Не время для славы - Юлия Латынина

– Я не могу помешать людям заводить игральные автоматы. В нашем правовом государстве нет такого закона. Поэтому я прошу всех владельцев игровых автоматов считать меня своим личным врагом.

Назавтра все игровые автоматы исчезли с улиц Торби-калы.

Газовый комплекс строился стахановскими темпами; такими же темпами республика погружалась в шестнадцатый век.

Сапарчи Телаев, конечно, мог быть и.о. президента. Мао мог быть премьером. С таким же успехом он мог быть папой римским. Единственным действующим социальным институтом республики стал Джамалудин Кемиров.

Кирилл Водров занимался проектом двадцать пять часов в сутки. У него на руках было два объекта, и платформа, и завод, и еще ему пришлось разбираться с векселями Фонда, и Кирилл ушел в работу, как подводная лодка – в автономку, задраив люки, закачав воду в балластные цистерны, вжав глубоко в тело любопытный стебелек перископа.

Он не хотел слышать, что происходит в республике.

Обыкновенно он уезжал на работу в семь утра и возвращался поздно ночью. Он избегал ресторанов, соболезнований, неторопливых кавказских встреч за дружеским застольем, – встреч, на которых рождаются и тут же умирают сотни хвастливых предложений и проектов, на которых завязываются нужные и ненужные связи, на которых почти невозможно поговорить по делу, зато можно завести друга, который заверит тебя в своей вечной преданности и предаст тебя при первой выгоде, справедливо полагая, что и сам ты сделал бы то же самое.

Совещания, которые проводил Кирилл, продолжались не больше получаса, и если человек приходил на них без четкого доклада, его увольняли.

Они купили дом в Чираге, – большой, удобный, хороший, за настоящие деньги, Кирилл сам настоял, чтобы все было без посредников, и Диана хлопотала дома с утра до вечера. Диана всегда накрывала на стол и никогда за него не садилась при гостях, и когда в доме внезапно появлялся Джамал со свитой, он одобрительно кивал при виде ее платка и низко склоненной головы.

Мальчики – Саид-Эмин и Хас-Магомед, – уехали в Англию, в частную школу, а Алихан остался в Торби-кале.

Он был совершенно здоров после курса лечения в Германии, подрос на хорошей пище и очень сильно возмужал, но врачи предупредили Кирилла, что вероятность рецидива составляет не менее семидесяти процентов. Мальчик ходил под приостановленным смертным приговором, и Кирилл это знал, и Алихан это знал тоже.

Он учился в школе, в девятом классе, а после школы приезжал на стройку и вечером вез Кирилла домой. Вскоре он стал Кириллу необходим. Он был для него помощником, телохранителем, шофером и сыном.

Кириллу было тридцать восемь, Алихану – пятнадцать, если бы Кирилл женился тогда же, когда его кавказские друзья, у Кирилла был бы сын такого же возраста, и Кирилл гордился Алиханом. По правде говоря, и было чему гордиться. Мальчик не пил, не курил, держался почтительно со старшими, дотошно вникал во всякую инженерную вещь, и отстаивал интересы компании с тем же холодным фанатизмом, с каким он мог бы прятаться в скалах, высматривая в прорезь прицела федеральный БТР. Порой Водров не мог бы построить рабочих, как строил их пятнадцатилетний пацан.

Алихан теперь учился в одном классе с первенцем Джамалудина; там же учился средний сын Заура. Дети подружились, а на одном из школьных вечеров все только и говорили о том, как красиво танцевали лезгинку в кругу Алихан и Айгюль, младшая дочка покойного президента.

Но самое удивительное было то, что Алихан сошелся с Хагеном. То ли это был молчаливый приказ Джамала, то ли мальчик простил своим палачам, а только они были не разлей вода. Хаген возился с ним и учил стрелять, и они часто пропадали на тренировочной базе, Хаген, Алихан, молодые Кемировы и маленький волчонок Амирхан – девятилетний сын Джамала от Мадины. Мальчик был совершенно помешан на оружии. Ходили даже слухи, что Джамалудин брал его на спецоперации.

Иногда Кирилл улетал в командировки. Они были недолгими, день, два, и Диана никогда не летала с ним, но Алихан летал. После переговоров Кирилл обычно старался показать Алихану город; они видели Прагу и Рим, Дубай и Сингапур, Тель-Авив и Вашингтон. В Австрии после встреч Кирилл выделил целый день, но поехали они не в Вену, а в небольшую деревеньку, в которой жили чеченские эмигранты. Их приняли очень хорошо, и Кирилл имел тихую отдельную беседу с главой общины.

