Каллиграфия - Юлия Власова

— Ничего личного. Просто я сморозила глупость, — призналась англичанка.

— Ну, смотри: теперь будет злиться на тебя до второго пришествия, — хихикнула Джулия, оперевшись рукою на тумбу у входа.

…Несколько месяцев спустя она практически в такой же позе и на том же самом месте доказывала подруге, что ни одно лекарство в мире не обладает столь благотворным действием, как свежий воздух и цветочные ароматы.

— Ты, — говорила она, — валяешься с температурой третьи сутки, комнату не проветриваешь, окна у тебя зашторены. А на улице весна! Весна!! Если хочешь пойти на поправку, советую не откладывать с принятием солнечной ванны.

— Угу, — вяло откликалась Джейн, высовывая нос из-под одеяла. Она подхватила грипп незадолго до дня рождения Актеона, на которого к тому времени было совершено еще три неудачных покушения. И хотя Франческо по-прежнему склонялся к мысли, что здесь замешана Люси, озвучивать свои догадки он больше не решался. Будучи личностью легкоранимой и злопамятной, он дулся на оскорбление Джейн — немыслимое, по его мнению, оскорбление, — ровно до Рождества. А там его затянули праздничные хлопоты, покупки, знакомство с заведующим лабораторией, куда Спиру поставлял оборудование и реактивы. Эту биохимическую лабораторию в центре Ираклиона грек порекомендовал Кристиану из самых лучших побуждений, сославшись на высокоразвитую экспериментальную базу и массу научных проектов. Ни он, ни его помощница не догадывались о настоящей цели экспедиции, и Люси преспокойно продолжала химичить с ядами, флиртовать с человеком-в-черном и вести бухгалтерию Актеона, под ёлкой которого, наутро после Рождества, обнаружилась коробка отравленных конфет, отравленная свеча и мужской одеколон с примесями нервно-паралитических средств.

Очутившийся поблизости Кристиан сгреб подарки в охапку и, ни слова не говоря опешившему греку, отнес их на экспертизу. Теперь экспертизе подвергалась даже пыль на ночном столике Актеона.

Скоро Кимура научился безошибочно узнавать почерк преступлений Люси, жертвами которых чаще всего становились либо домашние питомцы, либо слуги. Ужасная смерть семнадцатилетней Николеты, случайно выпившей предназначавшийся Актеону сироп, вызвала в особняке небывалую суматоху: большинство служащих разбежалось кто куда, и только старая кухарка да управляющий преклонных лет пожелали остаться. Бизнес Спиру стремительно пошел под откос.

Несмотря на провалы, Люси и не думала унывать, обещая себе, что в ближайшем будущем непременно разделается с хозяином особняка. Зла на Кристиана она не держала, а тот с удвоенным усердием доискивался причин, по которым ей было выгодно устранить Актеона.

Глава 14. Заколдованная

Кристиану было куда отрадней думать, что Люси действует по указке Морриса, нежели по собственной инициативе, а потому серьезный разговор каждый раз откладывался на неопределенный срок. «Припереть ее к стенке? — думал Кимура. — Нет ничего проще. Но что, если она сознается? Что, если Моррис тут ни сном ни духом?»

Кристиан боялся разочароваться.

— Когда ты, — спрашивал он за чашкой кофе, — отвезешь меня в штаб? Я бы хотел лично засвидетельствовать Моррису свою признательность.

— Если он не пожелал открыть тебе места своего пребывания, разве посмею я это сделать? — отвечала Люси, искоса поглядывая на него.

Нет, ему решительно не удавалось выведать у сообщницы ничего толкового! О расположении мафиозного логова он знал лишь из ее слов, да и то поверхностно. Точные координаты, пароли, условные знаки — всё это от него благополучно утаивалось. Люси предпочитала не рисковать своей головой, понимая, чем может грозить ослушание запретов «крестного отца». Однако и выслуживаться она не спешила. Ей были до отвращения противны льстивые угодничества пособников Дезастро, и она вернее согласилась бы вонзить кинжал себе в сердце, чем изображать перед кем-либо раболепную покорность. Впрочем, сердце ее и без того уже было пронзено.

Она по-прежнему продолжала приводить в исполнение свой план и безнаказанно вершила злодеяния до тех пор, пока кухарку, как главную подозреваемую, не увезли в тюрьму под вой сирены. В тот же день Кимура остановил Люси в безлюдном коридоре, твердо намерившись если не прочитать ей мораль, то, по крайней мере, вынести ультимативное предупреждение. Однако проявить характер ему так и не удалось: воспользовавшись моментом, она бессовестно обвила руками его шею и поцеловала его прямо в губы. Негодованию Кристиана не было границ.

А Люси так или иначе пришлось выйти из игры, поскольку после ареста кухарки в доме больше не на кого было повесить обвинение в убийстве. Разве что на управляющего, но у него была отменная репутация и столь строгие принципы, что Актеон скорее отдал бы палачам свою «верную» помощницу, чем позволил бы себе усомниться в честности дворецкого.

— Поверни вправо, раскрой пошире, — по-деловому командовала Джулия, которой было лень залезать на подоконник, чтобы отворить огромное, на полстены окно. Этой проблемой она озаботила Франческо, и тот, кряхтя от натуги, сражался с навороченным механизмом, проклиная все окна на свете. Джейн лежала пластом и была абсолютно безучастна к окружающему.

— Ну, уж если и здесь руку Люси приложила, то не ровен час, мы перемрем друг за дружкой, как мухи, — мрачно предсказывал Росси, возясь со шпингалетом.

— Вот заладил, — отвечала Джулия. — С чего ты вообще взял, что убийца Люси?

— Интуиция, — глухо пояснял Франческо.

— А по-моему, наша Джейн просто подхватила вирус.

— Вирус?! Ой-ой! — вскричал Росси, чуть не полетев с подоконника кувырком. — Почему меня не предупредила? Я бы… Меня в эту комнату и силком бы не затянули!

— Эгоист, — безапелляционно заявила Джулия, прислонившись к притолоке. Она поглядывала то на красную от жара Джейн, то на гардероб возле двери, и ее явно раздирали противоречия.

— Эй, не вздумай дезертировать! — испугался Франческо, повиснув на оконной раме. — С больной должна ты сидеть, ты, а не я! Слышишь?

Но та уже нахлобучила на голову свою широкополую зеленую шляпу и, привстав на цыпочки, шарила на антресоли в поисках калейдоскопа, который Аризу Кей прислала ей на Рождество вместе с веткой-телепортатором и короткой поздравительной запиской.

— Всё, меня нет. Ты меня видишь, но меня здесь нет. Салют! — с такими словами Венто упорхнула на волю.

— Вредина, — процедил Франческо, и у него из ушей чуть не повалил пар. Его подло обрекли на то, чтобы остаток дня провести у кровати Джейн. — Я тебя лечить не буду, так и знай, — на всякий случай сказал он и почти безотчетно приложил ладонь к ее лбу. — Ой, а ведь жар-то усиливается! — встревожено заметил он. — Ладно, ты лежи, а я сейчас. Я мигом!