Каллиграфия - Юлия Власова

Зато Франческо Росси за словом в карман не лез, отвечал пространно и мог сам кого хочешь запутать. Вдобавок, он не преминул поинтересоваться у грека качеством местного питания, ценами на товары и рождественскими традициями, чем привел его в совершеннейший восторг.

— Ну, этот далеко пойдет, — довольно потирал руки Спиру. — Хозяйственный парень.

С Джулией Венто всё обстояло гораздо сложнее. От волнения она спотыкалась чуть ли ни на каждом слове, ее английский хромал на обе ноги, и Актеону стоило немалых усилий добиться от нее вразумительного рассказа. С горем пополам выяснили, какую она заканчивала школу; а когда приступили к ее научным предпочтениям, подоспели горячие блюда. Спустилась к трапезе Люси, надевшая по торжественному случаю самое дорогое свое платье, расточавшее запах не менее дорогих духов, на которые у Франческо внезапно началась аллергия.

— Апчхи! — разражался он. — А-апчхи!

Люси, меж тем, мило беседовала с Кристианом, а Актеон слушал краем уха да не забывал жевать.

— Надо обязательно познакомить тебя с нашей кошкой, — говорила она. — У нее уморительные повадки!

— Апчхи! — чихал Франческо, и Люси, не переставая кокетничать, мимоходом отмечала, что это доброе предзнаменование, после чего принималась описывать Кристиану какую-нибудь потешную историю из своей жизни. Тот стал уже опасаться, как бы у него не разболелась голова.

— Да угомонишься ты когда-нибудь, трещотка?! — благодушно громыхал Спиру, сидевший напротив. — Понимаю, соскучилась, но ведь беспрестанными разговорами гостя и в гроб свести можно!

Люси, однако, не придавала его возгласам никакого значения, и продолжала распространяться на несущественные темы, даже когда внесли напитки. Свой бокал она опорожнила не глядя, тогда как стакан Актеона пребывал под ее пристальным вниманием. Одновременно она умудрялась вполголоса делиться с Кристианом своими соображениями по поводу повышения налоговой ставки.

— Как?! Вы любите молоко?! — изумился Франческо, едва Спиру притронулся к напитку.

— Ну, а что тут такого, парень? Что особенного в молоке?

— Просто… Просто, я думал, — замялся Росси, — что греки отдают предпочтение винам и кофе.

— Э! Так я ведь не стопроцентный грек! — расхохотался Актеон, хлопнув себя по коленям. — Я ведь наполовину русский! А у русских в жилах молоко и мед, — пошутив так, он прильнул к краешку стакана.

Джулия, которая сперва повесила на него ярлык зануды и педанта, осознала, как заблуждалась на его счет. Взыскательный, слегка вспыльчивый, быть может, зато какая душа!

— Тьфу! Тьфу! Что за дрянь вы мне налили, сударь?! — гневливо обратился он к слуге, отплевавшись без малейшего стеснения. — Это ж не молоко, а хлористый кальций! Если наши козы наелись полыни, впредь пасите их на другом участке. Но чтоб не было больше такого!

— Что вы, хозяин! Я лично проверял это молоко. Оно свежайшее и вкус имеет отменный, — развел руками официант. — Позвольте, я попробую…

Человек-в-черном был начеку, и не успел еще слуга осуществить свое намерение, не успел он сообразить, что к чему, как и стакан, и его содержимое очутились на полу. Кимура с облегчением спрятал бесшумный пистолет в карман.

— Как?! Ты выпустил пулю? Но зачем?! — изумился Актеон. — Разве непонятно, что молоко прогоркло? Прогоркло, только и всего! А ты чуть не продырявил моего официанта.

— Я бы не продырявил его. А вот выпей он твою полынную отраву, вокруг него уже суетились бы врачи. Ты-то сам лишь пригубил, но стоило тебе проглотить хоть каплю, и «Прощай, дружище! Вечная память!».

— Уж не хочешь ли ты сказать, что меня пытались убить? В собственном доме?! — вскричал грек, вскочив из-за стола и нечаянно ушибив табуретом слугу, собиравшего осколки. — Живу тихо, никого не трогаю. С чего бы им от меня избавляться? — плаксивым голосом вопросил Актеон.

— Кому «им»?

— Ой, да не имел я в виду никого конкретного! — отмахнулся Спиру. — Вырвалось!

«Ага, вырвалось. Держи карман шире!».

Кристиан вынужден был сдаться. Ничто так не вредит человеку, как его нежелание вникать в реальное положение дел. «Рано или поздно „они“ — те, о которых ты упомянул, — заставят тебя снять розовые очки, — подумал Кимура. — Главное, чтоб не оказалось слишком поздно». Он взглянул на Люси: та сидела как неживая, как игрушка, у которой кончился завод. Теперь ее внимание было целиком приковано к луже, разлитой на полу.

— Ой, Электра! — вздрогнула она, когда с подоконника спрыгнула пушистая трехцветная кошка. Пока официант бегал за тряпкой, Электра слизала всё подчистую.

— Это с ней ты хотела меня познакомить? — полюбопытствовал Кристиан. — Хорошая кличка.

Вместо ответа Люси пробормотала только: «Сейчас окочурится», — и ее предсказание не замедлило осуществиться. Животное забилось в предсмертных конвульсиях, после чего затихло и уж больше не двигалось.

— Электра, кисонька! Что с тобой? — испугался Актеон, который никак не мог поверить, что в его молоке содержался яд. — Кто-нибудь, — взмолился он, — позовите же ветеринара!

Вскрытие показало, что яд был крысиный, причем концентрация его во много раз превосходила смертельную дозу.

— Действовал явно не профессионал, — поделился заключениями Кристиан. — И под подозрение попадает практически каждый. Ты уже опросил слуг, Актеон?

Грек тяжко вздохнул:

— Опросил. Чисты они. Ксантия, кухарка, едва прознав о случившемся, ударилась в слезы. Она мне как мать родная. А Николете вчера исполнилось семнадцать. Простушка она, никому зла не желает. Остается секретарь, но он в городе, по поручению, а официанта, Джонаса я в расчет не беру. Он сам чуть не отправился к праотцам.

— А я? — выступила вперед Люси. — Отчего ты не допросишь меня?

Актеон нахмурился и взял ее руку в свои ладони.

— Я доверяю тебе больше, чем кому либо. Ты знаешь все мои тайны, все мои слабые места. Разве могу я усомниться в твоей добропорядочности?

— Ты прав, прав, — сказала Люси, успокоившись. — Я бы не отважилась на такую гнусность…

«… При свидетелях точно бы не отважилась, — подумал Кристиан. — А втихомолку — вполне. Но не тревожься, дорогая Люси. Я догадываюсь, откуда исходит приказ. И я приложу все силы, чтобы сохранить жизни вам обоим».

Едва ли он представлял, насколько трудно помешать волчице расправиться с ягненком, да так, чтоб не убить волчицу, а лишь обезоружить ее. Что может отрезвить Люси? Какие угрозы, какие доводы? Ведь Кристиан и сам порядочно завяз. Если Моррис пока и не знает о его пребывании на Крите, то очень скоро Туоно телеграфирует «крестному отцу», и сезон охоты на человека-в-черном объявят открытым.