разному бывает – чтобы в инфополе у нас болтался не один «правильный» вариант решения, а несколько одинаково классных, просто подходящих разным людям. Как только оба варианта становятся одинаково известны и равноценны – это уже больше похоже на реальную возможность выбирать.
И еще. Когда речь идет о сексе, мы чаще всего не делаем выбор на всю жизнь. Мы можем пробовать. Экспериментировать, делать шажок, прислушиваться к себе. Спокойно останавливаться, когда захотим. Откатывать назад. Обращать внимание, какие плюсы для нас перевешивают именно сейчас. Главное – это забота о себе, а выглядеть для каждой и каждого из нас она будет по-своему.
Часть IV
Мы все разные
Помните, я писала, как пришла сдавать анализ на ВИЧ, а медик – специалист, от которого, казалось бы, можно ожидать максимальной поддержки в заботе о здоровье, – сказал: «Вообще не понимаю, зачем лесбиянкам предохраняться?» Информации о лесбопредохранении на русском языке долго не было и для медиков, и для «обычных пользователей» – тех, кому такая информация нужнее всего. Но это не единственное белое пятно в популярном секспросвете, к тому же далеко не самое крупное.
Популярный секспросвет ориентирован на гетеросексуальных цисгендерных эндосекс-людей[31], зрячих и слышащих, лишенных серьезных проблем с моторикой. И практически исключает всех остальных. Стоит нашим особенностям выйти за эти узкие рамки, как мы рискуем столкнуться с целым букетом малоприятных ситуаций: врачи посмотрят как на экзотическую зверушку, психологи окажутся не в курсе специфики работы с нами, потенциальные партнеры и партнерши растеряются, а окружающие будут задавать бестактные вопросы.
Речь даже не о единичных случаях! Например, людей с инвалидностью в мире целый миллиард, то есть 15 % среди всех живущих на