Кирилл выписал чек от имени Navalis Avaria – два миллиона долларов в рамках благотворительности. Еще Кирилл предложил всем жителям села сдать образцы в банк крови.

– Сейчас, если вайнахский ребенок заболеет лейкемией, и химиотерапия ему не поможет, он обречен, – сказал Кирилл. – Если так много детей умерло от бомб и мин, мы должны сделать все, чтобы те, кто выжил, не умерли от страшной болезни.

Община сдала кровь, но ни один образец не совпадал с тем, что требовалось Алихану.

Кирилл Водров знал, что происходит в республике.

Он знал это из неоконченных фраз и случайных встреч, из портретов Джамалудина, которые висели повсюду (один, в полтора аршина, висел у него самого в кабинете), и из изображений Джамалудина на майках охранников завода. Он это знал из двух глав районов, которые внезапно уволились с должности, а на вопрос Кирилла, почему, побледнели и стали уверять, что у них все хорошо, а их отношения с Джамалудином – просто прекрасные. Из записей, которые пересылали с мобильного на мобильный, и из того жутковатого трепета, который охватывал всех домашних, и самого Кирилла, когда хохочущий, веселый Джамалудин внезапно заезжал во двор.

Он знал об этом куда лучше Христофора Мао, потому что в республике было всего два достоверных средства массовой информации. Площадь у мечети после пятничной молитвы, и разговоры женщин на базаре. По стечению обстоятельств Кирилл имел доступ и к тому, и к другому, а Христофор Мао такого доступа не имел.

Уголовное дело по факту убийства девушек закрыли, но совесть Кириллу не закрывал никто. Он знал, на кого работает – и глушил совесть работой. Он приходил домой и проваливался в тяжелый сон без сновидений, он спал по четыре часа в сутки, чтобы не видеть сны, и кончилось тем, что он стал видеть сны наяву.

Кирилл стал молиться.

Если бы рядом была христианская церковь, он бы наверняка ходил в церковь, но рядом были только мечети, и Кирилл стал иногда заходить в мечеть. Потом его стали видеть на пятничной молитве.

Большинство чиновников республики были уверены, что русский притворяется, но Диана знала, что Кирилл иногда молится дома, когда этого никто не видит.

Глава девятая

День рождения премьера

Жил-был парень по имени Исмаил. Он был из Тленкойского района и немножечко ваххабит, а на жизнь он зарабатывал угоном иномарок класса «люкс». До того, как стать ваххабитом, Исмаил не угонял иномарок, а имел собственный магазинчик, но когда он стал ваххабитом, менты отобрали у него магазинчик, и, чтобы содержать семью, ему пришлось угонять иномарки.

Это был почетный промысел в республике, почти такой же почетный, как торговля нефтью, украденной из трубы. На краже иномарок класса «люкс» специализировались целые бригады и роды, и все знали, что Джамалудин Кемиров по кличке Абхаз, новый хозяин республики, в свое время промышлял этим в Москве, но в последнее время угоном все чаще занимались ваххабисты.

Не то чтобы ваххабизм был такое религиозное течение, специализирующееся на угоне иномарок, но просто, когда легальный бизнес отбирают менты, люди начинают заниматься нелегальщиной.

Вот как-то Исмаил ехал по своим делам по горной части республики, и так получилось, что в этот день на дорогах было полно блокпостов. Менты повылезали на трассу, как угри, и один блокпост слупил с Исмаила сто рублей, а другой и вовсе двести. На втором посту ему рассказали, что сегодня премьер республики Христофор Мао празднует свой день рождения, и к нему из Москвы понаприлетало шишек. А на третьем посту Исмаила остановили.

– Эта машина краденая, – сказали менты.

– Э, – сказал Исмаил, – ты что, работать не хочешь? У меня брат начальник ГАИ!

– Брат не брат, – ответили менты, – а машина в розыске. Пошли-ка разберемся.

Вот менты загнали машину в загончик за будкой, а Исмаил взял из нее документы и пошел разбираться. Теперь надо сказать, что Исмаил чувствовал себя не очень уютно. Дело в том, что в багажнике машины лежал фугас, и если бы менты открыли багажник, у Исмаила было бы много хлопот. По правде говоря, хлопоты из-за краденой тачки было самое меньшее, что его ожидало.

Поэтому Исмаил набрал телефон брата, который действительно работал в ГАИ в Шамхальске, и попросил его помочь, а потом он зашел с ментами в будку и принялся показывать им документы. Они спорили минут двадцать или двадцать пять, и в конце концов менты плюнули и спустились в загончик, чтобы проверить номера на двигателе.

Но загончик был пуст.