Молчание леди - Кэтрин Куксон

— Хочу спросить, как вам удалось втащить это сюда?

— Да мы втащили его до того, как закончили эту сторону, — он указал большим пальцем за свое плечо, — и нам повезло, что мы вовремя его увидели. Мы заметили, как его вынесли из одного дома и передали мусорщикам, и мы спросили у них, можно ли нам его забрать. А они не упустили возможности подработать, и один из них сразу ответил, что это обойдется нам в шиллинг, а мы с радостью отдали ему шиллинг.

— Ага! — Белла подошла к дивану и начала его рассматривать. — У него еще и резьба на спинке. Он действительно красивый. — Она повернулась к Рини и сказала: — А здорово они все здесь сделали! Ведь это была обычная старая прачечная. Ну, вы, ребята, умельцы. — Она снова обращалась к Энди, а тот уже без улыбки ей ответил:

— Ко мне это не относится, Белла. Я имею дело только с кирпичами; я не умею обращаться с более изящными вещами; мое дело — кирпичи.

— Ну, и где бы они были без тебя и твоих кирпичей? — резко спросила Белла. — Без тебя они бы ничего не построили. В любом случае, давай, приходи в себя, сколько можно уже тосковать? Доверься нам, как прежде, а вечером мы разопьем бутылочку. Обязательно разопьем, — пообещала она, махнув рукой. — Разопьем бутылочку в честь твоего возвращения домой.

Так они и сделали. А Энди, который еще вчера не ощущал себя человеком, понял, что среди таких друзей ему ничего не остается, кроме как снова стать человеком.

9

Белла подхватила сильную простуду, а от нее заразилась Рини.

К сожалению, простуда Рини перешла на легкие, и однажды утром, когда она не пришла завтракать, Белла поднялась в ее комнату и обнаружила, что ее состояние тяжелое, дыхание затруднено.

— О, милочка, — сказала Белла, — сильно же ты разболелась. Извини, девочка, я очень сожалею, что заразила тебя, но моя болезнь не была такой серьезной. И все же я знаю, чем тебя лечить. Немного кипятка, лимон и чуть-чуть виски.

Рини была не в состоянии как-то прокомментировать это: все, что она могла сделать, — крепко прижимать руки к груди, чтобы утишить боль из-за заложенности легких, а также сдержать очередной приступ кашля.

— Лежи спокойно; я скоро вернусь.

Но три дозы горячего лимонада с добавлением виски не смогли улучшить состояние Рини. Ей становилось все хуже и хуже. Белла очень перепугалась и, когда увидела во дворе Карла, разговаривавшего с одним из парней, позвала его.

Он поспешил в кухню, где Белла обратилась к нему:

— Послушай, ты же знаком с местными докторами. Я знаю, что их всего двое, но который из них лучше?

— А в чем дело, Белла?

— Наша девочка, Рини, ей плохо, ей совсем плохо. У нее сильный жар.

— Ну, здесь есть доктор Браун и доктор Харл. Доктор Харл — он молодой доктор. Он молод, но, говорят, он хороший врач. Да и я знаю, что это так: я видел, как он одному парню вправил вывихнутое плечо, и тому не пришлось обращаться в больницу.

— Тогда иди и приведи его. Попроси его прийти как можно быстрее.

Прошло около двух часов, прежде чем доктор наконец-то пришел. Белле он сразу же понравился. И не так уж он был молод — ему было явно за тридцать. Он был среднего роста, но плотного телосложения. У него оказался приятный голос, и к тому же, как подумала Белла, он был еще и добрым. Она заметила, что он слегка удивился, оказавшись внутри дома. Учитывая, что дом находился на краю прилегающего к рынку района, он, скорее всего, ожидал, что здесь будет довольно грязно, а когда они поднимались наверх, он спросил:

— Вы давно живете здесь, мисс Морган?

— Почти тридцать лет.

— Неужели?! И вы никогда не приглашали доктора?

— Не часто, доктор. Насколько я помню, вы первый со времени смерти мистера Макинтайра.

Войдя в спальню, он на мгновение задержался в дверях, глядя на лежавшую на кровати женщину с восковым лицом. Грудь Рини поднималась и опускалась, а со лба стекал пот. Ее глаза были широко открыты, а когда она увидела его, то конвульсивными движениями натянула одеяло до подбородка, издавая сдавленные гортанные звуки.

Белла сразу же подошла к ней.

— Все хорошо, дорогая. Все хорошо. Это врач. Он хороший человек и пришел, чтобы помочь тебе.

Голова на подушке заметалась из стороны в сторону, а доктор, поставив на пол свою сумку, снял пальто, мягко отстранил Беллу и, наклонившись к Рини, сказал:

— Все хорошо, дорогая, все хорошо. Я собираюсь только измерить вам температуру и послушать легкие.

Она снова издала странный звук, а ее руки уперлись в его плечи, и она начала отталкивать его от себя. Белла, взяв доктора за руку, прошептала ему:

— Она боится мужчин.

— Что? — растерялся доктор.

— То, что я сказала, доктор. Возможно, она когда-то перенесла потрясение или сильный испуг. Она боится мужчин, по крайней мере большинства из них. Ей нужно сначала привыкнуть к ним. Только тогда она подпускает их к себе ближе.

Он внимательно на нее посмотрел, а потом снова повернулся к кровати и сказал Рини:

— Дорогая, я не причиню вам вреда. Я врач и хочу помочь вам справиться с вашим кашлем. — Он насильно взял ее за запястье, а когда нашел пульс учащенным, отпустил ее руку и продолжил: — Я должен вам кое-что объяснить. Вы очень серьезно больны, и мне необходимо осмотреть вас более тщательно, чтобы я смог помочь вам.

И снова она протянула руку, чтобы оттолкнуть его. К своему удивлению он увидел, что большие глаза на бледном лице закрылись, а ее тело под одеялом начало подниматься и опускаться, но не в районе груди, а в районе живота. Сдвинув тяжелое стеганое одеяло к изножью кровати, Белла воскликнула:

— Ох, доктор, у нее опять начинается один из этих приступов. Сначала ее живот начинает двигаться подобным образом, вверх-вниз, вверх-вниз, как будто кто-то его толкает.

— А бывают у нее эпилептические припадки?

— Нет, но я видела людей, у которых они бывают, доктор. То, что с ней происходит, не похоже на обычной припадок. Это что-то другое. Она… она чего-то боится, и она обычно громко кричит во время этих приступов. Видите ли, она почти не говорит, а если иногда и произносит что-то, то с большим трудом. Но во время этих приступов… ну, она говорит, и иногда довольно четко, но всего одно-два слова.

Он отвернулся от кровати.

— Она в очень плохом состоянии. Это очень серьезно, я должен осмотреть ее.

— Она не разрешит вам, доктор. Она очень редко снимает с себя одежду. Я хочу сказать, даже в моем присутствии. У нее что-то похожее на фобию: она постоянно носит большое темное пальто, даже в доме, будто прячется в нем, или что-то в этом роде. Но она хорошая девочка, и, к тому же, ее нельзя назвать ее умственно отсталой — я хочу сказать, что у нее просто частичная потеря памяти. С ней что-то случилось, что-то ужасное, но часть ее рассудка в полном порядке, потому что она прекрасно осознает все, происходящее вокруг нее, и… и она очень добрая.