Я назову твоим именем сына. Книга 2. Юлия (СИ) - Ирина Шолохова

о еде, проснулся желудок и грозно потребовал питание для поддержки сил организма. Спазмы голода были настолько сильными, что Юлька и в самом деле, отрезала горбушку чёрного хлеба, налила уже остывший чай и забралась с ногами на диван, попеременно откусывая кусочки от горбушки и запивая холодным, без сахара чаем.

Пришло время возвращаться домой. Они сели в легковушку: отец за руль, мать — рядом, Юлька на заднем сидении. За окном автомобиля мелькал пригородный пейзаж, обычно Юлька любовалась природой, восторженно восклицала: «Ой, какая красивая ёлочка! Смотрите, какая изумрудная травка на полянке! Какие тонконогие берёзки! Смотрите!» — чем ужасно раздражала отца: «Не отвлекай меня от дороги! Любуйся молча!» Она честно пыталась восторгаться «про себя», какое-то время у неё это получалось, но потом эмоции снова захлёстывали, и она вновь начинала громко и вслух восхищаться пейзажем. В этот раз она молчала, не было настроения любоваться красотами природы. Тоска неопределённости безжалостно грызла, терзала её: «А, вдруг, то о чём спросила мать — правда? Нет, — она резко помотала головой, как бы пытаясь отогнать тревожные мысли, — этого не может быть! Не-е-ет! Не хочу! Нет! Нет! И ещё раз нет!» — чуть не закричала она, но вовремя спохватилась. «Как так? Как так?» — пульсировало у неё в висках, она покосилась на мать, та отвернулась и смотрела в окно. Они въехали в город.

— У аптеки притормози, — сказала мать отцу, тот кивнул.

Через некоторое время отец припарковал машину у аптеки. Мать вышла:

— Скоро приду, — она закрыла дверь автомобиля и зашла в аптеку.

— Какое лекарство мама собирается купить?

— Вернётся — спросишь! — немногословно буркнул отец, — только бы не три часа там торчала. Знаю я вас — женщин! Скажите: пошла на пять минут, возвращаетесь через полдня!

У Юльки вырвался смешок:

— Папа, тебе лишь бы нас с мамой критиковать!

Мать и правда вскоре вернулась, села в машину. Подъехали к дому, поднялись на свой этаж, зашли в квартиру.

— Чур! Я первая в душ! — Прокричала Юлька из своей комнаты. Она всегда мылась первая после садово — полевого отдыха, так уж повелось. Она достала из шкафа свежее бельё, халатик и уже собралась пойти в ванную, как в комнату вошла мать, она что-то держала в руке.

— Сначала сделай тест, потом пойдёшь мыться, — спокойным тоном произнесла она, ни один мускул не дрогнул на её лице.

— Какой тест? — похолодевшим голосом, произнесла Юлька. Она прекрасно поняла, о чём говорит мать, но ещё надеялась, что, может быть, обойдётся, — зачем?

— Затем, чтобы точно знать НАШУ ситуацию, — она выделила интонацией «нашу», как бы подчёркивая, что она не одна, с ней её семья. И, первую очередь, конечно, с ней мать.

— О, боже! — Юлька покорилась.

Через несколько минут она вернулась — в лице ни кровинка, в глазах плескался ужас и отчаяние. Она, молча, подала тест матери — две полоски. И, вдруг, резко уткнулась лицом в ладони и разрыдалась.

— Теперь — то уж что рыдать, — всё также спокойно и даже как-то по — будничному, произнесла мать. Примерно, как если бы она сказала: «Дома соли нет, сбегай, дочь, за солью в магазин». Она прижала Юльку, точно той было лет пять, погладила по голове, по спине, — ну, хватит, хватит! Не плачь! В твоём положении это вредно. Иди в душ, я пока ужин на скорую руку приготовлю, чай заварю. Иди, мойся, только недолго! Мы тоже хотим помыться, — точно ничего и не произошло, будто не было двух полосок. Будто они, как обычно, вернулись с дачи и шутливо переругиваются: кто будет мыться первым, почему кто-то моется долго, остальным тоже надо…

Помылись, ужинали молча. Юлька поняла — отец знает! Мать ввела его в курс произошедшего в их семействе. Поели, отец вышел из-за стола, пошёл в спальню, мать стала убирать со стола. Юлька сидела за столом, не зная, что сказать матери, как оправдаться.

— Ну, что сидишь! Иди, ложись, устала же после садовых работ. Ложись! Ложись!

Юлька, послушно вышла из кухни, юркнула в постель и затряслась от рыданий, спазмом, сжимающих горло. Вошла мать, включила ночник, увидела зарёванное лицо дочери:

— Ты что? Ну, перестань, не надо, не плачь, мы рядом с тобой, ты не одна, девочка моя! — мать гладила её по голове, точно малышку, промокнула ей слёзы краешком пододеяльника. Мать ещё долго — долго гладила её, шептала слова утешения и Юлька незаметно заснула. Под утро, во сне, она увидела розовощёкую куклу — младенца в розовом костюмчике, с пустышкой в крохотном ротике, очаровательные голубые глаза смотрели на Юльку с любопытством и удивлением, как бы спрашивая: кто ты такая? Так это же просто кукла! — счастливо смеялась Юлька, — ура! Это просто кукла! Я назову её… Она стала думать, как назвать куклу, но не могла придумать имя — ей все имена казались неподходящими. Она проснулась, луч солнца пробился сквозь узкую щель между шторами и уютно расположился на коврике около Юлькиной кровати. Она ощупала грудь и живот, ей показалось, что за ночь они ещё больше увеличились. «Жаль, что это был всего лишь сон», — произнесла она вслух. Очаровательная куколка — младенец до сих пор «стояла» у неё перед глазами. Юлька прислушалась: мать гремела кастрюлями в кухне, тонкий аромат свежезаваренного кофе проник в Юлькину комнату, она жутко захотела есть. Посмотрела время 11:45. Ничего себе, я сплю! Почти полдня проспала! Она умылась, проскользнула в кухню, жадно втягивая в себя запах кофе, села за стол, стараясь не смотреть на мать.

— Доброе утро! — мать поставила перед ней тарелку: яичница из двух яиц, сосиска, поджаренный кусочек хлеба.

— Наверное, мне надо в больницу? — неуверенно спросила она у матери, когда закончила есть.

— Конечно, как же иначе. На учёт встать, наблюдаться у врача, проверять здоровье твоё и младенца.

— Может быть, — Юлька замолчала, не смогла подобрать правильных слов.

Мать села рядом с ней, подперев щёку ладонью, всмотрелась в её лицо:

— Кто отец? Надо его поставить в известность. Он совершеннолетний? Взрослый?

Юлька помотала головой:

— Ему семнадцать. Серёжа. Ты помнишь его? Ты же его видела.

— А, припоминаю! Русоволосый такой паренёк с испуганным выражением лица.

— Почему это с испуганным выражением! Нормальное у него выражение.

— Позвони ему, прямо сейчас и скажи. Он тоже ответственен, почему не предохранялись, если уж вступили в связь?

— Его мать отобрала у него телефон и заблокировала меня. Его перевели в престижный лицей в Москве, и у меня больше нет с ним связи.

В проёме двери появился отец:

— Ты знаешь, где он живёт?

Она